Коллектив авторов - Полдень, XXI век (январь 2012)

Меня интересовал неизвестный пока местный чудак, которому есть до всего дело. Подобный типаж имеется в любом месте, где есть лавочка у ворот или видно линию горизонта. Такие люди легко замечают и понимают неочевидные вещи.

Неохотно, снизойдя к моей просьбе, но больше потому, что я неуёмно вливал хрусткий, пробирающий до озноба местный кисляк, продавец достал из-под стойки телефон, несколько раз пустил диск с цифирью по кругу:

– Петрович?.. Да, это я. Как где? На праце. Здесь человек с Одессы приехал. Что значит, причём здесь ты! А вот причём!! У него тоже больной интерес на разные загадки природы. Лет тридцать пять. Трезвый, трезвый, у меня не напьёшься. Так, а я о чём говорю: пусть идёт!

Затем он повернулся ко мне:

– Где-то через час… – оторвал край от газетного листа и чиркнул адрес нужного человека.

Надо же: улица фельдмаршала Кутузова, на другом конце которой после войны снимал угол бывший немецкий колонист. Таким вот фокусом крутит человецами лихой бес.

– Разговаривать с ним великое терпение нужно.

– Нервный такой?..

– И нервный тоже.

И хотя мне было уже очень даже сибемольно, я попросил заключительный стакан «шабо», конфетку «барбариску» – закусочный стандарт советских времен. У нашего разговора благодарно открылось второе дыхание.

– Стало быть, вашего чудака терзает идея.

– Вот точное слово: терзает! Эта идея его из ума выживает. Болтал одно время про людоедского мотылька. Крылища с метр, может, чуть больше. Что-то и в самом деле имелось. Мотылёк собаку у туристов схватил. А потом Петрович за рогатыми румынами под землю лазил. Это после того, как под крепостью бухнуло. Стекла в округе задребезжали.

– Однако! И что же дальше?..

– С тех пор стал больше молчать. Это в большой Одессе можно ходить в городских сумасшедших: у вас на Дерибасовской ляпнул – на Большом Фонтане спокойно пиво попил. А наш Аккерман на блюдечке поместится, здесь репутацию надо как смокинг носить.

– Я в молодые годы немного поплавал. Знаете, какая самая опасная дыра на пароходе?..

– Весь во внимании.

– В голове капитана.

Продавец хохотнул:

– Петрович оценит ваше тонкое наблюдение.

– А про мотылька – интересно! Почему, кстати, мотылек имеется в количестве одна единица?

– Жар-птицы стаями не летают!

– Хм-м… Ничего не добавлю. И как же этот… жар-мотылёк – ещё не поймался?

Со стройки в соседнем переулке подошли вымотанные на жаре работяги.

– Шеф, нужно припугнуть печень!

– Шабский вермут?

Городок Аккерман пока ещё не пропал: в отличие от Одессы, здесь мало хлестали водку.

– Да, это страшно, – работяги расхохотались.

Продавец шустро налил полдюжины стаканов и коротко ответил мне поверх пыльных голов:

– Нет, у него не получилось.

– Жаль…

– Да, и ещё: у Игоря Петровича в холодильнике горное эхо. Возьмите что-нибудь на презент.

После этого аккерманский базар себя исчерпал.

Рекомендованный час не истёк, я долго плескал в лицо воду из уличной чугунной колонки. С водой в Аккермане не лучше, чем при генуэзцах. Массивная водозаборная колонка хлюпала и шуршала, затем шипела и выбрасывала струю. Вода была, как в Очакове, немного солоновата. Я вновь и вновь работал короткой ручкой. Вода поднималась из скважины, с глубины в два-три десятка метров. Я выпил с пол-литра и уже догадывался, чем закончится это питьё с непривычки.

Дворы старого Аккермана напоминают одесскую Молдаванку. Но лишь отчасти: куда реже подозревающие глаза, в запахе меньше старого свиного жира. В аккерманских дворах пахнет куда более уравновешенной жизнью.

Такое впечатление было первым.

Потом оно несколько изменилось:

– Вам психа? – поинтересовались у меня во дворе.

Не сразу дошло, что я и спросить ещё ничего не успел. Ну да ладно! В провинциальном городе любого приезжего видно сразу. Дальше было не лучше.

– Это туда! – и мне довольно недружелюбно показали в дворовый угол.

На дверцу калитки была наброшена алюминиевая проволочная петля. Неухоженный палисадник с пятнами спорыша заплели бельевые веревки. Бывалый и рассохшийся фанерный пенал для геологических образцов. Пенал служил сидением для табуретки. И две ржавые совковые лопаты. Они была похожи на руки одесских мясников в конце работы.

Я всё-таки пришёл раньше, а потому можно было постоять, покурить. Я смотрел на крыльцо, доски прибиты неряшливо, но покрашены аккуратно. И краска на крыльце стёрта лишь узкой полосой. В закулисье жил или педант, или человек, действительно одержимый какой-то идеей.

Сигаретный дым вдруг утащил сквозняк, я даже не услышал, как в доме мягко открылись двери. Нужный мне человек шагнул на крыльцо. И сразу напустился:

– Прославиться хотите?

На лице у него держалось неприветливое выражение. Сползти оно не могло, зацепившись за длинный нос. Я бы рискнул сказать: волосы у хозяина дома были лысого цвета.

– Ага, молчите! – кажется, он мог стать триумфатором, даже провалившись в открытый люк.

Я сделал встречный ход:

– Прославиться?.. А есть чем?

Человек как-то сразу устал:

– Да знаю я, знаю, зачем вы здесь. И что вас интересует. Не глупости же про подземных рогатых румын. Какая чушь!! И в такое – поперёк здравого смысла! – верят.

Я уточнил:

– Здесь верят.

– То-то и оно… У нашего населения зубы мудрости не вырастают.

Я продолжил за него:

– А в реальность мотылька-людоеда не верит никто!

Хозяин дома укоризненно покачал головой:

– Вы сами не верите!..

Подойдя ближе, я облокотился на хлипкий штакетный забор:

– Сразу принять как факт было бы чересчур.

Он выждал некоторое время.

– Резонно, господин… Одессит?.. Ну да, кто б ещё…

– Любопытство присутствует, скрывать не стану. И тотчас отвечу на возможный вопрос. Вы хотите узнать: зачем это мне? Так ведь?.. Отвечаю подробно: многими вещами интересуюсь для ощущения полноты жизни.

Это самое «полноты жизни» толкнуло ситуацию в правильном направлении.

Он внимательно посмотрел мне в лицо, кивнул головой:

– Да, это вы. По крайней мере, похожи на фотографию в газете. Слышал про вас, читал в одесской прессе несколько статей. Про странный цветок, купленный на Староконном рынке; потом ещё, домовой задушил девушку на Пересыпи, под Жеваховой горой – вы об этом писали. Бывает же такое… А ещё что-нибудь подобное аккерманскому людоеду вам попадалось?

– Случалось, – сказал я. – В районе мыса Северный Одесский.

На базаре я успел узнать, что его фамилия Сандуляк, спросил, как величать, а потому предложил:

– Давайте присядем, Игорь Петрович, поговорим. Что-то знаете вы, какие-то сведения собрал я. Вполне возможно, мы оба пришли к определенному выводу.