Джордж Макдональд - Лилит

Мы почти уже выбрались из долины, когда между нами и ее границей поднялась длинная шея, наверху которой, как бутон какой-то адской лилии, торчало нечто, что казалось головой трупа; рот, полный собачьих зубов, был полуоткрыт. Я ехал прямо на него; он отступил, но затем вытянулся вновь. Госпожа уже ступила на твердую землю, но леопардиха, которая была между нами, снова обернулась и вцепилась в глотку чудовища. Я остался там, где был, чтобы присмотреть за слонами, которые с принцессой и детьми выбрались на берег целыми и невредимыми. Затем я повернулся, чтобы посмотреть на леопардиху. И в этот миг Луна села. Мгновение еще я видел, как змея и леопардиха сражались в облаке пыли, а затем темнота скрыла их. Вздрогнув страха, мой конь обернулся и в три прыжка догнал слонов.

Когда мы поравнялись с ними, что-то, похожее на бесформенное желе, укрыло принцессу, и тут же сверху сел белый голубь, вонзая в это нечто свой клюв. Я услышал хлюпающий всасывающий звук и слез с коня. Затем я услышал женский голос; кто-то говорил с Марой, и я узнал этот голос.

- Я боюсь, она умерла, - сказала Мара.

- Я пошлю за ней, и ее найдут, - ответила Мать. - Но почему, Мара, ты до сих пор боишься за нее или за кого-то вообще? Ей не будет вреда от того, что она умерла, делая то дело, которое должна была сделать.

- Мне будет жаль потерять ее, она была хорошей и мудрой. Все же я не хотела бы пользоваться ее жизнью дольше, чем ей отпущено.

- Она ушла, сражаясь с нечестивым, и воскреснет с праведными. Мы очень скоро увидим ее снова.

- Мать людей, - сказал я, хотя все еще не видел ее, - мы пришли к тебе, и нас много, но большинство из нас - Малютки. Примешь ли ты нас всех?

- Вы все - желанные гости, - ответила она, - рано или поздно все будут, как дети, так как все отдохнут в моем доме! Блажен тот, кто уснет юным и по своей воле. Мой муж как раз сейчас готовит ложе для Лилит. Она и не молода, и оказалась здесь не совсем по своей воле, но то, что она все же пришла, действительно хорошо.

Больше я ничего не слышал. Мать и дочь вместе ушли в темноту. Но где-то вдали мы увидели огонек и направились к нему через верески.

Адам стоял в дверях, держал свечу, чтобы проводить нас, и разговаривал со своей женой, которая внутри дома принесла и положила на стол хлеб и вино.

- Счастливые дети! - услышал я ее голос. - Ведь за ними постоянно присматривала моя дочь! Воистину, это же величайшее счастье на свете!

Когда мы добрались до двери, Адам почти весело пригласил нас войти. Он поставил свечу у входа и, подойдя к слонам, взял принцессу на руки, чтобы внести ее внутрь, но она оттолкнула его, а затем, растолкав и своих слонов, встала между ними, выпрямившись во весь рост. Звери отошли от нее в сторону и оставили ее с ним, кто был ее мужем, устыдившись, несомненно, этой ее мрачной непристойности и непокорности. Он стоял, и в его глазах радушие просвечивало сквозь строгость.

- Мы долго ждали тебя, Лилит! - сказал он. Она ничего не ответила ему. Ева и ее дочь подошли к двери.

- Злейший враг моих детей, - прошептала Ева, светящаяся собственной красотой.

- Твоим детям нечего больше ее бояться, - сказала Мара, - она отвернулась от зла.

- Не спеши ей верить, Мара, - ответила Мать, - она обманула множество людей.

- Но ведь ты же откроешь ей зеркало Закона Освобождения, и она сможет войти внутрь и переждать там! Она согласилась разжать свою руку и вернуть то, что в ней держит: неужели Великий Отец не даст ей наследовать ничего из того, что наследуют другие его дети?

- Я не знаю его! - прошептала Лилит, и в голосе ее были страх и сомнение.

- Поэтому ты и выглядишь так жалко! - сказал Адам.

- Я вернусь туда, откуда пришла! - крикнула она и отвернулась, заламывая руки, чтобы уйти.

- Это как раз то, что я хотел для тебя сделать, как раз то место, куда я хотел тебя вернуть - к Нему, от которого ты пришла! Разве и ты не взывала к нему из глубины своих страданий?

- Я взывала затем, чтобы умереть; чтобы избавиться от Него и от тебя!

- Смерть уже здесь и ждет тебя, чтобы отвести тебя к Нему. Ты же знаешь, что ни живое, ни мертвое не задерживается в гостях у Смерти. Одно способствует другому. Я мертв, но увижу твою смерть потому, что я живой и люблю тебя. Тебя тяготит что-то и ты устала; тебе не стыдно так выглядеть? Не принесла ли тебе в конце концов та жизнь, которую ты испортила, только злое? Ты и дальше собираешься жить в вечном позоре? Не стоит ли прекратить все это, вернуться и, наконец, начать жить?

Она молча стояла, склонив голову.

- Отец, - сказала Мара, - возьми ее на руки и отнеси ее на ложе. Там она откроет то, что у нее в руке, и умрет, чтобы вернуться к жизни.

- Я пойду, - сказала принцесса.

Адам повернулся и пошел вперед, указывая дорогу. Запинаясь, принцесса последовала за ним в дом.

Тогда Ева подошла ко мне, туда, где я сидел, держа на руках и прижимая к груди Лону. Она протянула руки и взяла ее у меня, а затем внесла в дом. Я слез с коня, вслед за мной спустились со слонов дети. Конь и слоны дрожали; Мара похлопала их всех, и они улеглись на землю и заснули. Она отвела нас в дом и дала Малюткам отведать хлеба и вина, что стояли на столе. Адам и Лилит стояли там же, вместе, но оба молчали.

Ева вернулась из палаты смерти, куда уложила Лону, и предложила хлеб и вино принцессе.

- Твоя красота убивает меня! Я хочу умереть, а не пообедать! - сказала Лилит и отвернулась от нее.

- Эта еда поможет тебе умереть, - ответила Ева. Но Лилит даже не прикоснулась к пище.

- Если ты не будешь ни есть, ни пить, Лилит, - сказал Адам, - пойдем, я покажу тебе то место, где ты упокоишься с миром.

Он вошел в дверь, которая вела в палату смерти, и принцесса покорно отправилась вслед за ним. Но лишь только она переступила порог, как тут же отдернула ногу и прижала руку к боку, отшатнувшись от вечного холода.

Бешеный порыв ветра, ревя, пронесся над кровлей, и со стоном растаял вдали. Она стояла, побледнев от ужаса.

- Это он! - беззвучно зашевелились впалые щеки: я уловил их слабое движение.

- Кто, принцесса? - шепнул я.

- Великая Тень, - так же тихо ответила она.

- Сюда он войти не может, - сказал Адам, - здесь он никому не причинит вреда. Та власть, что дана мне, по-прежнему и над ним тоже.

- В доме ли дети? - спросила Лилит, и, стоило ей произнести эти слова, как в сердце Евы проснулась любовь к ней.

- Он никогда не осмелится задеть детей, - сказала она. - И ты теперь больше никогда не причинишь зла хотя бы одному ребенку. Свою собственную дочь ты все же отправила ко сну, чудеснейшему из всех, потому что она была уже долгое время мертва - с тех пор, как ты отвернулась от нее. И теперь пусть Смерть загладит то, что ты тогда сделала; и вы уснете вместе.

- Жена, - сказал Адам, - давай прежде уложим спать детей, чтобы она могла увидеть, что они в безопасности.