Генри Олди - Дорога

- Загоняйте машину, - сказал хозяин, распахивая ворота, - и айда в дом. Ужинать будем.

Комната, куда мы попали, была обставлена предельно просто - стол, кровать, топчан у входа, стулья, этажерка с книгами. Еще на самодельной тумбочке в углу стоял маленький переносной телевизор.

- А где ваш приятель? - деликатно спросил Арсен.

- Сейчас будет. И давай лучше на "ты". Идет?

Вскоре на столе появилась крутобокая миска с жареной на сале картошкой и жаровня с мясом, от запаха которого я ощутил себя хищником, причем давно не евшим. Когда рядом с едой возникла початая бутылка водки, мы с Ниной переглянулись и притащили из багажника консервы и бутыль "Изабеллы".

Даниэль одобрительно кивнул и широким жестом пригласил всех к столу. Было в этом человеке что-то такое, что принято называть "надежностью", и дом его был таким же - простым, щедрым и гостеприимным.

Вот как раз тогда, когда я умиленно думал об этом, дверь скрипнула, и в комнату скользнул, облизываясь длинным розовым языком, давешний тигр!

Я видел, как мгновенно побледнела Нина, радостно-удивленно округлились глаза Витальки, как непроизвольно подобрался и напрягся Арсен... Впрочем, Даниэль все это видел не хуже меня.

- Знакомьтесь, - громко и весело возвестил он, стараясь разрядить обстановку. - Мой друг Рыки. Так сказать, местный несостоявшийся Шер-Хан... И вообще, мы с ним друзья, а вы - наши гости.

- Мы уже знакомы, - сдавленно промямлил я, косясь на зевающего Рыки. - Встречались в городе.

Тигр тем временем внимательно оглядел собравшихся, упруго прошелся по комнате и разлегся на топчане, по-прежнему глядя на нас. Потом еще раз картинно зевнул, обнажив полный набор белоснежных клыков, и прикрыл глаза, опустив голову на передние лапы.

- Да вы угощайтесь, угощайтесь... - Даниэль снова попытался нарушить неловкое молчание.

- А Рыки? - голос Витальки прозвучал неожиданно громко и звонко.

- А он уже на три дня вперед наелся, - махнул рукой хозяин. - Вы думаете, где я мясо беру - в магазине? Рыки сегодня такого секача завалил... Мы с ним по очереди охотимся. Так и живем...

На щеках Нины начал появляться румянец, мы с Арсеном расслабились, а Виталька так и ерзал на стуле, то и дело поглядывая на Рыки. Тот спал или притворялся, что спит. На нас он не обращал никакого внимания. И делал это весьма демонстративно.

Впервые за последнее время я - да и не только я - чувствовал себя спокойно. Впервые за весь Отросток. К чему бы это?..

После ужина мы все впали в то же лениво-жмурящееся состояние, что и тигр. Потянуло на разговоры.

- И давно он у тебя? - кивнул Арсен в сторону Рыки.

- Со мной, - поправил Даниэль. - Да месяцев семь уже. Говорят, из зоопарка сбежал. Только у нас поблизости ни одного зоопарка - свинарники сплошные... И чертовщина всякая. Тоже недавно началось... А так он сам ко мне пришел. Я поначалу струхнул было, а после чувствую - надо пустить. И пустил.

Дверь за ним закрыл - а мимо БТР... А за ним еще два - шасть! Ловили, охотнички... Стреляли. А за что? За свободу?

Поначалу ума не мог приложить - чем его кормить? Сена не жрет, а мяса не напасешься. Совсем отощал, бедняга, я уж бояться стал, чтоб на людей не кинулся... А потом он из леса первого кабана притащил - и пошло дело...

Ну а эти... лопухи зеленые - как завидят его, так сирену включают и окопы рыть кидаются. Одного боюсь - подстрелят сдуру... Он хоть и умный, а иногда такое выкидывает...

...Потом рассказывали мы с Арсеном, то и дело одергивая отчаянно врущего Витальку. Даниэль кивал, слушал. О многом он слышал, кое-что видел, а к Атмосферному Черепу давно относился спокойно.

Беседа постепенно угасала, всех клонило в сон. Даниэль постелил нам на полу, предоставив кровать Нине.

