Андреас Эшбах - Экспоненциальный дрейф

— Они заботились о тебе, даже оплатили полгода твоего пребывания в первой клинике, — сообщила она. — Но потом они начали испытывать финансовые трудности, как и многие другие в то время. Я была вынуждена перевести тебя в другую больницу и с тех пор с ними не общалась.

Бернхард Абель вспомнил, что Леманн летел вместе с ним тем роковым рейсом, который закончился для него инсультом. Перед вылетом они, как всегда, ели в ресторане Всемирного торгового центр?.

— Ив говорил о какой-то формуле, что-то вроде… уравнения Дрейка. Я понятия не имею, что это за формула. Тогда это было чрезвычайно важно. Уравнение Дрейка. Похоже на… расчет Немезира. Либо экспоненциальный дрейф. Конечно же, впечатляет, но абсолютно непонятно, что имеется в виду.

Говоря все это, Бернхард заметил, как то, что таилось в нем, стало набирать скорость и уходить вглубь того озера, которое было его сознанием. «Сейчас!» — подумал он про себя и замер. Его дыхание замедлилось, сердце перестало биться на несколько секунд в тот момент, когда он наконец осознал, что таилось в нем, что ждало этого момента.

— Бернхард! — Он увидел перед собой лицо женщины, которую звали Эвелин Абель. В ее глазах застыл ужас. — Что с тобой?!

— Теперь я знаю, кто я такой на самом деле, — произнес он.

— На этот раз давай я навещу тебя. Так, для разнообразия, — предложил Юрген Ребер своей возлюбленной.

Пару дней спустя он перенес все рабочие встречи и сел в скоростной поезд до Берлина. Она встретила его на вокзале Фридрихштрассе. Стильная, светская и немного сдержанная дама.

— Просто так? Посреди недели? Можно подумать, что ты хочешь проконтролировать меня.

Он ей объяснил, что собирается заодно навестить своего бывшего научного руководителя. После чего она успокоилась, и вечер удался.

Посещение родного университета на следующее утро стало для Ребера путешествием назад во времени. Все оставалось здесь точно таким же, как и десять лет назад: такие же серые стены, такие же унылые окна, та же доска объявлений. В голых коридорах стоял тот же запах и раздавались те же звуки, что и в его студенческие годы. Лифт был таким же тесным, а лестничная площадка на четвертом этаже по-прежнему тщетно ожидала покраски. Только каучуковое дерево в приемной сильно разрослось. Хоть что-то!

— Профессор Шмидт все еще на совещании, — сообщила его секретарша.

Она была новенькой — молодая худощавая девушка с волосами, выкрашенными в синий цвет. В одном углу приемной стояли два кожаных кресла, тоже новые. Секретарша любезно предложила Реберу присесть и немного подождать.

— Могу приготовить вам кофе. Хоть я и работаю здесь всего лишь с начала декабря и никто мне ничего не объясняет, но я уже могу приготовить кофе. С чаем будет посложнее.

— Тогда давайте кофе, — усмехнулся Ребер.

Он присел и положил папку с материалами рядом с собой. Папка была прозрачной, и сверху в ней лежала фотография таинственного Армина П. Поэтому секретарша заметила ее, когда приносила кофе, и поинтересовалась:

— Ах, так вы здесь из-за него?

Юрген Ребер был более чем удивлен.

— Простите?

Она слегка дотронулась пальцем до фотографии. Ее ногти были накрашены синим лаком того же оттенка, что и волосы.

— Разве это не Армин Палленс?

— Возможно. — «Значит, его фамилия Палленс? Эта информация может оказаться полезной». — Должен признаться, я очень удивлен, что вы узнали его.

— Представьте, не такая уж я тупая. Ведь он сейчас в центре внимания. Точнее, его преемник.

— Вы о ком?

Девушка посмотрела на Ребера с нескрываемым удивлением.

— Неужели вы не знаете эту историю?

Ребер покачал головой.

— Нет, но звучит все это довольно завлекательно.

— Завлекательно? Не то слово. Это целый детективный роман. — Секретарша вернулась к своему столу, достала из выдвижного ящика блокнот и начала его листать. — Я записываю здесь все, что мне удается узнать, — одновременно объясняла она. — Я ведь должна как-то разобраться. Раз уж никто не может уделить мне немного времени и все объяснить. Ну вот, как раз здесь. Слушайте. Армин Палленс, 1967 года рождения, ДТП на мотоцикле в 1988 году. Два года в коматозном состоянии. И потом внезапно обретает сознание в 1990-м, выздоравливает и так далее. Есть только одна загвоздка: он абсолютно уверен, что на самом деле он не Армин Палленс, а инопланетянин.

— Инопланетянин?

— Круто, правда? И аргументирует он довольно-таки ловко. Наш профессор утверждал, что у настоящего инопланетянина должны быть либо зеленая кожа, либо какие-нибудь заостренные ушки. На что Палленс ответил, что он как бы душа инопланетянина, находящаяся в человеческом теле. То есть на самом деле сознание — или что бы там ни было — Армина Палленса находилось при смерти, а его тело оставалось свободным, ну, вроде как освобождаются квартиры. Вот он туда и заселился. — Секретарша широко улыбнулась и со своими синими волосами сама стала походить на инопланетянку.

Юргену Реберу показалось, что стало слышно, как работает его мозг.

— Да, действительно, очень интересные галлюцинаторные представления.

Что бы это могло значить? И какое это имеет отношение к его пациенту, Бернхарду Абелю, который тоже утверждал, что он кто-то другой. И с какой стати этот Армин Палленс искал Абеля?

— Но это еще цветочки, самое интересное впереди, — продолжила синеволосая секретарша, которой никто ничего не объяснял, но которая знала все. — И это действительно жутковато. Примерно в 1995 году на научном конгрессе наш профессор встретился с одним коллегой. И они за пивом стали рассказывать друг другу про самые необычные случаи в их карьере. И вдруг этот коллега упомянул пациента, который неожиданно вышел из комы и утверждал, что он инопланетянин. Только это было в 1979 году где-то в Англии.

— Хм, — неожиданно засомневался Ребер. — Галлюцинации об инопланетянах могут быть выражением изменившегося ощущения собственного тела после долгих лет в коме.

— Они сначала тоже так подумали. Но оба случая невероятно похожи друг на друга. Оба пациента даже были помешаны на одном и том же понятии — «экспоненциальный дрейф». «Exponential drift» — по-английски. И никто не знает, что бы это могло значить. — Девушка даже захихикала от удовольствия. — Потом они навели справки, и оказалось, что были еще три случая. Все в США, в 1968-м, 1957-м и 1946-м годах. Замечаете?

— Все с промежутком в одиннадцать лет.

— Так точно. — Она закрыла свою записную книжку. — А сейчас 2001 год. Пришло время следующего инопланетянина.

— Надо будет найти другую отговорку, когда введут евро, — сказал Вольфганг Кренц, закурил и стал наблюдать, как серые клубы табачного дыма растворяются у потолка.