Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

- Ну, не хотите - как хотите, тогда просто посидите, - быстро, как раешник на ярмарке, сказал собеседник.

- Что это за пойманный человек? - спросил Назаров.

- Церковная контра. Дьячок Варваринского храма. Целый вечер в колокол звонил, запрет губкома нарушал.

- Не я звонил, - сказал дьячок тихим, дребезжащим голоском - ни дать ни взять, надтреснутый колокол, - сынишка мой Костя с приятелями на колокольню забрался и...

- Заткнись, контра, это уже слышали, - бросил чекист, и дьячок замолк на полуслове, будто на него замахнулись. - Так вот и сидит у нас, голубчик, третьи сутки, а мы ждем, когда поумнеет и правду скажет: кто ему приказал подавать звуковой сигнал.

- А чего он у вас в караулке, а не в подвале? - спросил Назаров.

- Житья не давал. Стучал, орал, просил к семье отпустить. Мы его сюда и пригласили, поговорили немножко, объяснили кой-чего. Сейчас он потише стал. Мы его уже снова в подвал отправить хотели, а тут - вы пришли.

- Простите меня, товарищи, - прогнусавил дьячок, - дайте хлеба.

- Ужин для контры закончен, - чавкая, ответил чекист.

- Ну хоть крошечку...

- Крошечку - пожалуйста. - Чекист открошил от краюхи кусочек, уместившийся в щепоть и кинул дьячку. К удивлению Назарова, тот послюнявил палец, подобрал со стола, облизнул.

В это время один из чекистов-латышей уже выхлебал жижу и вгрызся зубами в кость. Она ему явно не понравилась, и чекист протянул ее пленнику:

- Ешь, поп.

Дьячок покачал головой:

- Извините товарищ, пост у меня.

Латыш удивленно взглянул на дьячка, потом посмотрел на русского товарища:

- Сергей, скажи, на каком посту стоит этот поп?

Русский не успел ответить - в разговор вступил другой латыш. Говорил он по-русски:

- Мартин, ты не понял. Они, как и католики, иногда не едят мяса.

- Надо опять дать ему по морде. И тогда, Валдис, у него сразу будет и Пасха, и Масленица, и Рождество. И он не будет обижать солдат революции. Ешь, поп!

Дьячок продолжал мотать головой:

- Извините, товарищи, мне так никак не можно. Мне по моему чину скоромиться нельзя.

- Вот что, товарищи дорогие, - сказал Назаров, - я в Красной армии служу недолго, но кажется мне, что в ваших действиях революционной законности не видно.

- А если недолго, то - молчок, зубы на крючок! - крикнул Назарову Сергей. - У себя в казарме решай, что такое революционная законность. Здесь - мы сами себе законность. Мы - Чека. - И уже обращаясь к дьячку: - А ты не упрямься, церковное отродье. А то товарищи латыши - ребята суровые. Ох, доиграешься, потом и сухие корки тебе жена жевать будет, да в рот пихать. Если, дурак, ее еще увидишь.

С этими словами Сергей схватил дьячка за затылок, тремя пальцами левой руки ударил в щеку, а Мартын сунул в рот арестованному кость, но тот ее сразу же выплюнул. Тогда Валдис встал, не торопясь подошел к дьячку (тот съежился) и, широко размахнувшись, ударил его в ухо. Зубы арестованного клацнули, и он клюкнул носом, чуть не упав со стула, но Сергей подхватил его и посадил на стул.

- Эй, ребята, давай я тоже поиграю. Я вам сейчас покажу, как надо контрреволюционную сволочь кормить, - сказал Назаров.

Солдат - его напарник - взглянул на Назарова с удивлением, дьячок - с ужасом, а все три чекиста - с интересом.

- Вот так и надо, солдатик, - рассмеялся Сергей. - Небось и тебе на эту церковную крысу смотреть стало противно?

Валдис промолчал, а Мартын процедил сквозь зубы фразу на латышском, в которой три раза упоминалось слово "свинья". Назаров перевел ее приблизительно так: "Сейчас свинья будет кормить свинью свининой".

Назаров неторопливо подошел к арестованному (дьячок, казалось, попытался слиться со спинкой стула), осмотрел лежащую на столе кость и переложил ее на тарелку. Потом он поднял посудину, взял за донышко и столь же спокойно, но сильно, приложил к лицу Валдиса. Брызги от оставшихся щей и осколки разлетелись во все стороны, Валдис, удивленный и оглушенный, сел на стул.

- Контра! - заорал было Сергей, но ему пришлось ненадолго заткнуться Назаров двинул ему локтем под ложечку. После этого Назаров пригнулся, и вовремя - Мартын нацелился ему кулаком в лоб. Удар пришелся в пустоту, чекист потерял равновесие, и Назарову, всплывшему навстречу противнику, удалось нанести такой славный удар, что Мартын полетел на стол, пару раз кувыркнулся среди пайковой чекистской еды и свалился с другой стороны.

Солдат, приведший арестованных вместе с Назаровым, стоял в стороне, положив руки на винтовку.. Он не знал, на какую сторону следует встать, и вообще не понимал, что происходит.

В коридоре раздался топот. Назаров неторопливо обернулся и вынул маузер. В дверях показался дежурный чекист, на ходу выхватывавший из кобуры пистолет. Назаров поднял маузер и обратился к нему:

- Товарищ, может, без глупостей обойдемся? Или ты хочешь узнать, кто из нас быстрее нажмет?

Однако Назаров увидел сразу - перед ним не мальчишка, а фронтовой солдат, понимающий некоторые вещи. В частности, что Назаров и вправду нажмет быстрее. Поэтому чекист так и остался на пороге, положив руку на кобуру.

- Товарищ, если ты обещаешь мне руку подальше от кобуры держать, я тебя разоружать не буду. Ты ж, как и я, боец не чего-нибудь, а революции.

- Тогда что это такое? - удивленно спросил чекист. По голосу Назаров признал в нем тоже латыша.

- Товарищи чекисты самодурством увлеклись, а я им помешал.

- Держите его, это контра, - хрипло сказал Сергей, поднимаясь и придерживаясь за стол. Увидев в руке Назарова маузер, он замолчал.

- Ян Пулмикс, сотрудник Чека, - представился вошедший. - Кто фы?

- Федор Назаров. Инструктор местного гарнизона. По своей инициативе прекратил нарушение революционной законности.

- Тофарищ Назаров, - сказал Пулмикс. - Лично я ничего не нарушал. Чего здесь было - не знаю. Я должен фас задержать. Дафайте пистолет.

Назаров сел на стул и положил маузер на скатерть, так, чтобы его можно было схватить в любой момент.

- Оружие отдам только своему командиру - Медведеву. Шлите к нему вестового. А пока - сам задерживаю этих троих. И вас тоже, товарищ Пулмикс Ян.

Пулмикс минуту глядел на Назарова, оценивая ситуацию. В дверях стоять ему было неуютно. Наконец он сказал:

- Тофарищ Назаров, тафайте никто никого не задержит. Идите спать, зафтра разберемся.

- Ладно. Этого (Федор показал на дьячка) беру с собой. Не надо мучить невиноватых русских людей.

- Хорошо, - сказал Пулмикс, - забирайте и уходите. - И, обращаясь к трем поднявшимся и покряхтывавшим товарищам, добавил: - Не мешайте ему. Пусть уходит.

Назаров, красноармеец и дьячок вышли из здания ЧК.

- Идите домой, - сказал Назаров дьячку. - И за сыном смотрите в следующий раз. Ты, боец, ступай в казарму. А я - к себе. И что за жизнь такая - всю ночь драться. Спать пора.