Владимир Михайлов - Приют ветеранов

Маленький сейф. Плита и стенные шкафчики, большой газовый баллон. О'кей. Начнем осмотр.

Милов начал со шкафа; там находилось то, что и полагалось: два костюма, несколько пар джинсов, рубашки, белье и еще один, видимо, полный комплект артистического наряда. Туфли, сапоги. Все. Милов перешел к столу. Здесь пришлось воспользоваться фонариком. Бумаги были главным образом деловые: копии контрактов, счета за продовольствие для людей и животных, старый авиационный билет. Милов, бегло глянув на него, нахмурился, сунул билет в карман. В другом ящике хранились большая «беретта» и коробка патронов. Милов поколебался; пистолетов у него целых два, был и автомат — все в джипе, в тайнике. Но и бросить такое добро он не мог — пистолет сунул за пояс, патроны — в малую сумку. С сейфом пришлось повозиться подольше, но в конце концов и он уступил. В металлическом ящике оказалось несколько писем, немного денег — триста долларов двадцатками и полсотни фунтов; оставлять деньги всегда жалко, однако взять их невозможно: сейчас Милов был, конечно, взломщиком, но вором — нет. Теперь он запрет сейф, и тогда…

Он не закончил ни мысли, ни действия. Насторожился. Мягко, на цыпочках, отошел к газовому баллону, пригнулся, рука сама вытащила «беретту» из-за пояса. Судя по звукам, кто-то пытался отворить заднюю дверь трейлера. Не пошел нормальным путем — значит, не хотел быть замеченным: со стороны торца темнее и заслон есть в виде другой машины. Мгновение Милов думал. Любопытно, конечно, однако совершенно ни к чему сейчас попадать в историю, будь то даже простая драка. Может, конечно, лезет просто любитель поживиться — из здешних, знающий, что хозяин его не остановит. А может быть, и… Нет, лучше понаблюдать со стороны.

Вооружившись этим, Милов подкрался к той, в которую вошел сам, беззвучно отпер, приотворил чуть, выглянул одним глазом: вокруг тихо и пустынно. Он выскользнул, закрыл за собой дверцу, запирать не стал — некогда было, да и незачем, — на четвереньках пересек проход и оказался под трейлером, стоявшим напротив. Отсюда Милов решил понаблюдать.

Несколько минут все было тихо; света вломившийся не зажигал и действовал, похоже, по тому же сценарию. Потом послышался глухой удар. Представив себе обстановку, Милов решил, что вор, не пытаясь вскрыть сейф, решил захватить его с собой, не удержал в руках и почти с маху опустил его на пол. Ну что же, нормальный ворюга. Задерживать его Милов не собирался — его уже интересовало другое.

Он вылез из-под чужого трейлера с другой стороны, выпрямился, отряхнул колени и пошел. Сориентировавшись, изменил направление. Оказалось, что площадка, как и окружавший ее забор, в одном месте примыкала к шатру и там были ворота, через которые, как и следовало ожидать, артисты попадали в цирк. Носороги, в частности. Раз в фургонах их нет, нельзя упускать возможность заглянуть на арену.

Ворота, против ожидания, оказались незапертыми, и Милову пришло в голову, что таким путем — через пластиковый шатер — можно было проникнуть на трейлерную площадку значительно проще, чем через ворота даже с необходимым документом.

Под куполом было тихо и темно, однако Милов до поры не включал фонарика: путь отсюда на арену шел по прямой. Ой двигался медленно, осторожно, держа в одной руке фонарик, а в другой на всякий случай пистолет; заметно усиливающийся запах подсказывал ему, что он идет верно.

Они и на самом деле оказались тут — все четыре носорога. Однако они уже не переминались с ноги на ногу и бока их более не вздымались ритмично. Четыре тяжеленные туши лежали, оттащенные, наверно, с помощью лошадей к краю манежа. Все они были мертвы, и Милов не без грусти подумал, что иного пути у циркового люда, видимо, не оставалось. Возможно, во время выступления животные вели себя так послушно благодаря наркотикам, но, когда действие препарата пришло бы к концу, никто не предсказал бы, что они могли натворить.

Только теперь Милов включил фонарик, до предела приблизив его к голове ближайшего носорога. Он знал, что именно хотел увидеть, и память не подвела его: плотно вжатый в песок тяжелой носорожьей головой, чуть-чуть краешком своим отблескивал тот самый амулет, что находился на груди укротителя во время исполнения номера. Достать его было очень трудно даже сейчас. Пришлось, вытащив нож, подкапываться под щеку и потом бережно вытаскивать блестящую штучку. Милову показалось при этом, что носорог укоризненно взглянул на него одним глазом, но это лишь показалось, разумеется, просто свет фонарика на миг отразился в глазном яблоке.

Сейчас, конечно, недосуг, но Милов не удержался от искушения разглядеть эту вещь повнимательнее. Да, как он и предполагал, она лишь внешне смахивала на амулет, на самом же деле то был электронный прибор. Прибор для работы с носорогами? Любопытно… Если с его помощью управлялись животные, если это передатчик сигналов, то должны существовать и какие-то приемники. Где они?

Металлический шар, надетый на рог, делающий острое природное оружие как бы менее опасным. Допустим. А еще что? Так, от него идет проволочка. Уходит в череп носорога. Интересно выяснить, к чему она там присоединена, но пытаться проникнуть внутрь носорожьей головы при помощи ножа бесполезно, даже если бы он располагал временем.

Милов же чувствовал, что нужно торопиться, хотя сам не понимал, почему.

Он попробовал снять металлический шар с рога, однако украшение было насажено прочно. Все то же ощущение дефицита времени заставило его отказаться от этого намерения. Бережно уложив приборчик в сумку, Милов выключил фонарик и направился не к выходу, а к щели, откуда они с Евой выбрались после представления.

Тут никак не обойтись без фонарика. По привычке Милов держал его чуть поодаль, отведя руку. