Игорь Луковский - Гибель дракона

Хиггинс рявкнул и нанес удар правой рукой, но Синицын молниеносно присел, и кулак Хиггинса только рассек воздух. Хиггинс навалился на него, но Синицын рыбкой выскользнул в сторону. Выстрелы Северина, Берлоги, Лестера и Имасимы слились в один залп. В дыму Синицын, волоча за собой рюкзак, вскочил на хлоритовую глыбу и кубарем скатился по той стороне. Хиггинс пополз обратно. Берлога и Оля подхватили Синицына.

Берлога. Ранен?

Оля. Он ударил тебя в лицо?..

Синицын. Как вы сказали?.. Тебя?! Олечка! Спасибо!

Северин. Это был сумасшедший трюк, но, что делать, вы - удивительный молодец, Синицын... Никогда не думал, что вы...

Синицын. А что ж вы думали? Что советский журналист испугается какого-то гангстера?! Много чести! Ну, как? Оба термоса здесь?

Некрасова. Здесь, здесь!

Берлога. Наталья Михайловна, скорей, скорей все приведем в порядок!

Хлопочут над термосами.

Хиггинс (дополз до своих). Чорт его знает... (Смущенно ощупывает себя.) Кажется, все цело...

Лестер. Вы оказались старым тюфяком, Хиггинс. Ничтожество!

Хиггинс. Что? Посмотрели бы лучше на себя, чем оскорблять порядочных Людей! Я - ничтожество? А вы?

Лестер. Молчите!

Хиггинс. Не хочу молчать. Я - тюфяк?! Конечно, кому дело почище, кому погрязнее, но уж если хотите знать, профессор, то я не думаю, чтобы сам государственный секретарь Соединенных Штатов и я были сделаны из разного материала. А что мистер Дюфеллер платит вам и ему больше, чем мне, так это ваша ставка. Вы знаете, кто я? Голливуд, сделал из моей биографии четыре шикарных фильма. Все газеты писали, что я - это парадокс Америки! Поняли? Парадокс! Я серьезный специалист и не люблю, чтобы надо мной смеялись.

Лестер. Замолчите! Уже двадцать минут восьмого. С Хэн-Лаем что-то случилось...

Имасима. Умоляю - не теряйте спокойствия духа. У меня есть еще одно соображение.

Из центрального тоннеля доносится шум.

Северин. Товарищи! Идут! Синицын, на место!

Синицын. Есть!

Берлога. Да, идут! Уже видны огни...

Северин. Это могут быть китайцы...

Лестер. Приготовьте пистолеты! Для русских это еще рано. Вероятно, Хэн-Лай и его люди!

Оля (рядом с Синицыным). В случае чего... я подам вам следующий диск, Алеша!

Из выхода центрального тоннеля устремляются в пещеру лучи ярких фонарей. С автоматами на перевес идут капитан Шатров, Репин, Гулямов и команда пограничников. Фланговые бойцы держат на поводах мохнатых овчарок.

Синицын. Наши!..

Северин. Товарищ Шатров! Нарушители засели там, они вооружены!

Шатров. Эй, за скалой! Бросайте оружие! Выходить по одному, руки держать вверх!

Лестер, Имасима, Хиггинс бросают пистолеты, встают с поднятыми руками.

Лестер. Не спускайте собак.

Пауза. И вдруг в тишине раздается голос Тушмаловой.

Тушмалова. Я не скажу вам, где ущелье Бохдо... Никогда, не скажу...

Занавес

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Институт оживления организма. Образцовая операционная: просторная комната с закругленными углами. Сверкающие белизной стены без карнизов и выступов. Прямо всю стену занимает большое окно, но сейчас за его стеклами - чернота ночи. Посередине операционной с потолка спускается конусообразный рефлектор с яркими лампами дневного света. Сейчас операционная пуста, и лампы еще не зажжены. Справа дверь ведет в смежную комнату, и здесь в ожидании операции собираются приглашенные. На всех надеты белоснежные халаты и шапочки. Стоят группами, тихо разговаривая. В одной группе - академик Бестужев, Людмила Алексеевна и пожилые ученые профессора Платонов и Романовский, в другой доктор Воронов, Оля Сторожкова, Синицын, Берлога и молодые аспиранты и студенты. На всех лицах и в позах людей напряженное ожидание...

Платонов. Да-а... уже без... восьми девять!

Романовский. Старое правило, Александр Васильевич, когда ждешь с таким волнением...

Платонов. Да, да, минуты тянутся бесконечно! И, главное, ведь нет уверенности - состоится сегодня или нет?!

Бестужев. Непременно состоится.

Романовский (шопотом Бестужеву). Но... вот скажите, Сергей Родионович, если допустить, что физиологическое действие экаиода позволяет живым клеткам долгое время существовать без кислорода, то не кажется ли вам... (Продолжает еще тише.)

Воронов. Ольга Васильевна, пройдите наверх, узнайте...

Оля. Хорошо...

Берлога. Чорт! От ожидания тянет курить, как никогда! Но не пойду в курительную, нет, нет! Пососу хоть пустую трубку.

Синицын. Уже девять...

Бестужев (Романовскому). Несомненно, Иосиф Андреевич, вы правы. Ведь открытие экаиода - это только первый толчок и сам экаиод лишь мощный стимулятор. Главная задача - изучать и изучать до конца животворные силы самого человеческого организма!

Романовский (Бестужеву). Сергей Родионович, а доктор Тушмалова?

Бестужев. Сегодня примет участие.

Романовский. Неужели?!

Людмила Алексеевна. Весь последний цикл опытов она уже помогала Вадиму Ильичу!

Платонов. Вот уж это большая ваша победа, Сергей Родионович! Так быстро и точно распознать механику препарата Лестера, как это сделали вы... ну-у... (В восхищении разводит руками.)

Романовский. Теперь уже не скрою, что я считал возвращение памяти к Тушмаловой - делом почти безнадежным!

Людмила Алексеевна. И психиатры считали так же!

Бестужев. Механика Лестера оказалась надутым шаром. Многие медики просто устрашились, когда столкнулись с первыми данными, а потом, видите ли, коллеги, хормолофил, как и всякое творение реакционной науки, средство очень свирепое, но... весьма ненадежное! Да, да! Это была попытка создать атомную бомбу в физиологии! Конечно, для негодяев это заманчивая идея - погружать людей в наркотический сон и, пропуская сквозь их мозг специальные токи, шпионить за их мыслями! А!..

Платонов. Еще бы! Ведь Лестер считался в Америке чуть ли не новым графом Калиостро!

Бестужев. Реклама! Обычная реклама. Ведь что, в конце концов, оказалось с хормолофилом? Проходит время, и гордый человеческий организм сам постепенно освобождается от этого вульгарного яда! Нам оставалось только ускорить этот процесс!

Синицын (Берлоге). А как вы сказали, Никодим Иванович, как его... что достали из этого экаиода?

Берлога. Получили устойчивые изотопы этого элемента.

Синицын. Да, да, да! Изотопы? Понимаю. Изотопы... Почему я не знаю, что такое изотопы? Я все еще до ужаса не разбираюсь химии!

Берлога. Тише... Не егозите, вы, - ради бога!

Людмила Алексеевна. Оля идет!

Возвращается Оля Сторожкова. Все с ожиданием смотрят на нее.

Оля (обращаясь к Воронову). Больная номер тринадцать скончалась.

Воронов. Товарищи, прошу всех пройти в операционную!

Все за Вороновым, тихо разговаривая, проходят в операционную.

Платонов. А-а, у этой больной эмболия легочной артерии! Помню!