Игорь Луковский - Гибель дракона

Романовский. Да, да, совершенно безнадежный случай!

Синицын (тихо Берлоге). Мне не очень нравится, что ее номер - тринадцать!

Берлога. Не болтайте пустяков, Синицын!

Оля (в операционной скользит между людьми - каждому указывая его место). Пожалуйста... Да, да, профессор, вам здесь будет отлично видно. Извините, немного назад... Вот так, благодарю вас. Вас также прошу... (Немного отстраняет Синицына.)

Синицын. Оля!.. Мог я надеяться, что хоть жена устроит мужа поближе к центру?!

Берлога. Уже?!

Синицын (сияя). На фоне больших событий происходят и маленькие, товарищ Берлога! И самое главное, что мы с Олей собираемся жить вместе не меньше, чем сто пятьдесят лет!

Раздается негромкий мелодичный звонок. Все замолкают. Дверь слева открывается, и входят Северян, Некрасова, Тушмалова в белых халатах и шапочках, с поднятыми, готовыми к операции, руками. Дверь остается открытой.

Северин. Товарищи! В борьбе со смертью современная медицина уже давно не ищет никакого "элексира жизни". Наша задача - находить в организме человека природные силы жизни, до сих пор мало изученные нами, мобилизовать и стимулировать их для победы над преждевременной смертью. Наша задача - итти к коммунизму и социально решать проблему человеческого долголетия. Вам известно, товарищи, что, в опытах оживления умерших мы столкнулись, с преградой, которая казалась неустранимой. Эта преграда - срок жизни мозговых клеток, жестокий срок - всего шесть минут! Мы сказали себе тогда - наука не может склониться перед таким положением! Наука должна вмещаться в течение биологических процессов и увеличить этот ничтожный срок. И мы пошли по этому пути. Наше правительство представило нам все возможности для новых работ, а наша великая партия, как всегда, вдохновляла нас и руководила нами. И вот мы достигли первых результатов. (Помолчав, как бы сдерживая огромное внутреннее волнение.) Минуты бегут,товарищи, а за этой дверью - умерший человек! Вам известно, что открытие устойчивых изотопов экаиода дало новые данные для наших опытов. После долгих изысканий мы получили препарат, который рождает в клетках мощные силы для жизни без кислорода, а следовательно, и без притока крови в течение тридцати минут. Все наши опыты над животными дали отличные результаты. Сегодня впервые нам разрешено произвести опыт над человеком! Приступим, товарищи. Поднимите маски. (Дает знак.)

Оля выходит в левую дверь. Все поднимают на лице марлевые маски. Оля вновь появляется. Из левой двери бесшумно движется по рельсам длинный операционный стол и на нем покрытое белым - тело человека. Когда стол достигает середины операционной, над ним ослепительно загораются лампы дневного света. Некрасова, Тушмалова и Северин занимают свои места у стола.

Тушмалова. Больная сорока восьми лет скончалась ровно двадцать минут назад. Смерть последовала при операции эмболии легочной артерии, вследствие паралича сердечной мышцы. Перед смертью больной был введен в полости мозга препарат экаиода. Идет двадцать первая минута!

Северин (к Некрасовой). Начинаем! Аппарат!

Некрасова. Готово. (Вводит в действие аппарат для нагнетания воздуха.)

Северин (Тушмаловой). Кровь!

Тушмалова (в ее руках появляются поданные Олей шприцы). Есть! (Передает один Северину.) Триста. Адреналин - 20.

Северин. Хорошо. Давайте давление!

Тушмалова. Даю! Сорок пять.

Северин. Довольно! Как воздух?

Некрасова. Идет.

Северин. Мариам! Еще кровь!

Тушмалова. Да, есть. (Передает второй шприц.)

Северин. И перекись водорода!

Оля. Готово.

Северин. Как воздух?

Некрасова. Идет!

Северин. Слушать!

Тушмалова. Есть! Так... пульса нет!

Северин. Еще воздух! Не может быть...

Тушмалова. Вадим Ильич... есть! Пульс!

Северин. Да. Первые сокращения. Ольга Васильевна, запишите: двадцать пятая минута - первый удар сердца.

Бестужев (тихо). Ура... (Прислоняется к стене.)

Воронов. Вам дурно?

Бестужев. Ничего... Есть пульс?

Северин. Есть, Сергей Родионович!

Некрасова. Сокращение шейных мускулов!

Северин (Оле). Запишите!

Синицын. Оживает... Господи... Изотопы!

Берлога. Тише!

Тушмалова. Движение диафрагмы!

Северин. Двадцать шестая минута...

Людмила Алексеевна. Дышит!

Тушмалова. Пульс - сто десять... наполнение слабое.

Северин (слушает). Ничего. Дайте кофеин и камфару...

Тушмалова. Даю.

Некрасова. Появился рефлекс роговицы глаз...

Северин. Да. (Слушает.) Хорошо. (Торжественно.) Доктор Некрасова, больную можно удалить из операционной. Наблюдайте. Я сейчас приду.

Синицын (с восхищением). Больную!

Операционный стол, так же плавно скользя по рельсам, уходит в левую дверь. Оля идет за ним. Пауза. Все медленно окружают Северина и Тушмалову.

Северин. Полагаю, товарищи, что теперь она будет жить.

Бестужев (тихо). Поздравляю, Вадим Ильич... Мариам Рахметовна... Наталья Михайловна...

Платонов. Поздравляю от всей души...

Романовский. Поздравляю...

Тихие медленные рукопожатия.

Берлога. Поздравляю вас... Маша... милая...

Тушмалова. Спасибо... Да, да... Спасибо... дорогой Никодим Иванович...

Берлога. Теперь я могу спокойно уехать... на наш Тянь-Шань. Я - ботаник. Там мой сахаристый клевер - тоже немалая польза для отечества. А когда вы здесь окончательно победите и ваш препарат станет обычным в каждой аптеке, у каждого врача, тогда, Мариам, вы бросите мне открытку и я порадуюсь там, хоть за двенадцать тысяч километров, но как бы вместе с вами.

Тушмалова. Нет... нет, Никодим Иванович... вы... не должны уезжать! Уезжать один... Может быть...

Берлога. Боже мой... Молчите! Вы скажете это еще раз... потом... иначе я буду думать, что мне это послышалось...

Северин. Благодарю вас... товарищи... мы все... все это сделали... и это еще только начало! Вот сейчас я вспомнил слова Горького... Он сказал: "Человек!.. Необъятный, как мир, шествует вперед и выше - прекрасный человек! А там, за гранью сегодняшнего дня, возникает лучезарное виденье будущего мира плененной энергии и покоренного вещества, подвластных воле почти бессмертного человека!.." Так сказал Горький. А для нас, товарищи, этот будущий день, уже день настоящий, наступающий день коммунизма!

КОНЕЦ