Филип Дик - Снятся ли андроидам электроовцы?

— Всего полчаса. Это случилось как раз полчаса назад… как это ужасно… и бессмысленно….

— В этом был смысл. У нее была причина, с ее точки зрения…

Махнув рукой, Рик вернулся к своему кару и сел за руль.

— Куда ты? Тебе не хочется домой? Только что Бастер Дружби сделал просто шокирующее заявление — что Сострадальный… что Сострадализм — надувательство. Что ты думаешь об этом? Неужели все обстоит именно так? Неужели это правда?

— Все правда, — ответил он. — Все, что кто-то когда-то подумал — правда.

И резко повернул ключ зажигания.

— С тобой все будет в порядке?

— Со мной все будет в порядке.

Она помахала ему рукой и пошла к лифту. «Я умру, — подумал он. — Со мной все будет в порядке. Я умру…»

Кар взмыл в ночное небо. «Когда-то на небе сияли звезды… Это было так много лет тому назад. Сейчас в небе только пыль. Уже давно никто не видел звезды… по крайней мере, с Земли. Может, я отправлюсь туда, где видны звезды?»

Машина на максимальной скорости удалялась от Сан-Франциско, взяв курс на необитаемые пустынные районы севера, куда не отправилось бы ни одно живое существо. Если бы только не чувствовало приближение конца.

В свете раннего утра перед ним, насколько хватало глаз, простиралась бесплодная серая плоскость. Валуны величиной с дом замерли, накатившись когда-то друг на друга, зрелище это было одновременно и великолепным, и тоскливым.

«Похоже на склад, — подумал Рик. — Когда весь груз уже отправлен, и остались только ящики, контейнеры и упаковка, — никому не нужные вещи. А ведь когда-то здесь зеленели поля, паслись животные… Какая замечательная мысль! Когда-то здесь паслись животные… Какое странное место, чтобы умереть…»

Он опустил кар ниже и какое-то время летел над самой землей. «Интересно, что думает сейчас обо мне Дейв Холден? В каком-то смысле я — один из самых великих охотников на андроидов за все существование этой профессии. Еще никому не удавалось отправить на покой шесть „Узлов-6“ в течение двадцати четырех часов, и никто, вероятно, не повторит такого достижения. Надо позвонить ему». Впереди плавно поднялся склон холма, земля угрожающе приблизилась. Рик взял на себя руль. «Усталость. Не следует так подолгу сидеть за рулем». Он выключил зажигание, мягко спланировал и посадил машину. Попрыгав среди камней, кар остановился, заскрипев шасси. Поднял трубку видфона, Рик набрал номер оператора связи управления в Сан-Франциско.

— Дайте мне госпиталь в Маунт-Сион.

На экране появилась телефонистка.

— Госпиталь слушает.

— У вас есть пациент по имени Дейв Холден, — сказал Рик. — Могу ли я поговорить с ним? Он хорошо себя чувствует?

— Минуту, сэр, я проверю.

Экран померк. Рик втянул в ноздри щепотку специальной нюхательной смеси д-ра Джонсона, поморщился, открыл окно и выбросил маленькую желтую жестянку с порошком на кучу битого щебня. Экран снова ожил.

— Нет, сэр. Доктор Коста считает, что состояние мистера Холдена не позволяет ему разговаривать по телефону, даже в срочных, чрезвычайных случаях…

— Дело касается управления полиции, — сказал Рик, поднеся к экрану удостоверение.

— Одну минутку, сэр.

Оператор опять исчезла. Время шло. Рик зябко поводил плечами. Без нагревателя температура в кабине быстро падала.

— Доктор Коста говорит, что мистер Холден не может…

— Хорошо, — сказал Рик. И повесил трубку. Воздух снаружи пах чем-то отвратительным. Рик закрыл окно.

«Дейв в самом деле вышел из игры. Как это они не прикончили меня? Наверное, потому что я действовал быстрее. Все в один день. Они не ожидали. Брайант был прав».

В кабине стало слишком холодно, он открыл дверцу и вылез наружу. Какой-то неожиданный, стегающий ветер просочился под одежду. Рик принялся ходить туда-сюда, потирая ладони.

«Было бы лестно, если бы Дейв похвалил меня, — осознал он. — Поддержал бы меня, одобрил бы мои действия… Но понял бы другое, чего не понимает даже Сострадальный. Сострадальному все легко, потому что он все принимает, как есть. Ему ничто не чуждо. Но то, что сделал я, становится для меня чуждым. Собственно, я весь превратился в нечто противоестественное, ложное. Мое „я“ превратилось в „анти я“.»

Он поднимался все выше и выше по склону, и с каждым шагом давивший его груз увеличивался в весе. Остановившись, он вытер стекающий в глаза пот — соленые слезы, источаемые его кожей, всем ноющим телом. Потом, рассердившись, плюнул с яростью и презрением к себе, и снова полез вверх. В одинокой, незнакомой местности, вдали от всего. Здесь жил только он, и больше не было ничего живого. Жара. Совершенно неожиданно ему стало жарко. Очевидно, прошло довольно заметное время. И еще он почувствовал голод. Жара и голод объединились в ядовитое ощущение, ощущение проигрыша, поражения.

«Да. Так оно и есть. Каким-то непонятным образом я, герой дня, рекордсмен, потерпел поражение. Потому что убивал андроидов? Или потому, что Рэйчел убила мою козу?»

Он не знал ответа. Но по мере продвижения вперед смутная, почти нереальная дымка окутала его сознание. Он вдруг обнаружил себя на расстоянии шага от пропасти, от смертельного падения. И не представлял, как это могло случиться. Беспомощное, унизительное падение, вниз и вниз, и никто бы его не увидел, здесь нет никого, кто мог бы оценить глубину падения и мужество, которое могло бы появиться в конце. Оно тоже осталось бы незамеченным. Мертвые камни и пыльные сухие травы не обладают памятью, не умеют говорить… И в этот миг его ударил первый камень. Он был совсем не из резины. И попал Рику прямо в пах. И боль, настоящее понимание одиночества и абсолютного страдания коснулись его со всей обнаженной жестокостью своего естества. Он остановился. Потом, подчиняясь неясному побуждению, продолжил подъем.

«Я двигаюсь без участия собственной воли. И само по себе это ничего не значит».

— Сострадальный… — задыхаясь, выдавил Рик и замер, увидев впереди мутную, неподвижную фигуру. — Вилбур Сострадальный, это ты?

«Боже, — понял вдруг он. — Да это же моя тень! Нужно выбираться отсюда! Вниз!»

И кинулся бежать. Один раз оступился и упал. Облако пыли затянуло все вокруг. Бежать по ненадежной, скользяще гальке было трудно. Через какое-то время, показавшееся ему вечностью, далеко впереди появились очертания кара.

«Я вернулся, — сказал он себе. — Я спустился с холма. Но кто же бросил в меня камень? Никто. Почему же это причиняет мне беспокойство? Со мной уже бывало подобное, во время слияний, как и со всеми остальными. Ничего нового… Ничего? Ведь на этот раз я был один…»

Добравшись наконец до такого реального, знакомого до каждого винтика кара, Рик забрался в кабину, вытащил, дрожа, из отделения перчаток новую коробочку нюхательной смеси, снял предохранительную ленту и вдохнул солидную порцию порошка. Он отдыхал, наслаждался, свесив ноги из кабины. Подошвы ботинок покоились на пыльной сухой земле.