Геннадий Александровский - Искатель. 2011. Выпуск № 12

Сейчас интуиция говорила Берковичу, что мать с дочерью никакого отношения к смерти Альтермана не имеют. Но и никто посторонний тоже не мог убить Натана, поскольку… Да, пресловутая загадка запертой комнаты. Никто не мог ни войти, ни выйти, ни находиться там в то время, когда Натан получил удар по шее странным камнем, похожим на помесь уродливой куклы с Фредди Крюгером.

— Обычный камень, — сказал Хан, изучив отколотый маленький кусочек ноги — там, где поверхность была довольно остро отточена. — Гранит с примесью известняка. Если бы не было примеси, камень был бы еще более твердым и легко полируемым. Посмотри на эти едва заметные выщерблины, они возникли, когда поверхность камня полировали на полировальной машине вроде немецкого «Боша».

— Никогда не думал, — признался старший инспектор, — что камень можно так остро наточить. Казалось, что он раскрошится раньше.

— Это так, — согласился Хан, осторожно держа «куклу» за «голову», бесформенную, как помятый пластилиновый шар, но все же с явно видными вмятинами на месте рта и глаз и очевидной выпуклостью там, где, по идее, должен был быть нос. — Все зависит от химического состава породы. Чуть больше известняка, и камень начнет крошиться при полировании, чуть больше гранита, и полировать с помощью обычных методов станет слишком трудно. Как ты думаешь, чем брились наши предки? Такими каменными лезвиями и брились.

— Да? — с сомнением произнес Беркович. — Мне казалось, что они не брились никогда, судя по бородам, изображенным…

— Бороды были у жрецов, — перебил старшего инспектора эксперт. — А посмотри на древнеримские статуи…

— Пожалуй, — протянул Беркович, вспомнив бритые подбородки Цезаря, Цицерона и самого Тита Веспасиана, покорителя Иудеи и разрушителя Второго храма. — Хорошо, убедил. Странная все же игрушка, если кто-то хотел действительно сделать нечто похожее на куклу. Зачем было оттачивать ноги и руки? Для чего вообще такой уродец? Никакая девочка — а если это кукла, то явно не для мальчишеских игр — не стала бы играть с такой Барби.

— Для чего, — резонно заметил Хан, — это вопрос, на который тебе ответит подозреваемый, если ты найдешь такого. Пока вопрос стоит иначе — как. Как эта кукла оказалась в запертой комнате? Что с ней делал убитый?

— Ты определенно утверждаешь, что нанести себе рану Альтерман не мог?

— Ты меня второй раз об этом спрашиваешь, — сказал Хан с легким раздражением. — Нет, не мог. И ты не ответил на вопрос: откуда взялась кукла?

— То есть? — Беркович нахмурился. — Мне кажется, это очевидно: убийца принес ее с собой. Никто из домашних этого предмета прежде не видел. Хотя… — старший инспектор вспомнил свои ощущения после ответа Леи на этот вопрос. — Возможно, девочка видела куклу раньше, но почему-то скрывает. Я этого не утверждаю, — поспешно добавил он, — просто мне показалось, что ответила она не так быстро, как на прочие вопросы. Субъективное ощущение, и у меня нет оснований…

— Ты собираешься в разговоре с девочкой вернуться к этой теме?

— Конечно. Но это мелочь по сравнению с проблемой запертой комнаты. Как убийца вошел? Как вышел? Почему Рина, жена Альтермана, ничего не видела и не слышала? По ее словам, она была занята на кухне и не обращала внимания на то, что происходило в квартире. Дверь, по ее словам, возможно, хлопала, а возможно, нет. Но даже если дверью хлопали, это не объясняет, как убийца покинул комнату, запертую на ключ изнутри. Послушай, — Берковичу пришла в голову новая мысль, — могло быть так: убийца нанес удар и выбежал из комнаты и из квартиры, а Альтерман, будучи в шоковом состоянии, не сразу потерял сознание, а какое-то время двигался, запер дверь…

— Зачем? — поднял брови Хан.

— Плохо соображал, мысли путались, боль… Могло такое быть?

— Нет, — покачал головой Хан. — Он умер быстро, а сознание потерял сразу. Положение тела и расположение пятен крови свидетельствуют о том, что удар он получил, когда лежал. Если бы Альтерман какое-то время находился в стоячем положении, кровь натекла бы на рубашку и, возможно, на пол. На рубашке крови немного, но основательно натекло вокруг головы на диване. Из этого следует…

— Я понимаю, что из этого следует, — согласился Беркович. — Кто же запер за убийцей дверь?

— В том числе наружную?

— Нет, наружная дверь в квартиру оставалась не запертой. У Наташи, кстати, тоже есть такая привычка, с которой я время от времени борюсь, но это бесполезно. «Забываю», — говорит.

— Если бы вы с Наташей жили в Бруклине, — заметил Хан, — она не забывала бы запирать дверь. А тут… Иными словами, пока Рина была на кухне, в квартиру мог проникнуть кто угодно. Войти в комнату к Альтерману…

— Если она была не заперта, а, по словам Рины, муж запирал дверь, чтобы ему не мешали.

— Он мог отпереть, впустить гостя, которого знал, запереть за ним дверь…

— Но выпустить не мог, — буркнул Беркович.

— Что-то ты упускаешь из виду, — подвел итог Хан. — Ясно, что в момент убийства комната не была заперта.

— Ясно… — протянул Беркович. — Мне, например, ясно, что Рина не могла убить мужа, хотя она — единственная реальная подозреваемая. Кроме нее, по ее собственному признанию, никого в квартире не было.

— Не могла? Почему?

— Она любила мужа. И не спрашивай, почему я так утверждаю. Я это просто вижу. И еще: она никогда прежде не видела этого… Фредди Крюгера. О девочке я такого сказать не могу, а Рина не видела. И, опять же, как она вышла из комнаты после убийства, если она убийца? Абсурд. Она не могла даже просочиться в замочную скважину, потому что в ней торчал ключ.

— А пройти сквозь стену?

— Ты вчера смотрел фильм о человеке, проходящем сквозь стену?

— Не я, — отмахнулся Хан. — Жена смотрела по третьему каналу. Ты тоже?

— Наташа. И не досмотрела до конца. У старых фильмов свое очарование, но у всех общий недостаток: они слишком прямолинейны, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Хорошо понимаю, — кивнул Хан. — Потому и не смотрю старые фильмы, особенно израильские, они настолько дидактичны, что становится неприятно. Хорошо, ты проникся к жене Альтермана… вдове… такой симпатией, что исключил ее из списка подозреваемых.

— Не говори так, Рон! Мое личное ощущение не играет роли. Естественно, Рина — единственная пока подозреваемая по делу. А список… Какой список? Кроме Рины…

— Держи меня в курсе, хорошо? — Хан дал понять, что время на разговоры у него заканчивается.

— Конечно, — Беркович поднялся, посмотрел на часы: половина шестого. — Поеду домой, Наташа собиралась сегодня приготовить на ужин фаршированные перцы и помидоры.

— Это приглашение? — прищурился Хан.

— А что? — оживился Беркович. — Бери Зайду и приезжайте через пару часов. Я предупрежу Наташу.