Коллектив авторов - Полдень, XXI век (февраль 2012)

Лоренц вообще-то не считал себя засоней, но идя утром умываться, он неизменно видел хозяйку хлопочущей то над горшками с рассадой, то с какой-нибудь проводкой, а свой завтрак – уже запаренным в тарелке с керамической крышкой. Будь еще куда сходить, а так что делать – спать да работать. Кино смотреть? Без пива неинтересно.

Так что он рубил камень три недели подряд, отвлекаясь только на сон и еду, и сильно удивился, когда вдруг прямо перед дробилкой замахал рукой Тушински.

Лоренц заглушил мотор.

– Миз Мэшем тебя хвалит, – сообщил Тушински, торжественно, как рублем подарил, а потом и правда подарил: – я буду докладную по задолжникам писать, тебя передвину в оптимистичный прогноз.

– Ага, – сказал Лоренц.

– Веди дробилку ко входу, я лед привез, надо покрошить.

На покрытой изморозью платформе лежали высокой пирамидой «восьмушки» – кубы льда по пятьдесят сантиметров по ребру. Лоренц подогнал дробилку, поднял жерло, снял зубья, завернул трубу сброса в хозяйкин пластиковый агрегат. Салли суетилась вокруг, тревожилась за оборудование и вообще была какая-то взъерошенная.

– Когда они приедут? – крикнула она инженеру.

– К тебе все равно сначала семья заскочит, все обсудить, они народ обстоятельный. Не волнуйся, хоронить не сегодня. Освобождайте мне платформу, да я поеду.

– Какое сегодня? – рявкнула Салли. – Мне ж надо все это разморозить сначала! Что было ждать-то столько?

– Так если пока кометы нет. А НЗ что бы я тратил, не будь у тебя клиента? Не сегодня, говорю же. Послезавтра, скорее всего. Может, завтра, но к вечеру.

– Кто умер-то? – вдруг дошло до Лоренца.

Амбарцумяны приехали через два часа вшестером – Рафик, Панос, Артур, матушка Шуша, вдова и старший сын – Вашик, что ли; Лоренц в их молодежи путался.

Салли они просто стоптали, она прижалась спиной к стене и неубедительно отбрехивалась.

– Зачем городить кладбище, если все равно кремация? – напирала вдова. Матушка Шуша критически озирала растворенные подсобки. Братья о чем-то совещались.

Лоренц постучал Рафика по плечу, подождал, пока тот обернется, и молча обнял. Артур и Панос кивнули, поздоровались с ним за руку. Салли тем временем начала как-то реагировать, увела женщин разглядывать свой биоаппарат.

– Да как так? – тихо спросил Лоренц.

– Похоже, что все-таки метеорит. Комиссия техническая смотрела, отец там еще с ними сидит, звонил – и так, и сяк смотрели – не мог сам шлем так рвануть.

Лоренц вздохнул.

– Ты хорошо, что тут, – сказал Артур, – присмотри, как да что, а? Она обещала дерево посадить, узнай, может, землицы принести, чтоб росло как следует? Ну и вообще за деревом большой уход нужен, мы поучаствуем.

Салли вернулась вместе с женщинами. Вдова застрекотала что-то, мужчины внимательно слушали.

– В общем, вы решайте, сосна или дуб? – спросила Салли. – Или еще раз весь список посмотрите. Все равно это достаточно медленно, сначала водорослям надо вырасти, потом их бактерией обработать, потом только в грунт закладывать. По технологии – три недели, не меньше, и все равно ангар пока не прогрелся. Так что дерево не убежит, а вот надпись мы хоть завтра можем вырезать. С высотой определяйтесь.

Лоренц поманил Амбарцумянов за собой, все отправились толпой в сторону ангара. Там, поёживаясь, посмотрели на стену, посмотрели на флажок, который Салли воткнула в песок, – и двинулись восвояси.

Хозяйка закрыла за Амбарцумянами дверь, подержалась за голову и вздохнула.

– Да они хорошие, только шумные, – утешил ее Лоренц, – ты вообще поди выпей… чаю, в смысле.

– А, – слабо ответила Салли, – щас пойду. Ты пока кипятильник в большом баке включи, а то не разморозим.

Похороны хозяйка пережила мужественно и уселась на пол с деревянным видом, только выпроводив всю толпу в сорок человек. Аквариум, запущенный на аэроциркуляцию, басовито гудел. Лоренц погладил заметно потеплевший после кремации бок аквариума, подумал про хорошего мужика Ашота и ушел в ангар, где рубил камень до позднего вечера. Когда он пришел в подсобку, гречка уже остыла даже под полотенцем, зато рядом с тарелкой стояли шкалик, пустая кружка и упаковка амбарцумяновских кололаков.

Лоренц как раз докончил всю левую полосу – двадцать метров ширины, полкилометра длины, ай да мистер Нейман! – и перегнал камнедробилку на центральную полосу. Салли отдала одну тепловую пушку, а вторую отволокла в дальнюю часть ангара. Возле входа было уже тепло, градусов пятьдесят [4], и на высадку деревца пришла смотреть матушка Шуша в сопровождении кого-то из внуков.

Бурый водорослевый компост Салли намешала с песком и мелкой каменной крошкой и выложила им довольно таки глубокую яму. В самой середке она насыпала ведро амбарцумяновского грунта и осторожно, сняв перчатки, высадила вместе с комом земли крошечный прутик, увенчанный четырьмя не по росту большущими дубовыми листьями.

Внук успел приволочь матушке Шуше стул, и она внимательно следила, как Салли хлопочет вокруг саженца – чем-то поливает, подтыкивает землю палочкой. Посреди двадцатиметровой полосы песка темное пятно грунта с маленьким ростком выглядело очень одиноко.

Внук сидел на корточках, матушка Шуша – на стуле. Салли осторожно раздвинула прямо над дубочком треногу с фитолампой, кивнула и убежала. Лоренц постоял и ушел к дробилке.

Когда он почувствовал, что проголодался, и выключил машину, матушка Шуша все еще сидела маленькой фигуркой напротив входа – будто ждала, что дерево при ней вырастет в полный рост. Внук и Салли дружно штробили правую стену на высоте около пяти метров. Лоренц подошел к матушке Шуше, деликатно кхекнул.

Она протянула пальцы и погладила его руку.

– Береги ее, Лорик, – мягко сказала матушка Шуша, – она хорошая женщина, тебе повезло.

Лоренц изо всех сил не обернулся (перфораторы за спиной зудели в унисон) и возразил:

– Она не моя, матушка, вообще, то есть. Да мне тут две недели осталось работать.

– Да и не спеши, не спеши, – согласилась матушка Шуша, – ты подожди, она отгорюет, и будет у вас все хорошо.

Лоренц подержал старушечьи пальцы в ладони, отпустил и пошел есть.

Так-то бабкины речи он сильно обдумывать не стал – и так понятно, им дай волю – всех переженят. Но вот про «отгоревать» Лоренц запомнил. И как-то вечером опробовал метод, которым как-то поделился Рон, шериф. Метод заключался в том, что надо тщательно изучить выражение лица человека, когда он не видит, что на него смотрят; а потом в тихом месте, лучше у зеркала, состроить такое выражение – и послушать, какие мысли придут. Зеркала у Лоренца не было, пришлось обойтись мышечными ощущениями. Он прищурился снизу вверх, тщательно выровнял рот, прикусил изнутри нижнюю губу и постарался свести брови поближе, чтобы легла вертикальная складочка, как у Салли. Посидел, глядя перед собой в стену, взял со стола чашку и опустил руку прямо с чашкой между колен. Посидел еще.