Елизавета Манова - Рукопись Бэрсара

- Кроме одного. Не требую, а умоляю.

- И есть различие?

- А кто я такой, чтобы чего-то требовать от вас? Я просто пришел к вам, как изгнанник к изгнаннику, чтобы поговорить о том, что важно и для вас, и для меня.

- О чем же?

- О благополучии Квайра. Как это ни занятно.

- Но вы же не станете отрицать моих прав на престол!

- Нет, царственный кор. По-моему, вы более достойны престола, чем ваш покойный брат.

Опять он нерадостно засмеялся.

- Хотите сказать, что я-то знаю своего отца? Не уверен. Все это мелочи, биил Бэрсар. Любой квайрский мужик имеет ровно столько же прав на квайрскую корону. И тем не менее, для всех очевидно именно мое право.

- Я сожалею об этом, царственный кор.

Он нахмурился.

- Это звучит оскорбительно, биил Бэрсар! Я настолько глуп и бездарен? Погряз в пороках?

- Простите ради бога, царственный кор! Я вовсе не хотел вас оскорбить! Я просто неточно выразился: я сожалею о том, что человек, столь достойный престола, не может сейчас воспользоваться своим правом, не погубив страну.

- А это еще оскорбительней!

- Разве? Для времени благополучия и покоя я не пожелал бы себе иного государя. Но сейчас иное время, царственный кор! Или вы думаете, что Тибайен смирится с поражением?

- Тибайен тоже смертен.

- Вам его не достать. Его даже Огилу не достать, а в этом - вы уж простите! - он куда сильнее, чем вы.

- Единственные ваши слова, которые я могу принять без обиды! А все-таки, биил Бэрсар, если я столь несостоятелен, как государь, почему ваш Калат так меня боится? Почему он подослал ко мне Эрафа... и вас?

- Потому, что вы можете победить, и это будет концом Квайра. Дело не в вас лично, царственный кор. Просто сейчас, чтобы выстоять, надо перевернуть весь Квайр. Перестроить армию, наладить торговлю, упорядочить налоги... выиграть войну. Нынче время жестокой черной работы.

- А если без обиняков: Калат - хороший правитель, я - нет?

- Откуда я могу это знать? Скажем иначе: Калат - проверенный правитель, вы... - я пожал плечами, и он усмехнулся. - Надеюсь, моя откровенность вас не обидела, царственный кор?

- Откровенность обижает только глупцов. Это единственное, в чем вы меня еще не обвинили.

- И не обвиню. Не будь я столь уверен в вашем разуме, я не пришел бы к вам.

- Калат нашел бы другой способ меня убрать?

- Обезвредить, так точнее. Не думаю, чтобы он злоумышлял против вашей жизни.

- Да, сейчас это ему повредить. Ну, хорошо, биил Бэрсар, а если бы я пошел на соглашение? В конце-концов я могу стать локихом, а он-остаться акихом?

- Отличный выход - будь он возможен. К сожалению, в такое время у страны должна быть одна голова. Вам пришлось бы опираться на две противоположные силы. Опора акиха - купцы, и они поддержат его во всем, ведь они любят сильную власть. А вам бы пришлось опереться на каларов...

- И если я не буду им угождать, то останусь без опоры, и аких меня проглотит?

- А вы позволите себя проглотить?

- Боюсь, что нет. В самом деле, глупо. А знаете, вы меня почти убедили!

- Почти, царственный кор?

- Почти. Ваши доводы могут быть безупречны, но желания всегда сильнее рассудка. Просто я не знаю, хочу ли я на самом деле власти. Я стоял близко к трону, чтобы верить, что локих чем-то правит. Государь - это кукла, а кукольник должен быть в тени.

- Вы были в тени.

- Да. И мне страшно превратится из кукольника в куклу. Брат был счастливее меня, он не понимал, что им управляют.

- Зачем же вам это?

- А зачем мне жизнь? Меня с детства готовили к трону. Не женился, потому что не мог взять жену царской крови, а недостойная стала бы помехой. Не нашел друзей, потому что всякий друг может стать врагом, и нет врага страшней, чем бывший друг. С чем я останусь, если выйду из игры?

- А если просто подождать, царственный кор? Ведь вы умеете ждать.

Он усмехнулся.

- Дело не в умении, биил Бэрсар. Еще месяц - и мне придется просить милостыню. Вы забыли, что заставили меня бежать прямо из армии? Видите, он показал мне свои тонкие пальцы, на которых уже не было ни одного кольца.

- Я готов просить у вас прощения, царственный кор, но может быть, я смогу что-то... исправить?

- Только не это! - сказал он с отвращением. - От Калата я ничего не приму!

- А от Квайра?

- Не надо золотить топор и серебрить плаху! Калат - это сейчас и значит "Квайр"!

- Правитель никогда не равнозначен стране. Вы слишком возвеличиваете акиха. Мне безразлично, кому в конце концов достанется власть. Мне важно только, чтобы страна была жива. И если благополучие Квайра требует, чтобы вы на время устранились от борьбы, то справедливость требует, чтобы вам предоставили возможность это сделать. Думаю, вы вправе поставить такое условие... Квайру.

Он улыбнулся - горько и насмешливо.

- Вот настолько вы меня презираете?

- Нет, царственный кор, - ответил я искренне. - Прежде я хуже думал о вас.

Он надолго задумался, глядя в оконную черноту, а я радовался, что Эраф сумел меня убедить. Кор Эслан заслужил, чтобы его спасли. Остаться человеком в клоаке продажнейшего из дворов...

Он вернулся. Опустил глаза и сказал:

- Хорошо. Я согласен. Если Калат вернет мне доходы с моих поместий, я затяну дело с выборами... на сколько понадобится.

- Спасибо, царственный кор!

- Не за что, - сказал он угрюмо. - Признаться вам?..

- Я знаю, царственный кор. Только ради этого соглашения вы и соизволили меня принять. Правда, вы рассчитывали на большее. Вы позволите мне удалиться?

Эслан улыбнулся и протянул мне свою красивую руку - без перстней.

Вот я и научился находить дорогу в лесу. Правда, это знакомая дорога, много раз я по ней проезжал, но без Эргиса - впервые.

Мне очень не хватало Эргиса. Не как няньки или поводыря - все-таки он чему-то меня научил - просто мне очень его не хватало. Но эргис был нужен в лесу, где еще не достроена наша лесная база. Теплая осень и так выручает нас: мы много успели, но осталось тоже немало, и на счету каждый день, пока не пошли дожди...

Путь был долог, спутник мой молчалив; впрочем, и я неразговорчив в лесу - лес неуютен, враждебен, в любую минуту он может бессмысленно оборвать твою жизнь - и что тогда будет со всем, что ты начал и что ты задумал? Только с Эргисом мне не страшно в лесу: он сам - часть леса, надежный посредник между нами, и только Эргис унимает мою тревогу реакцию горожанина на извечное, нечеловеческое, чужое.

Посланец Асага был тоже горожанин.

Мы с ним почти что и не говорили. Я взял записку - грязный клок бумаги с единственным корявым словом: "приезжай" - и задал несколько вопросов. Бессмысленные для непосвященных, но он ответил как надо, и я велел седлать коней.

Есть своя прелесть в равномерном, многодневном движеньи вперед, в том мнимо-отклоненном, нефункциональном промежутке, что лежит между начальной и конечной фазами пути. Фонд времени.