- Я не позволю, чтобы ребенок ночевал в одном доме с хищником! шептала Нина мне в ухо, но Виталька уже собрался было улечься на топчане рядом с Рыки, и Нина принялась загонять его - Витальку, а не тигра - в самый дальний от двери угол...

Я пошел умыться. В импровизированной ванной висело большое мутное зеркало. Я глянул в него, и из треснутой глади на меня уставилось лицо. Не мое. Больше я ничего не помнил.

ПАПА В ЗАЗЕРКАЛЬЕ. ВИТАЛЬКА

...Ночью мне захотелось писать. Я осторожно вылез из-под покрывала, переступил через спящую маму, проскользнул мимо открывшего один глаз Рыки и выбрался в коридор. Туалет оказался в самом конце.

У большущей ванны - наверное, в ней купался Рыки - стоял папа. Он пристально вглядывался в растрескавшееся зеркало и, казалось, совсем не замечал меня. Я встал у него за спиной и посмотрел в зеркало.

Песок огромной арены - желтый, рассыпчатый песок - казалось, обжигал глаза. Папа в зеркале шел по кругу, держа в левой руке тяжелый широкий ножик, а в самом центре песчаного круга подпрыгивал кто-то рогатый, порезанный, с неуклюжими корявыми копытами... Потом рогатый бес махнул кнутом, а папа отрубил ему руку, и тогда я закричал, а папа в ванной все стоял и стоял, и прибежала мама, и Даниэль, и дядя Арсен, а папа все не двигался, и в зеркале уже больше никого и ничего не было...

КНИГА ВТОРАЯ. ПРЕДТЕЧИ

(Продолжение)

9

...Эта рукопись была найдена в полуразвалившемся заброшенном бунгало на острове Сан-Себастьян - одном из последних оплотов и убежищ Человечества в тяжелое, смутное время после Великого Излома. Изгнанные из городов, предоставленные самим себе, - люди частично поддавались на уговоры Бегущих вещей (Пустотников) и эмигрировали, подписав договор; частично приспосабливались к новому образу жизни, быстро утрачивая сдерживающие моральные факторы. Некоторые же уходили в очаги бурно развивающейся Некросферы, и дальнейшая судьба их оставалась неизвестной. Тогда еще мало кто сопоставлял формирование Некросферы с Большой эмиграцией, связанной с подписанием договора между человеком и Пустотником...

Сама рукопись в основном сгнила, так что создавалось впечатление, что листы долгое время находились в воде, а оставшиеся страницы были написаны корявым неустойчивым почерком, словно писавшему было трудно держать перо в руках - или в чем там он его держал, тот, кто писал эту сказку, слишком похожую на быль...

АНАБЕЛЬ-ЛИ

Это было давно, это было давно

В королевстве приморской земли.

Там жила и цвела та, что звалась всегда,

Называлася Анабель-Ли,

Я любил, был любим, мы любили вдвоем,

Только этим мы жить и могли.

...Бирюзовые волны, загибаясь пенными белыми гребешками, накатывались на рассыпанное золото побережья, а я сидел на песке и смотрел на море. Я смотрел на море, а оно облизывало мои босые, исцарапанные ноги. Меня звали Ринальдо. Я родился на этом острове, где неправдоподобно огромные кокосовые пальмы врезались в неправдоподобно синее, глубокое небо. Я любил свой остров. Чувствуете? Взрослые рассказывали, что раньше Сан-Себастьян (так назывался наш остров) был частью материка. Но это было давно, еще до Великого Излома. Вот почему мы живем в каменных белых домах - хотя здесь их строить не из чего - и у нас есть и школа, и церковь, и даже электростанция. Но взрослые все же часто сокрушаются и скучают по жизни на материке, где у людей, по их словам, было много всякого такого... Но мне хорошо и без этого. У меня есть море, и небо, и скорлупа от кокосов для разных игр, и дом - а остального мне не надо. Дед Игнацио говорит, что я похож на Бегущего вещей, но мне не с чем сравнивать. Два раза я видел Пустотника, заходившего в поселение, и оба раза меня тут же отсылали на берег - играть - а издали он был обыкновенный и скучный. Мне хорошо. Я могу сидеть и глядеть на море, и думать о разном, и песок струится между пальцами, отчего пальцам чуть-чуть щекотно...