Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой

— Я учту.

— Что-то я стал много говорить, амплуа не отпускает. С детишками все в порядке? А как твоя грымза? Дьявол! Я не должен был говорить всего этого, — слушай, может, тебе денег одолжить?

— Спасибо. Мы не обижаемся.

— Ну, ладно. Береги себя. Пока, Джилл. — И он поспешно удалился.

Из-за кулис вышла Патриция Пайвонски в платье.

— Ребята! Тим расторг контракт?

— Мы и сами собирались уходить, Пэт.

— Вот свинья! Я откажусь выступать.

— Не надо, Пэт, он прав. Я не артист.

— Я буду скучать без вас. Пойдем ко мне, посидим.

— Лучше пойдем с нами, Пэтти, — сказала Джилл.

— Подождите, сбегаю за бутылкой.

— Не надо, — остановил ее Майк. — У нас есть то, что ты любишь.

— Вы остановились в «Империале»? Я приеду через полчасика, только удостоверюсь, что с малышами все в порядке и скажу, что уеду. Я поймаю машину.

Они сели в такси, Майк занял место за пультом управления. Городишко был маленький, в нем ходили старомодные такси без роботов. Майк вел машину на предельной скорости, ловко лавируя между другими машинами. Он делал это без видимых усилий. Джилл так еще не умела. Майк растягивал ощущение времени, то есть, замедлял ход событий — и свободно жонглировал яйцами или несся по перегруженной дороге. А всего несколько месяцев назад он не мог завязать шнурки.

Ехали молча: трудно разговаривать, когда ощущаешь время не так, как собеседник. Джилл стала вспоминать месяцы, проведенные в цирке. Всю жизнь, пока не встретила Майка, Джилл жила по расписанию. Школа, колледж, больница — везде царствовали часы.

В цирке было по-другому. Несколько раз в день принарядиться и выйти на сцену — вот и вся работа. Майку было безразлично, сколько раз в день он ест — один или шесть. У него не было особых требований к ведению домашнего хозяйства. Жили они в небольшой каморке. Часто они даже не выходили за пределы циркового городка, с момента приезда и до самого отъезда. Цирк был уютным гнездом, отгороженным от мира.

Вернее, каждый цирковой городок, просто кишел зеваками — но она выучилась воспринимать их как надо; зеваки — не люди, они ничтожества, годные только на то, чтобы выжимать из них деньги.

Балаган был замечательным домом. Их жизнь изменилась в лучшую сторону с того дня, когда они впервые покинули дом, чтобы продолжить образование Майка. Их постоянно узнавали, а иногда им приходилось спасаться бегством и не только от журналистов, но и от бесконечных людей, которые, казалось, считали себя вправе требовать что-то от Майка.

Майк внушил себе более солидную внешность и внес еще кое-какие перемены. Вдобавок к этому, они часто приезжали в те места, где менее всего ожидали появления человека с Марса, — и их оставили в покое.

Однажды, когда Джилл звонила домой, чтобы сообщить новый адрес для писем, Джубал предложил другое прикрытие. Через несколько дней Джилл прочла в газете, что Человек с Марса удалился в один из тибетских монастырей.

На самом деле они удалились в гриль-бар в каком-то захолустном городке; Джилл официанткой, а Майк посудомойкой. Когда хозяин не смотрел, Майк мыл посуду с молниеносной скоростью. Через неделю Майк и Джилл уехали в другое место. Они кочевали по стране, подрабатывая, когда кончались деньги. С тех пор как Майк обнаружил, что существуют публичные библиотеки, они стали ходить в библиотеку чуть не каждый день. Майк сделал это открытие в Акроне — раньше он думал, что в библиотеке Харшоу есть все книги мира — и они просидели в этом городе месяц. Джилл ходила по магазинам и хлопотала по хозяйству: с книгой в руках Майк забывал обо всем на свете.

Потом они прибились к цирку. Золотое время! Джилл вспоминала, как однажды арестовали парад красавиц. Власти поступили нечестно; менеджер всегда заранее договаривался, как проводить парад: в бюстгальтерах или без, в приглушенном свете или в ярком — и никогда не нарушал уговора. Тем не менее красавиц вызвали в суд, и, кажется, собирались посадить. На слушание пришел весь цирк и толпа зрителей, которым хотелось посмотреть на «бесстыдных женщин». Майк и Джилл пристроились в уголке.

Джилл уговаривала Майка никогда не устраивать ничего из ряда вон выходящего там, где это могли заметить, но он уже принял решение.

Шериф с наслаждением клеймил «публичное распутство», как вдруг, и он, и судья оказались совершенно голыми.

Джилл и Майк улизнули из зала, когда поднялась страшная суматоха. Обвиняемые тоже сбежали. Цирк быстро свернул представление и переехал в более добропорядочный город. А то, что произошло, с Майком никак не связывали.

Джилл никогда не забыть, какое выражение лица было у шерифа. Она мысленно обратилась к Майку, призывая посмеяться над шерифом; марсианин не мог понять, что такое «смешной», Джилл объяснить не сумела. В последнее время они стали обмениваться мыслями на марсианском языке. «Да, Джилл?» — отзывался он. «Потом» — говорила она.

Подъехали к отелю, Майк припарковал машину и вернулся к нормальному видению времени. Джилл предпочитала жить в цирковом городке, единственным, что ей не хватало — была ванна. С душевыми было все в порядке, но ничто не сравнится с большой ванной, наполненной теплой водой, забирайся — и блаженствуй! Поэтому иногда они останавливались в отеле и брали напрокат машину. Майк не разделял ее ненависти к грязи, он был не так воспитан, но держал себя в чистоте, потому что Джилл так хотела. Чтобы быть чистым, ему не нужно было мыться, точно так же, как ему не нужен был парикмахер, когда Джилл захотелось, чтобы волосы выросли подлиннее. Погружение в ванну он воспринимал как священнодействие.

«Империал» представлял собой старую обшарпанную гостиницу, но ванна в номере для молодоженов оказалась превосходной. Джилл, как только вошла, стала набирать туда воду. Она не удивилась, когда увидела, что уже раздета. Майк знал, что она любит новые вещи и поощрял их приобретение, выбрасывая старые, надоевшие. Он делал бы так каждый день, если бы Джилл не запретила, сказав, что люди заметят и насторожатся.

— Спасибо, милый! Иди купаться.

Майк был уже голый. Джилл решила, что он не отправил вещи в перпендикулярное пространство, а разделся по-людски: Майк равнодушно относился к покупке новой одежды. Он считал одежду средством защиты от окружающей среды, причем сам в такой защите необходимости не испытывал.

Они сели в ванну, Джилл зачерпнула рукой воду, коснулась губами и предложила Майку. Это было необязательно, просто Джилл было приятно вспомнить о том, что и так не нуждалось в напоминании. Потом она сказала:

— Когда мы ехали в такси, я вспомнила, как смешно выглядел раздетый шериф.

— Смешно?

— Конечно!

— Объясни, почему смешно? Я не понимаю, в чем заключается шутка.