Б Липов - Метагалактика 1995 № 3

Владимир Иванович смежил веки.

— Если со слов архангела, то — полный ажур. Тишь, гладь, да божья благодать! А чисто интуитивно — тоскливо…

— Вот то-то и оно, что тоскливо! — Вызверился Главный. — Сплошная показуха! А копни поглубже — мрак да гниль. Весь Гумос погряз в коррупции. Осветлители во главе с Наитемнейшим превратили третий круг в идеологически замаскированное личное предприятие по извлечению доходов. О мелких поделках, ширпотребе грешников я и не говорю… Невольно вспоминается прошлое… Осветлитель! Это звание присваивали избранным, достойным. Рыцарь на земле, осветлитель — в аду! А нынче что творится? Ритуал посвящений — профанация! И когда… На 31 тысячелетии существования Тоски, по старому стилю… Нужна срочная чистка кадров!

Ахенэев заворожено внимал речам начальника Чертоломного отдела, нежданно-негаданно оказавшимся если не единомышленником, то здравомыслящим демоном.

Тьмовский оборвал излияния, взглянул на часы.

— Сейчас состоится сеанс спиритической связи с Вашим референтом. Вот действительно, пример для подражания! Молодой, перспективный, из хорошей семьи…

Главный Круторог поднял на уровень глаз старинный канделябр, энергично задышал, встряхнул увесистым медным шандалом и, с залихватским — э-э-э-х! — обрушил на оплавленные стеариновые языки весь воздух легких.

— Повернутый, — приготовил оценку действий главного Ахенэев, но в это мгновение свечи — самовозгорелись!

Тьмовский задернул тяжеленные гардины и кабинет заиграл бликами.

Вдруг над канделябром возникло гало, ореол, в котором, как на позитиве, проявился Яков.

— Докладывай. — Распорядился демон.

Яков радостно раскрыл пасть, подмигнул Владимиру Ивановичу, и тут же, стерев с лица улыбку, серьезно произнес:

— Нахожусь в районе загона Чертомольного отдела. За конфликт с осветлителем изолирован в 339 выгребную яму. По словам доверенного баландера, бывший агент урки пущен в расход. Баландер же сообщил, что стойла грешников загона до крайности осквернены, завалены смердящими отходами. В данной ситуации длительный сеанс связи проводить затруднительно. Поэтому высылаю по телекинетическому каналу кассету с видеозаписью. Не исключена возможность легализации. У меня все…

Яков хотел было пропасть, но передумал и, обращаясь к Тьмовскому, добавил.

— Эдик! Ты там с моим боссом будь пообходительнее. Он мужик свой — в доску. Усек?

— Усек, Яша! Ты о себе позаботься… Не давай повода слопать, как того…

Свечи зачадили и погасли. Главный Чертолом включил настольную лампу и подошел к видеомагнитофону. На столе, с хлопком, появилась кассета. Тьмовский заправил аппарат, намереваясь прокрутить свежую информацию, как раздался настойчивый стук в дверь.

Главный неохотно отодвинул запор, кинул Владимиру Ивановичу, — мол, успеем, посмотрим, — и, отстранился: из приемного покоя, как ошпаренный, выскочил архангел.

— Слава те, Господи… Насилу осветлил. — Гавриил являл собой образ утомленного изнурительной греблей галерного раба. Он плюхнулся на диван и, словно сбросив с плеч тяжкий груз, распрямил стан и, гулко ударив кулаком в грудь, хвастливо заявил.

— Все-таки сподобил Всевышний силушкой. — Лицо святого прояснилось: он оживал на глазах. И, окончательно самоутвердившись. — Разреши, Главный, фотоаппарат. Надо для отчетности снимок сделать, да и стенд обновить… Ох, и крепко же в ней грех сидел. Только с пятой попытки удалось изгнать…

Тьмовский протянул архангелу «Полароид».

Гавриил поставил затвор на «автоспуск» и вновь скрылся за дверьми.

Владимир Иванович с симпатией взглянул на резидента УРКИ. После краткосрочного спиритического свидания с Яковом он взбодрился и повеселел.

— Верно говорят: первое впечатление обманчиво, — Ахенэева неожиданно потянуло на сантименты. — Что Тьмовскому не хватает?… Казалось бы, живи, как все… Ан нет! Не пожелал быть олухом царя небесного. Да, а… боец невидимого фронта — о таких на Земле баллады слагают, а здесь… Но — борются! Право, молодцы! И Яков — умница… А какой от меня прок?… Так! Наблюдатель! Очевидец.

Главный Круторог элементарно вычислив настрой Ахенэева, дружелюбно, без нажима, произнес:

— Камрад! Достаточно Вашего свидетельства об увиденном на экране и разъяснения истинного положения дел в третьем круге Сатане, как — я в этом убежден, — вопрос кадров будет решен без промедления. Включаю запись…

Но просмотреть кассету и в этот раз не удалось. В коридоре раздались надрывные базлания и дробный топот. С треском распахнулась дверь и уже знакомый Владимиру Ивановичу Председатель Сучки бухнулся перед Тьмовским на колени.

— Начальничек, спаси!

Сбесившийся подполз к ногам Главного Круторога и присосался к копыту.

Главный, как кутенка, пинком отбросил заляпанного нечистотами Дадовца, гневно прорычал:

— В чем дело? Почему без стука?… Сбесившийся поперхнулся.

— Вот! — Он указал на Владимира Ивановича. — Инспектор-свидетель. Архангел Гавриил умышленно лишил меня заслуженной регалии — хвоста. Превратил в рядового грешника. И, как и следовало ожидать, посыпались: мордобой, надругательства, хула… — Председатель Сучки перевел дух и только теперь смикитил, что явился не вовремя. Но назад хода не было и он попер дуриком. — Начальник, умоляю, выдай другой хвост, попушистей. Для острастки…

Тьмовский с ненавистью взглянул на фискала, но пересилил приступ ярости, раскрыл стенной шкаф и швырнул зачумленному не хвост, а топорщащуюся иглами шкуру дикобраза.

— Пристегивай. И чеши отсюда. Да учти — иглы ядовитые…

Дадовец аж заурчал от радости.

— Ой, начальник… До конца тьмы буду на Вас молиться… — и прошипел продирающим до мозгов шепотом. — Ну, изморозь, держись. Вспомню и захребетника, и хлюста, и гребня… Разблатовались, фраера…

И чертоломный выкормыш поспешил убраться.

Не успел председатель Сучки сдуться, как из других дверей словно в насмешку над Ахенэевым и резидентом выступил Архангел.

— Еще одна сбесилась! — Довольно объявил он. Гавриил полюбовался просыхающими в дланях фотографиями, бросил одну из них на валяющееся в кресле «Дело». Потом, о чем-то вспомнив, раскрыл папку и сличив, торчащее из бумажного карманчика фото со своей продукций, невесело прорезюмировал.

— Подурнела. Помнится, прошлый раз, на-амного аппетитнее, прости, Господи, богобоязненней смотрелась…

Главный Круторог небрежно сличил снимки и захлопнул дело.

— Время, святой отец, да и косметика. Веди ее сюда…

Гавриил слинял за порталы и до Ахенэева донеслись женские вздохи и увещевающий голос архангела.

Тьмовский усадил Владимира Ивановича рядом с собой, направил свет лампы на диван.