Виктор Федоров - Метагалактика 1993 № 3

Вероятно, ноги сами принесли меня в гостиную, где глаза инстинктивно отыскали непочатую бутылку коньяка. То состояние, в которое я погрузился после нескольких хороших глотков, вряд ли поддавалось какому-либо описанию, настолько оно было проникнуто тем, чего я еще никогда не чувствовал. Все, что произошло перед этим ужасным рассветом, вдруг настолько затуманилось и исказилось, что все его острые грани как-то сами собой сошли на нет и перестали существовать. Я мог припомнить только отдельные эпизоды, казавшиеся настолько давними и сомнительными, что в конце концов у меня мелькнула вялая мысль о том, не явилось ли все это кошмарным сном. Одно представление, что мисс Дортон погибла, и погибла на моих глазах самой ужасной смертью, было тупым гвоздем, медленно вбиваемым в мою спину, хотя и оно не шло ни в какое сравнение с разрывавшим на части сознанием вечного одиночества. Схватив бутылку, я стал жадно пить прямо из толстого горлышка, ужасаясь тому, что даже коньяк оказался бессильным перед моим душевным недугом. Мне захотелось дико кричать, но здесь же я понял, что уже перестал существовать на этой земле, и ни единый даже самый громкий и пронзительный звук не сможет преодолеть толстых стен старого дома, ставших для меня холодной гробницей. И тут, совершенно случайно, я и вспомнил о Сюзанне.

От внезапно нахлынувшей надежды, что я все-таки не один, я наконец почувствовал после коньяка нарастающее головокружение, но стоило мне только приблизиться к дверям комнаты служанки, как меня вновь стал бить сильный озноб. Боже, я ведь даже не знал, с чего начать, я не знал вообще, что говорить, как смотреть в глаза несчастной девушке, еще не оправившейся от вчерашнего жуткого потрясения. Какую бы я искренность не проявил, ни единое мое слово не могло стать даже частицей оправдания — казалось, на земле уже не существовало ничего, что могло бы сорвать с меня маску кровавого злодея.

Мрачно томясь у двери комнаты Сюзанны, переступить порог которой оказалось так непросто, я впервые с позиции реальной жизни и здравого разума взглянул на то, что ждало меня впереди. Разумеется, исход в моем положении был только один и я уже отчетливо видел маячившую на горизонте зловещую виселицу, но даже этот столь страшный мираж вдруг стал восприниматься мной с некоторым облегчением и даже с безразличием, порой даже вторгаясь в область давно желаемого. И тогда, и сегодня я готов был сколько угодно раз повторить, что единственным шансом спасти свою несчастную душу была мучительная смерть на эшафоте, смерть, принятая от людей и не имевшая ничего общего с вечной мукой под зловещей паутиной потустороннего мира.

С подобными настроениями я осторожно толкнул дверь, ступив не далее порога: комната служанки оказалась пустой. Постояв так с минуту, я все же заставил себя зайти во внутрь, только тут заметив, что одно из окон было чуть приоткрыто. Вряд ли на фоне всего остального это происшествие могло задеть мои нервы, настолько привык я к постоянному соседству с тем, что вообще не вписывалось ни в какие рамки здравого смысла. Еще раз оббежав взглядом комнату, в чем особенно и не было никакой необходимости, я решился вплотную подойти к окну, ощупывая толстую раму так, будто она представляла собой некую диковинку. Окно располагалось над землей совсем низко, однако росший под ним густой кустарник исключал любую возможность того, что Сюзанна покинула спальню таким необычным способом. Но почему, в таком случае, я не столкнулся с ней в коридорах? Уже сейчас начиная сознавать, что проклятый дом готовил мне новое потрясение, я торопливо вышел из комнаты с самыми туманными и противоречивыми намерениями.

