Елизавета Манова - Рукопись Бэрсара

Я угрожаю и льщу, уговариваю и подкупаю, я устраиваю заговоры и разрешаю старые склоки, я шлю к Баруфу гонца за гонцом, требуя денег, оружия, охранных грамот и - слава богу, это Баруф! - вовремя получаю все.

Я ем что попало и сплю в седле, забыл о матери, забыл о Суил, я помню только одно - надо успеть! Успеть, пока война не выплеснулась в страну, покуда Крир с Угаларом, как собаки медведя, еще держат возле границы стотысячное кеватское войско, пока наши враги еще не сговорились и не стиснули нас в стальное кольцо.

И вот уже из Приграничья вывезли все, что возможно. Ушли все женщины, старики и дети, а мужчины вооружились и готовы к партизанской войне. Вот уже подкупленные мною олоры двинулись на перехват кеватским обозам. Вот уже Тубар прошел огненной тучей прошел по Тардану, а Господин Лагара отказался напасть на Квайр.

Но силы нельзя соизмерит, и Крир отводит измотанное войско. Они уходят, разрушая дороги и оставляя за собою ловушки. Мы остаемся одни.

- Мы - это я, Эргис и сорок биралов, лично отобранных Угаларом. Все храбрецы, отчаянные рубаки - но их всего сорок, а между нами и кеватцами только лес.

И снова мы мечемся в кольце знакомых дорог, но теперь вокруг нас враги, и каждый наш шаг - это бой. Все меньше и меньше становится мой отряд; падают под пулями люди, валятся истощенные кони, у Эргиса рука на перевязи, и ночами он стонет и скрипит зубами от боли. Подо мною убили двух коней, панцирь расколот в схватке и пули издырявили плащ, почему-то щадя мое тело.

Но в кеватском войске голод - ведь обозы достаются олорам. Кеватский главнокомандующий шлет в Кайал гонца за гонцом, но нам известны все тропы и мы неплохо стреляем.

Мертвечиной пропахли леса: обнаглевшие урлы стаями рыщут вокруг, не дай бог даже днем в одиночку попасться такой стае. Спасаясь от это напасти, местные жгут леса; в пламени гибнут и звери и люди, мы сами не раз с трудом вырывались из огненного кольца.

Но и в южном Кевате горят хлеба, засуха бродит по Истарской равнине, и вместе с олорами в Кеват ушли мои люди. Это надежные парни; они ловки и бесстрашны, ничей взгляд и ничье ухо не признают в них чужаков. Скоро в Кевате должно кое-что завариться...

Но нас уже обложили со всех сторон, и нет нам ни отдыха, ни передышки. Кончились пули, мы закопали в лесу бесполезные ружья и тайными тропами выходим к своим. Только восемь нас осталось, восемь ходячих скелетов, черных от голода и засыпающих на ходу.

Главный теперь Эргис. Это он запутывает следы, находит какую-то пищу и отгоняет зверей. В полузабытьи я тащусь за ним, и голод уже не терзает меня. Скоро я упаду, силы кончаются... кончились, земля закружилась, плывет, прижалась к щеке - и больше уже ничего...

А потом я открыл глаза. Сероватое, светлое, просвечивающее плавало надо мной. Я не знал, зачем оно здесь. Я чуть не заплакал, до того это было обидно. Я устал от обиды, закрыл глаза - и стало лучше. Тихо, темно, никак было вокруг, и из этого медленного всплыло и встало на место ощущение моего "я". Я складывал себя из осколков, как когда-то разрезанные картинки; это было очень занятно.

- Ну как? - спросил слишком громкий голос.

- Да так же, славный дос.

- А тот где... поп?

- Службу правит, славный дос. Кликнуть велел, как отходить станут.

Слова протекли мимо меня, в них не было смысла, но голоса мне мешали, я не хотел голосов. Мне была нужна тишина и что-то еще, я знал, что, но это уже очень нужно; я огромным усилием выдернул из памяти слово, которое почему-то должно помочь.

