Сергей Чекмаев - Очевидец (сборник)

– Что ты! Наоборот! Ты мне очень нужна! – Не замечая широко открытых счастливых глаз, я продолжил: – Я и выступать-то нормально не смогу! Буду думать только о тебе.

Звякнул мобильник.

– Саша, ты где? – недовольно спросил Артур. – Машина через двадцать минут будет, нам ехать надо.

– Сейчас, – ответил я, – скоро уже.

– Пора? – Настя поднялась на цыпочки и внезапно оказалась одного роста со мной.

– Да. Так ты приедешь?

Она улыбнулась, сразу став красивее в немыслимое количество раз, и поцеловала меня в губы. Уезжать мне сразу же расхотелось. В поцелуе было всё: и горечь разлуки, и надежда, и обещание.

– Обязательно.

И она приехала. Через неделю, подгадав под выходные, когда у меня не было ни репетиций, ни концертов. Два дня я водил ее по Москве, по Воробьевым горам и Поклонке, а потом мы сидели в «Седьмом небе» – ресторан в телебашне поразил ее до глубины души.

Настя остановилась у какой-то дальней родственницы, но вечером в воскресенье мы поехали ко мне. Не сговариваясь. Просто оба решили, что так будет правильно. Шампанское и всякую прочую красоту купили по дороге. Там же, в супермаркете я заказал курьерскую доставку цветов. На утро. Пусть Настя порадуется.

Я не буду описывать пресловутую ночь любви. Мы просто наслаждались друг другом. Наверное, и я, и Настя сбились со счета. Когда я очнулся, она лежала, разметавшись среди скомканных простыней.

– Хочешь шампанского, котенок?

– Да, – прошептала она. – Пожалуйста.

Я ушел за бутылкой, а когда вернулся – не поверил своим глазам: у кровати раздевался Артур!

На меня напал столбняк, и я просто молча стоял и смотрел, как он развязывал галстук, как снял рубашку, как навалился на нее сверху, как начал ритмично двигаться…

Наконец Артур слез, отдуваясь. Неверными руками натянул брюки, долго возился с ширинкой, что-то напевая себе под нос. Настя лежала неподвижно, широко раскрытые глаза бездумно смотрели в потолок.

Артур посмотрел на меня, взял за руку и вытащил а коридор.

– Всё по-честному, – сказал он. – Я лишь пришел за своей долей.

Мне нестерпимо захотелось его ударить. Врезать со всей силы, стереть наглую ухмылку. Я даже сжал кулаки.

Он потрепал меня по плечу, прошел мимо и, обернувшись на пороге, сказал:

– Если помнишь, по контракту мне положены двадцать процентов. Так что побереги силы… – он кивнул на дверь спальни, – и в этом смысле тоже. Завтра у тебя выступление.

– Но почему… – тупо пробормотал я, – почему она…

– Почему она не выцарапала мне глаза? – Артур усмехнулся. – Мальчик, ты еще не понял. Я имею право на всё, что принес тебе Ворон. На всё, понимаешь? И если эта девочка любит тебя так сильно, как думает, то совсем немного, на пятую часть, она любит и меня. Ясно, Саша?

Он подмигнул:

– У тебя с ней любовь, а у меня – так, малая часть, легкая необременительная связь. Неужели ты думаешь, что она пришла за кулисы к тебе одному? И в Москву приехала – только к тебе? Пора поумнеть, Саша.

И ушел.

Букет пришлось выкинуть – какие уж теперь цветы. Шампанское я выпил сам, прямо из горла, наплевав на предупреждение Артура. Разом две бутылки. И, естественно, проснулся наутро с гудящей головой.

Впрочем, концерт всё равно прошел на ура. Фанера не подкачала, мне оставалось только разевать рот и кланяться. Что я и делал.

А Настю я больше никогда не видел. Она ушла ночью, пока я, запершись в ванной, глушил выдохшейся шампанью свое самолюбие и свою совесть.

Обыденная круговерть захватила меня снова, не оставляя ни минуты свободного времени, чтобы подумать обо всем. Артур вел себя так, словно ничего не случилось, словно в его поступке было нечто само собой разумеющееся.

Прошло почти два месяца. Однажды, вернувшись с репетиции, я обнаружил в почтовом ящике сложенную вчетверо газету. Региональную, трехдневной давности. Мое внимание привлекла заметка на последней странице в рубрике «Происшествия», обведенная жирным черным фломастером.

«Вчера вечером, около 23 часов, у дома номер 8 по проспекту Градостроителей найден труп девушки. Жители дома опознали погибшую как свою соседку, Настю Светличную, 18 лет. По заключению судмедэксперта девушка покончила с собой, выбросившись из окна девятого этажа. Также врач сообщил нашему корреспонденту, что Настя была на втором месяце беременности. Родители погибшей доставлены в больницу в шоковом состоянии».

Вот так, Настюш. Как я ни старался, а ты все-таки попала в местную прессу. Правда, без Ворона.

Нашарив в баре первую попавшуюся бутылку, я выпил залпом едва ли не четверть.

Ни вкуса, ни запаха не почувствовал. И в голове не зашумело.

Газета всё еще лежала на столе. Заголовок лез в глаза, стоило мне хоть на секунду повернуться в ее сторону.

«Погибшая девушка была беременна».

Была…

А этот гад сегодня мне улыбался! Рекламным контрактом с «Сотелкомом» размахивал!

Подонок!

«…беременной…»

От кого?

У меня был пистолет – чешский «Че-зет», купил как-то по случаю. Не знаю зачем. Может, из вечного мужского петушизма хотелось почувствовать себя крутым с огнестрельной железкой в руках, может, не слишком надеялся на охрану. А то и без причины – просто так. Чтоб было.

Вот и пригодился. Ведь я знаю, где Артур сейчас.

Ствол лежал в сейфе, пока я возился с замками, снова захотелось выпить.

На сей раз для храбрости.

Так я и пришел на кухню: в одной руке пистолет, в другой – початая бутылка коньяка.

Плюхнулся на стул, положил оружие перед собой. Хлебнул из бутылки, собираясь с мыслями.

Прости меня, Настюш. Тогда у меня не хватило смелости, но сегодня я заставлю его попросить у тебя прощения. Перед тем, как…

Коньяк кончился. Хорошо в холодильнике еще оставалось шампанское – подарок от кого-то из поклонников. Утром принес курьер.

Где-то в полночь я отключился.

Ни коньяк, ни шампунь так и не прибавили мне смелости.

А утром вместе с похмельем, больной головой и адреналиновой тоской пришла депрессия.

«Кому ты нужен сам по себе, трус и жалкий неудачник! Теперь ты навсегда – Ворон. Не Саша, Сашок, Александр или Шура, только Ворон. В тебе видят только его. Поклонники, журналисты, коммерсанты от шоу-бизнеса… и женщины в том числе».

«Пятую часть со всего, понимаете, Саша», – сказал тогда Артур.

Боюсь, я только сейчас начал догадываться, что он имел в виду.

Двадцать процентов от любой прибыли с образа Ворона принадлежат Артуру. Деньги за выступления, записи, показ клипов, доля с рекламных контрактов. Всё!

И в том числе – почет, обожание, любовь. В нашем мире они – тоже прибыль.

Самый близкий мне человек, любимая женщина теперь всегда будет моей только на четыре пятых.

Лучший друг одновременно станет и приятелем Артура.