Неспеша миновав длинный коридор, я уже подходил к лестничному маршу, как фигура молодой служанки выросла, словно из-под земли. Двигаясь странной плавной походкой, Сюзанна, казалось, не замечала моего присутствия, даже отвернув голову, когда, набравшись храбрости, я негромко произнес ее имя. Вновь окликнув ее, я сократил расстояние между нами более чем наполовину, и тут она резко обернулась.

Вероятно, еще немного, и от невероятного замешательства я просто скатился бы по лестнице вниз: со звериной жестокостью на меня смотрела пара неподвижных и безобразных рубиново-красных глаз. Излучаемый ими магический блеск с поразительной силой стал притягивать меня все ближе и ближе, пока я наконец не понял, в кого перевоплотилось это некогда милое, веселое создание. Нас разделял уже какой-то десяток футов, и здесь, воспользовавшись тем, что Сюзанна остановилась, я сбежал с крутой лестницы и в мгновение ока преодолел довольно длинный коридор, решившись оглянуться только достигнув поворота. Сюзанна не спешила, но тем не менее неумолимо плыла по моим следам, поблескивая своими страшными выпученными глазами. Поистине, даже в столь огромном доме не нашлось ни единого уголка, где бы я мог укрыться от зубов новорожденного вампира. И на чердаке, и в подвале, и вообще везде, куда меня загонял непостижимый ужас, я не переставал чувствовать на себе этот дьявольский взгляд, постепенно Убивающий всякую волю к сопротивлению. Я уже стал подумывать о том, как бы прекратить изматывающую погоню по дому и, отдавшись на растерзание судьбы, броситься в объятия оборотня, но именно здесь, в одной из пустующих, необитаемых комнат мне случайно бросилась в глаза довольно глубокая ниша, наполовину скрытая старым, покосившимся буфетом. Недолго думая, я кое-как протиснулся в узкую щель до того, как ужасная Сюзанна переступила порог помещения.

В эти страшные минуты мне казалось, что биение сердца вот-вот выдаст меня с головой и оно, вероятно, так бы и случилось, если бы я замешкался и не воспользовался внезапно предоставившимся шансом к спасению. Стоило бывшей служанке, цеплявшейся согнутыми пальцами за все, что попадалось на пути, сделать несколько шагов в сторону от буфета, как я выскочил из ниши и буквально вылетел за дверь, судорожно защелкнув сомнительной прочности замок. За все это короткое время я уже успел до мелочей продумать каждый свой дальнейший шаг, но тут что-то задержало меня у запертой двери, вслед за чем и последовало нечто такое, что только ускорило паническое бегство из поместья.

Ужасное угрожающее бормотание за дверью перешло в пронзительный нечеловеческий визг, преодолевший даже толстые дубовые доски, которые тотчас заскрипели под действием обезумевших когтей. Вскоре начали вздрагивать ме таллические петли и только вылетевший из засова изогнутый гвоздь наконец пробудил меня от чуть не ставшего роковым оцепенения. Слыша в ушах лишь ветер и глухие напористые удары, чередующиеся с протяжным завыванием, я сорвался с места так, будто подо мной вспыхнул огонь. Вероятно, я отвратительно соображал, если ноги принесли меня в самую глубину холодного винного подвала. Мысль поскорее бежать из поместья усилилась еще в несколько раз, хотя именно здесь, среди склада бочек, я пришел к выводу о полном несоответствии своей одежды тому, что я замышлял. Необходимо было каким-то образом вернуться в холл, где в гардеробе висели кое-какие вещи, но как это было проделать, если Сюзанна, вероятно уже высвободившись из плена, зловеще рыскала по коридорам? Мучительно перебирая различные варианты, я подошел к одной из маленьких бочек и трясущимися руками налил себе кружку красного вина, того самого, которым мерзавец Джонатан поливал в доме большой вазон. И тут, стоило мне только пригубить его, как ужасная тошнота, согнувшая меня чуть ли не пополам, заставила с омерзением швырнуть кружку в самый дальний угол. В бочке, где хранилось, по словам Роберта, самое старое вино, теперь была еще не остывшая кровь!