Роберт Мак-Каммон - Жизнь мальчишки (Том 2)

Преодолев последний поворот перед озером Саксон, я сразу же увидел отцовский пикап, стоявший на обочине под гранитным утесом. Остановившись, я слез на землю, еще не зная, что буду говорить. Внезапно у меня словно отнялся язык. То, что происходило, не шло ни в какое сравнение с детскими забавами: это была настоящая жизнь, со всей ее неумолимостью и жестокостью.

Устанавливая Ракету на подножку, я оглянулся, но отца нигде не заметил. Вскоре я увидел его: он сидел довольно далеко от дороги, на большом валуне почти прямо у воды. Отец сидел неподвижно, глядя на черную, рябую от порывов ветра воду озера. Я заметил, как, не сводя глаз с воды, он поднес к губам бутылку и сделал из нее глоток. Опустив бутылку, отец снова замер, превратившись в каменное изваяние.

Я оставил велосипед и пошел к отцу, ступая по жесткой высохшей траве и треща ветками мелкого кустарника. Под ботинками местами хлюпала красная глина, в которой отпечатались следы моего отца. Много следов. Он не раз и не два бывал здесь: и в глине, и среди травы и молодых кустиков даже образовалось что-то похожее на узкую тропку. Даже здесь он продолжал оставаться моим отцом, проложив для меня, своего сына, тропу, чтобы легче было идти.

Когда я подошел к нему почти вплотную, он наконец заметил меня. Но не повернул головы и не взмахнул приветственно рукой. Просто опустил голову еще ниже, и я понял, что у отца так же, как и у меня, нет слов, что он мог сказать мне в такой момент.

Я забрался на валун в десяти футах от отца и встал во весь рост. Валун этот когда-то появился из недр Саксоновской каменоломни. Отец сидел опустив голову и закрыв глаза, рядом с ним на земле стояла пластиковая бутылка с виноградным соком, в которой оставалось ровно половина. Я понял, что перед тем как отправиться сюда, отец заглянул к "Большому Полю".

Ветер от воды свистел у меня в ушах и заставлял стучать голые ветви деревьев.

- Ты в порядке, папа? - спросил я.

- Не сказать, чтобы в полном, - отозвался отец.

- Мама мне уже все рассказала.

- Я понял.

Засунув руки поглубже в карманы своей джинсовой куртки на теплой подкладке, я принялся молча глядеть на темную-темную воду озера. Довольно долгое время мы молчали - я и отец. Потом отец откашлялся.

- Хочешь сока? - спросил он.

- Нет, спасибо, сэр.

- Здесь еще много осталось.

- Спасибо, сэр. Мне не хочется пить.

Тогда он поднял лицо. В жестком холодном свете осеннего дня он казался ужасно постаревшим. Мне почудилось, что я вижу под тугой высохшей кожей кости черепа, и от этой мысли по спине у меня пробежал озноб. Ощущение было, словно бы сидевший передо мной любимый человек медленно умирал. Его душевные силы были на исходе, жизнь балансировала на тонком краю. Я снова вспомнил отчаянные безответные вопросы, которые отец написал своим быстрым почерком на случайном клочке бумаги, сидя в нашем сарае один посреди ночи, и скрытые в его душе страхи, бороться с которыми он предпочитал один на один, рискуя сломаться и рухнуть в пропасть. Видя все это, я понимал, что мой родной отец - не воображаемый мистический герой, не супермен, а простой хороший родной человек - сейчас вынужден в одиночку брести по пути нескончаемой дикой муки.

- Я соглашался на все, что они мне говорили, - сказал он. - Я отрабатывал по двойному маршруту. Ездил забирал пустые бутылки и выходил сверхурочно, когда требовалось. Выезжал на работу в самую раннюю рань и оставался на погрузку дотемна. Я выполнял все, о чем меня просили.

Он взглянул вверх, в поисках солнца, но небо было затянуто облаками цвета стали.

- "Том, сказали они, - продолжил отец. - Жизнь есть жизнь. Жаль, что все так получилось, но для того, чтобы удержать "Зеленые луга" на плаву, нам приходится сокращать штат". И знаешь, что еще они сказали мне. Кори?

- Нет, сэр.

- Они сказали мне, что доставка молока на дом давно уже всюду вымерла, как вымерли динозавры. Они сказали, что в мире сплошных полок с рядами пластиковых бутылок с молоком доставке молока на дом больше нет места. Они сказали, что будущее за одноразовой простотой - пришел, взял, что тебе нужно, и выбросил остатки, и что людям именно это и нравится.

Отец переплел пальцы рук, на его скулах заиграли желваки.

- Но я не понимаю, как такое может кому-то нравиться. - Мы выкарабкаемся, - сказал я.

- Да, конечно, - кивнул отец. - Я нисколько в этом не сомневаюсь. Я подыщу себе какую-нибудь другую работу. Перед тем как прокатиться сюда, я побывал в магазине скобяных товаров и оставил там заявление о приеме на работу. Мистеру Джуниору Вандеркампу может понадобиться шофер на доставку. Господи, да я ведь могу и за кассой стоять. Совсем недавно я надеялся, что еще каких-нибудь три года - и меня повысят до помощника менеджера в отдел доставки. Я действительно так думал. Глупо, верно?

- Никто не мог знать, что все так обернется.

- Но я-то должен был знать. Я должен был предугадать, что случится. В том-то и беда, я никогда не умел рассчитывать наперед.

Ветер пронесся над водой, вздымая рябь и нагоняя на прибрежные камни мелкие волны. В лесу за нашими спинами каркали невидимые вороны.

- Холодает, отец, - сказал я. - Пора возвращаться домой.

- Мне невыносима мысль, что твой дедушка узнает, что я потерял работу, сказал он, имея в виду, конечно же, дедушку Джейберда. - Я уже слышу его старческое карканье.

- Ни я, ни мама не станем смеяться, - ответил я. - Тут нет ничего смешного, никто не станет над тобой смеяться.

Отец снова подхватил свою бутылку с соком и как следует глотнул.

- К "Большому Полю" я тоже ходил. Я специально сходил в молочный отдел, чтобы посмотреть на все эти бутылки. Молока там целое море.

Отец снова оглянулся на меня. Его губы посинели от холода.

- Я никогда особенно не любил перемен. Почему все не может оставаться по-прежнему? Я не хочу отдавать свои деньги девчонке, жующей резинку, которой все равно, кто я такой, которая даже не знает моего имени, которая не улыбнется мне, когда я спрошу у нее, как дела. Мне неприятно думать, что скоро мы все как один будем покупать продукты в здоровенном супермаркете, который открыт аж до восьми часов вечера и в котором от яркого света режет глаза. В восемь часов вечера люди должны быть дома, сидеть за столом в кругу семьи, а не шататься по магазинам, где с потолка всюду свешиваются рекламы, советующие вам покупать то, что вам ни сейчас и никогда после не будет нужно. Я хочу сказать.., что если уж до этого дойдет, то обратной дороги, как бы мы этого ни хотели, у нас не будет никогда. Наступит день, когда каждый сможет сказать, что как это здорово, что в любой вечер уже в темноте мы можем сходить в супермаркет, где так легко можно выбрать на полках и купить продукты, о которых ты раньше и слыхом не слыхивал, а что там случилось со старыми молочниками, которые каждый день минута в минуту доставляли нам на крыльцо молоко, и теми фермершами и фермерами, что продавали нам замечательные спелые дыни прямо со своих грузовиков, и свежие овощи из своего огорода, и фрукты из собственного сада, которые только и делали, что улыбались своим покупателям словно солнышко, и к которым стоило только подойти, как они тут же здоровались с вами и говорили "Доброе утро", - нам не интересно. А если кто-то и вспомнит об этих прекрасных людях, то ему ответят, что, мол, они теперь все продают чохом в супермаркет, чтобы было удобнее приходить и покупать здесь все сразу под одной крышей, и теперь не нужно ничего искать и все тут есть. Они, мол, для того загнали все магазинчики в городе под одну крышу, чтобы вам не приходилось бродить под дождем и мокнуть и чтобы вы не простудились от холода. Разве это не превосходная идея?