Генри Олди - Дорога

- Поздравляю вас, господа! - нижняя челюсть Черепа уперлась в землю. - Вы включены в ткань Отростка. Рубикон перейден. Так что дальнейшая судьба зависит от вас самих. Но прошу учесть - в великой Некросфере обитает множество эфирных созданий, и большинство из них глупы, злобны и жестоки, в отличие от меня, имеющего философский склад ума... Лично я не против белковой жизни, но, увы...

И Череп преспокойно растворился в атмосфере - или Некросфере, если пользоваться его терминологией.

- ...Мне кажется, пора обсудить создавшееся положение, - заявил Арсен через пару километров. - Мы влипли, и неизвестно во что. Ваши мнения, господа белковые?

Я согласно кивнул, съехал на обочину и заглушил мотор. Мы выбрались из машины. Солнце стояло невысоко, но уже начинало припекать. В траве звенели кузнечики, от пыльных сосен тянуло приятным смолистым ароматом. Идиллия!..

- Ставлю первый вопрос, - сообщил Арсен. - Куда?

- Не знаю, - честно признался я. - Хотелось бы к морю... И чтоб без Черепов.

- Мы попали в другое время, - тихо проговорила Нина без всякого выражения. - Надо назад...

- И в нем одновременно существуют рыцари и сержант Кобец?! Плюс Атмосферный Череп... А назад - где оно, это "назад"?!

- А что такое Отросток? - спросил вдруг Виталька.

- Устами младенца... - заметил Арсен.

- Я не младенец! - обижено вспух Виталька.

- Конечно! - поспешно заверил его Арсен. - Но Отросток может быть только от чего-то... Я полагаю, это некий прорыв к нам...

- И теперь у нас всегда будет... так? - со страхом спросила Нина.

- Ну что вы, Ниночка! Если я правильно понимаю смысл слова "Отросток", то он должен быть конечным в пространстве и, надеюсь, во времени... Так что в принципе возможна частичная галлюцинация, накладывающаяся на реальность. Например, рыцари и инквизиция - мираж, а пьяный сержант - реальность...

- Дурацкая усатая реальность, - буркнул насупившийся Виталька. - Надо было сразу дать ему по башке... или ей...

- Значит, давайте, - предложил Арсен, - при виде черт знает чего попытаемся отнестись к этому, как к видению. И посмотрим, что из этого получится...

"И получится черт знает что..." - подумал я, но промолчал.

- Только сперва давайте отдохнем, - робко попросила Нина. - Два дня сплошного сумасшествия. Поначалу нам хоть смертных приговоров не выносили...

Я загнал машину под деревья, и мы расположились прямо на земле, устланной толстым ковром порыжевших сосновых иголок, сквозь который пробивался робкий зеленый бархат травы. Солнце, ветерок... Кузнечики. Небо. Отпуск. И ни каких тебе Отростков. Виталька тут же принялся кидать шишки в деревья - и, надо заметить, довольно успешно.

Через некоторое время я вздохнул и поднялся.

- Пойду, пройдусь... А то все ноги отсидел.

Неожиданно у меня создалось впечатление, что поднимался с хвои я, а фразу эту говорил уже не я - словно в некий неуловимый миг у меня в голове возник еще кто-то, и этот странный кто-то, тот, который Не Я, взглянул на мир моими глазами, прислушался к звенящей тишине моими ушами - а вот сейчас даже заговорил за меня.

Когда я попытался снова поймать это удивительное ощущение - оно исчезло. Если тот, который Не Я, и остался, то больше ничем себя не проявлял.

- Я с тобой, - немедленно вскочила Нина, оправляя платье.

Виталька тоже было намылился увязаться с нами, но я убедил его, что машину должны стеречь, как минимум, двое мужчин, а то некому будет спасать дядю Арсена от возможных ужасов - он поразмыслил и важно отпустил нас с мамой немножко погулять.

- Смотрите, не заблудитесь, - напутствовал нас Арсен.

- А мы тут рядом... И от дороги отходить не будем, - ответила Нина.

...Мы шли молча, взявшись за руки, щурясь от веселого солнечного дождя, просеянного сквозь сито сосен. Воздух, пьяный от смолы, казался прозрачным до звона. Разговаривать не хотелось. Вот мы и не разговаривали.

Неподалеку от очередной опушки начиналась окраина какого-то поселка. Полдюжины одноэтажных домиков с огородами, дачные постройки, у перекрестка - белая двухэтажная контора, вдоль дороги - свежевырытая траншея... За холмом рыхлой земли у ближайшей ограды наблюдалось плохо различимое движение. Там явно что-то происходило...

- Посмотрим? - неуверенно спросила Нина, крепче сжимая мою руку.

Я молча кивнул, и мы пересекли шоссе.

Лучше бы мы этого не делали!..

...Огромный, двухметровый сизый голубь с удовлетворенным кулдыканьем долбил клювом окровавленного человека в разорванной спецовке. Человек еще шевелился. От каждого удара тупого клюва в стороны летели грязные багровые ошметки.

Увидя нас, птичка оставила свою жертву, переступила с ноги на ногу и довольно резво заковыляла в нашу сторону. Нина всхлипнула и бросилась к траншее. Голубь булькнул и устремился за ней.

Я дико заорал и, подхватив с земли увесистый обломок кирпича, запустил им в сизого монстра. Кирпич угодил мерзкой твари в шею, голубь слегка покачнулся и остановился, кося на меня то одним, то другим бессмысленным глазом. Потом он обиженно направился в мою сторону.

Я надеялся, что Нина догадается лечь на дно траншеи, где голубю трудно будет ее достать. А я отвлеку его - и бегом к машине и Арсену с пистолетом...

Обычно в таких случаях (хотя в каких это "таких"?!.) я действую импульсивно и довольно глупо. Но сейчас каждым моим шагом руководила не злоба и не страх за жену, - хотя и это было - а холодная спокойная логика. Кажется, тот, что в моей голове, не ушел, и даже принялся действовать - и, надо признать, делал это весьма грамотно.

Я швырнул в голубя камнем поменьше, попал птице в грудь - голубок просто не обратил на это внимания - и зигзагами понесся через шоссе к лесу. Краем глаза я успел заметить, что из-за конторы выходят какие-то люди, но дальше смотреть уже не оставалось времени - деревья были совсем рядом, голубь отстал, попытался взлететь, хлопая крыльями, но они не держали его, как выпавшего из гнезда птенца... Он остался на месте, утратив интерес ко мне и к спрятавшейся Нине - чего я и добивался. Но интерес - дело скользкое, и мог вернуться в любую минуту.

И тогда я побежал, как не бегал никогда в жизни.

...Когда наша машина, расшвыривая куски сухого дерна, выбралась на шоссе - я утопил акселератор до предела. И дорога рванулась нам навстречу.

За поворотом несколько курсантов в выгоревшей защитной форме и с автоматами за плечами связывали канатами голубя-людоеда. Голубь возмущенно булькал и безуспешно пытался освободиться. Попалась, пташечка!..

Я резко затормозил у траншеи и, распахнув дверцу, громко крикнул:

- Нина!

Ответа не последовало. Со сжимающимся сердцем я выскочил из кабины и в два прыжка оказался у насыпи.

И застыл.

Прозрачная, светлая вода плавно струилась по траншее, возникая из ниоткуда и исчезая в никуда, а вот в воде... В воде сидели люди - женщины, мужчины, дети, старики... черепа многих из них носили следы страшного клюва, но крови почему-то не было, и у всех - и у живых, и у мертвых - на лицах окаменело отрешенное умиротворение. Глаза людей глядели в только им известную пустоту; волосы, подобно водорослям, легко колыхались в призрачных струях, которые все текли, текли...