- Эргис.

- Бредит, что ли?

- Вроде не походит, славный дос.

- Эргис! - повторил я капризно.

- Кто такой? - Оруженосец ихний.

- Живой?

- Живехонек, славный дос.

- Чего стал, дубина! Живо зови!

Я понял, что все хорошо, и открыл глаза. Знакомое лицо наклонилось ко мне, смуглое, с маленькой курчавой бородкой, с диковатыми черными глазами. И опять надо было достать из памяти слово, я даже застонал, так это трудно, но черное покрывало разорвалось, и слово выскользнуло наверх.

- Дос Угалар, - шепнул я еле слышно, и он ответил залпом радостных ругательств. Облегчил душу и спросил:

- Как вы себя чувствуете, биил Бэрсар?

- Пить.

Угалар заботливо, но неуклюже приподнял мне голову и сунул в губы чашу. Я отхлебнул и задохнулся. Крепчайший лот, он все мне опалил и затуманил голову. Потом туман рассеялся, и я все сразу вспомнил.

- Где кеватцы?

- Ха! Нашли о чем тревожиться! Гоним сволочей! Пока до Тиса дошли уже лошадей сожрали. А дальше того хуже - знаете, небось, сами постарались. В спину приходится толкать, а то до границы, глядишь, не доползут!

- А дос Крир?

- Тс-с, - сказал он, и приложил палец к губам.

Я улыбнулся.

- Калар Эсфа...

- Толкает. А я в заслоне сижу. - Он снисходительно улыбнулся тому, что даже с ним, с единственным другом, Крир не хочет делиться славой.

- Живы?

- Кто?

- Мои люди... все?

- Будь я проклят! Это вы о ком? Ко мне шесть дохляков приползли, третью неделю отжираются!

- Значит, я...

- Да, биил Бэрсар. Мы уже вас вовсе похоронили. Попа в караул поставили, чтобы вас без обряда на небеса не отпустить.

- А Эргис?

- Да вон он, легок на помине. Эй ты, живо сюда!

- Благородный гинур звал меня?

Я нахмурился, соображая, вспомнил и это, и кивнул. Эргис стоял в ногах постели, чтобы я мог видеть его, не шевеля головой. Радостно было его худое лицо, и глаза как-то странно блестели.

- Тут... будь, - шепнул я, чувствуя, что опять ухожу. Еще мгновение поборолся - и соскользнул в никуда.

...А потом была ночь, и желтый огонек осторожно лизал темноту. Эргис спал за столом, положив голову на руки; вторая, завязанная грязной тряпкой, лежала у него на коленях. Жалко было будить, но я не знал, сколько теперь продержусь.

Эргис вскочил, будто не спал, улыбнулся.

- Есть будешь?

- Давай.

Приподнял повыше, сел рядом и стал кормить с ложки молоком с размоченным хлебом. Накормил, обтер лицо, как ребенку, уложил опять.

- Спи.

- Некогда. Рассказывай.

Поглядел неодобрительно, покачал головой.

- Чего тебе неймется? Слышал же: уходят.

- Почему?

- Известно почему! Раздор пошел. Второй-то промеж них воевода - сагар Абилор - своей волей попер на Исог. Тридцать тыщ с ним было. Дошел до завалов под Исогом, а Крир тут как тут. Кеватцы в завал уперлись, в кольцо зажал, да с заду и ударил. Абилор-то сразу смекнул, кинул войско и смылся с одной охраной, а прочих всех... Ну, сам знаешь, Крир пленных не берет.

- В Кевате?

- Порядок. Тирг с Гилором воротились, а Салара еще нет. Добрую, говорят, кашу заварили, год Тибайену не расхлебать.

- В Квайре?

- А я почем знаю? Тихо.

Я закрыл глаза, отдохнул немного.

- Эргис... пора в Квайр.

- Да ты в уме? Две недели без памяти валялся... ты ж на первой лаге помрешь!