Дмитрий Федотов - Аберрация

— Я пойду с вами, — внезапно заявил Пальм. Голос у него оказался по-мальчишески звонким и задиристым. — Я энергетик и обузой вам не буду.

— Шкипер, ты уверен, что нам стоит туда идти? — уточнил Хольбаум.

— Я уверен в одном, Зануда, если мы останемся здесь, то долго не протянем, — жестко ответил Павел и направился к выходу из комнаты. — Десять минут на сборы всем!

И сразу люди зашевелились, смятение и беспокойство уступили место деловитой собранности. Один за другим они исчезали в голубом тумане, расходясь по своим лабораториям.

В кают-компании остались только Дин и Пальм. Они молча уставились друг другу в глаза и замерли, будто впали в оцепенение. Спустя пару секунд обоих техников вдруг охватила странная вибрация, их тела замерцали, временами почти совсем исчезая, словно голографические проекции. Затем вдруг мгновенно и неуловимо для стороннего наблюдателя обе фигуры слились в одну, облаченную в комбез со шлемом ремонтника, какой носил технический персонал комплекса. Человек в шлеме легко поднялся, шагнул к стене лаборатории и прошел сквозь нее, окутавшись на миг ослепительным жемчужным сиянием.

Когда же группа Павла вновь собралась в кают-компании, никаких следов пребывания техников не обнаружила.

— Куда же они подевались? — искренне недоумевал Михал. — Ведь вместе же собирались…

— Я бы задал более интересный вопрос, — мрачно откликнулся Хольбаум: — А были ли они здесь вообще?

— Что ты имеешь в виду? — воззрился на него Павел.

— Только то, что среди энерготехников никогда не было ни одного чернокожего, — отрубил Курт.

Плато Шира, предгорья Килиманджаро

3 марта 2061 года, 07:33 по СМВ

Десантная «Акама» взвыла винтом, взбила, растрепала пучки серо-зеленой травы и стремительно унеслась прочь, навстречу розовеющим вершинам Горы Бога. [49] Килиманджаро — высочайший вулкан мира и высочайшая гора Африки, имеет две вершины: Кибо и Мавензи; с языка суахили название горы переводится, как «гора бога, несущего холод». Роулинг проводил винтолет долгим взглядом и обернулся к застывшим в нерешительности членам команды.

— Что ж, господа, наше время пошло, — преувеличенно бодро сказал он. — Чем быстрее мы разберемся с проблемой, тем лучше для всех.

— Ты по-прежнему уверен, что нам туда надо идти? — мрачно поинтересовался Нганакаа, поправляя сползающий по спине рюкзак. Несмотря на раннее утро он уже был весь мокрый от пота. Не спасало даже спецбельё десантника, которым их снабдили на базе СКБ.

— А ты предпочитаешь сидеть и ждать?

— Почему бы нет? Не мы все это затеяли…

— Ну да! Не ты ли еще недавно доказывал мне, что «Хронос» — это будущее всей цивилизации? А как запахло паленым — в кусты?

Роулинг разозлился не на шутку. И это ему говорит человек, в которого он верил, как в самого себя?! Наверное, надо было послушать Джамара и взять другого хронофизика, да хотя бы того же русского, как его… Илью Завгороднего?..

— Господа, вам не кажется, что сейчас не время выяснять отношения? — вклинился в их перепалку сухопарый и подтянутый Береснев. Утренний ветерок взъерошил его пышную русую шевелюру, лучистые пальцы проснувшегося солнца вызолотили волосы, и всем без исключения членам маленькой группы на миг показалось, что у Кирилла вокруг головы вспыхнул божественный нимб. Ирен Мати, не удержавшись, громко присвистнула:

— Надо же! А еще говорят, что русские — безбожники. Да вы, Кирилл, готовый святой!

— К сожалению, должен вас разочаровать, Ирен, — мягко улыбнулся ей Береснев, — я даже не верующий.

— Ладно, — тряхнул головой Роулинг, делая над собой усилие и успокаиваясь. — Извини, Мбонга, это у меня от нервов…

— Все в порядке, Фрэнк, — пропыхтел тот, вытащил из кармана огромный клетчатый платок, стянул с головы панаму и принялся вытирать обширную лысину. — Командуй, шеф!

Роулинг принял официальный вид, расправил плечи.

— Итак, господа, есть ли у кого вопросы по ходу нашей миссии? Вчера на инструктаже вы все были более чем скромными…

— Не вижу смысла в разговорах, — пожал плечами Береснев. — Будем на месте, там и поговорим.

— Согласна, — кивнула тоненькая и изящная даже в мешковатом комбезе Мати.

— А ваше мнение, юноша? — обратился Роулинг к молчаливо стоявшему в стороне «геккону». Он единственный из всех с самого начала операции сохранял невозмутимый, даже какой-то отстраненный вид. Судя по внешности, парень не был чистокровным хиндустанцем, в нем чувствовалась сильная примесь славянской крови. «Похоже, у Джамара в пору юности была большая любовь с какой-нибудь русской красавицей!..» — хмыкнул про себя бывший председатель Совбеза, впервые увидев вчера сына в кабинете отца. С трудом верилось, что этот высокий, тонкий в кости юноша на самом деле «геккон» — по сути, киборг, сверхчеловек с необыкновенными способностями и возможностями, далеко превосходящими кондиции любого обычного человека. «Сбереги его, Фрэнк, — тихо попросил Джамар, когда они вчера садились в стратолет СКБ на аэродроме Ираклиона. — Он — единственное, что у меня осталось в этой жизни…» Роулинг лишь кивнул утвердительно, а сам подумал, что у него самого нет даже этого, единственного…

— Я готов, сэр, — ответил Гитар ровным голосом и стремительной скользящей походкой двинулся вперед по едва заметной тропе, уводившей вниз с холма и терявшейся в близкой густой стене сплошных зарослей.

Границы зоны депрессии они достигли к полудню. Группа неожиданно выломилась из джунглей на широкую равнину плато, заросшую синеватыми кустами вереска и чешуйчатыми «пальцами» крестовника, похожими на маленькие кактусы. Гитар, шедший все время впереди отряда, остановился и предупреждающе поднял руку. Толстяк-профессор, топавший следом, как бегемот на выпасе, и опасливо вертевший головой, не заметил остановки и налетел на парня. Однако, несмотря на внушительную разницу в габаритах, «геккон» даже не шелохнулся от толчка. Зато Мбонга с проклятиями рухнул на твердую, как камень, почву, зацепившись ногой за торчащий из земли корень. Береснев и Мати помогли профессору подняться и поправить съехавший рюкзак. Шедший замыкающим Роулинг ободряюще похлопал друга по плечу и встал рядом с Гитаром.

— Учуял что-то, парень?

— Граница аномальной зоны впереди, в тридцати метрах, — тихо произнес «геккон». — Вон за теми валунами. И она… все время движется… пульсирует.

Роулинг поднес к глазам биноктар, включил автоматическую подстройку и программу фильтрации изображения на различных частотах. С минуту изучал панораму, потом разочарованно бросил:

— Ничего не вижу!

— Граница депрессии невидима в электромагнитном спектре.

— Как же ты ее определяешь?!