Артур Кларк - Рама Явленный

Разговор с Бенджи оказался не столь трудным. Элли вызвалась помочь с объяснениями, и Николь приняла ее предложение. Бенджи знал, что матери его плохо, однако ему не говорили о том, что медицина инопланетян может ее исцелить. Элли заверила Бенджи, что Макс, Эпонина, Никки, Кеплер, Мариус и Мария не оставят его. Из всех остальных лишь у Эпонины глаза наполнились слезами, когда Николь объявила семье о своем решении. Макс сказал, что его это в общем-то не удивляет. Мария чуточку опечалилась, узнав, что более не увидит женщину, которая спасла ей жизнь. Кеплер, Мариус и даже Никки просто не знали, что говорить, а потому молчали.

Готовясь ко сну, Николь обещала себе, что первым же делом с утра постарается встретиться с Синим Доктором и должным образом распрощается со своей подругой. Прежде чем выключить свет, Бенджи пришел к ней и сказал, что, поскольку это последняя их ночь, он хотел бы поспать возле нее – как прежде, когда он был маленьким мальчиком. Николь согласилась, и когда Бенджи прижался к ней, слезы потекли по ее лицу, затекая в уши и капая на подушку.

Николь рано проснулась. Бенджи уже встал и оделся, но Кеплер еще спал в дальнем конце комнаты. Бенджи снова помог Николь принять душ и собраться.

Через несколько минут в помещение вошел Макс. Разбудив Кеплера, он подошел к коляске Николь и взял ее за руку.

– Друг мой, я не сказал тебе многого вчера вечером, – проговорил Макс, – потому что не мог отыскать нужных слов... но и теперь я не могу найти их...

Маке отвернулся.

– Что за черт, Николь! – произнес он дрожащим голосом, глядя в сторону. – Ты знаешь, как я к тебе отношусь... ты такой человек... такой человек.

Он умолк. В комнату доносился лишь звук бегущей воды из душа, где мылся Кеплер. Николь пожала руку друга.

– Спасибо тебе, Макс, я так благодарна тебе.

– Когда мне было восемнадцать, – неуверенным тоном проговорил Макс, поворачиваясь, чтобы поглядеть на Николь, – отец мой умер от редкого вида рака... Клайд, мама и я знали, что смерть близка, словом, он сгорел у нас на глазах прямо за несколько недель... Но я все-таки не мог в это поверить, даже когда увидел его в гробу... Мы отслужили панихиду на кладбище, были только наши друзья из соседних ферм да автомеханик из Де-Куина; звали его Вилли Таунсенд, они с отцом набирались каждый субботний вечер...

Макс улыбнулся и расслабился.

– Обожаю рассказывать. Вилли – вот был тип... холостяк, снаружи что твой гвоздь, а под коркой мягкий, как глина... В молодости он влюбился в королеву красоты средней школы Де-Куина и больше не заводил подружки... ну, в общем, мама попросила меня сказать несколько слов об отце над его могилой, я согласился... написал их, выучил и даже проговорил перед Клайдом... Когда начались похороны, я все помнил... «Мой отец, Генри Аллан Паккетт, был прекрасным человеком», начал я, а потом сделал паузу, как и планировал, и огляделся. Вилли уже хлюпал носом и смотрел в землю... И вдруг я забыл все, что намеревался сказать. Мы стояли так под горячим арканзасским солнцем, наверное, секунд тридцать или более того... а я так и не вспомнил остаток речи. В конце концов от отчаяния и смущения я произнес: «Ах ты, е-мое», и Вилли немедленно громко добавил: «Аминь».

Николь хохотала.

– Макс Паккетт, подобного тебе нет нигде во всей Вселенной.

Макс ухмыльнулся.

– Вечером мы с мамзелькой в постели говорили о той другой Николь, которую инопланетяне сделали для Симоны и Майкла. Эп заметила, что не худо было бы попросить для нее робота Макса; ей хочется иметь идеального мужа, во всем безотказного... даже ночами... Словом, мы с ней хохотали до тех пор, пока бока не заболели, пытаясь представить, как Может проявить себя робот в постели...

– Стыдись, Макс, – отозвалась Николь.

– Ну, это не я – мамзелька проявила избыток воображения... Кстати, меня послали сюда с особой целью: информировать тебя, что за дверью мы приготовили завтрак, чтобы попрощаться с тобой и пожелать bon voyage [счастливого пути (франц.)] – называй как хочешь... короче, начало через восемь минут.

Николь с восхищением обнаружила, что у всех за завтраком было легкое и приятное настроение. Она несколько раз подчеркивала вчера вечером, что ее уход не должен вызывать скорбь, его подобает отметить, как день завершения удивительной жизни. По-видимому, семья и друзья ее в итоге согласились с ней, поскольку печаль на их лицах она замечала лишь изредка.

Элли и Бенджи сидели с Николь за длинным столом, устроенным кубико-роботами. Возле Элли была Никки, потом Мария и Синий Доктор. На противоположной стороне за Бенджи располагались Макс и Эпонина, затем Мариус, Кеплер и Орел. Во время еды Николь с удивлением заметила, что Мария разговаривает с Синим Доктором.

– Я не знала, что ты понимаешь цветовую речь, Мария, – сказала Николь с явным одобрением в голосе.

– Чуть-чуть, – ответила девушка, слегка смущенная вниманием. – Но Элли учит меня.

– Отлично, – отозвалась Николь.

– Но истинный полиглот среди нас, – произнес Макс, – твой друг-птицечеловек, сидящий в конце стола. Мы видели, как он вчера цокал и взвизгивал, разговаривая с игуанами.

– Ух! – выпалила Никки. – Даже не хочу разговаривать с этими противными тварями...

– Они видят мир не так, как вы – ответил Орел. – Много проще и примитивнее.

– Только вот хотелось бы выяснить, – Эпонина обращалась прямо к Орлу. Нельзя ли и мне попросить себе робота-компаньона? Мне нужен такой, чтобы был похож на Макса, правда, не такой вспыльчивый и ругатель, хорошо бы с некоторыми усовершенствованиями...

Все расхохотались. Николь и сама улыбнулась, оглядев собравшихся. «Великолепно, – отметила она. – Даже представить не могла лучших проводов».

Пока Николь укладывала свою сумочку, Синий Доктор и Орел дали ей последнюю дозу синей жидкости. Она была рада возможности с глазу на глаз проститься с Синим Доктором.

– Спасибо тебе за все, – просто сказала Николь, обнимая свою подругу.

– Всем нам будет не хватать тебя, – ответила Синий Доктор цветовыми полосами. – Новый Верховный Оптимизатор планировала грандиозное прощание, но я сказала ей, что это неуместно... она попросила меня проститься с тобой от лица всего нашего народа.

Все проводили ее до воздушного шлюза. Там каждый, наклоняясь к коляске, еще раз с улыбкой обнял ее, а потом Орел и Николь вступили в воздушный шлюз.

Николь вздохнула, когда Орел устроил ее в челноке и занялся коляской.

– Они вели себя здорово, – заметила Николь.

– Все тебя очень любят и уважают, – отозвался Орел.

Оставив «морскую звезду», они увидели перед собой огромный светлый тетраэдр.

– И как ты себя чувствуешь? – спросил Орел.

С облегчением Николь ответила: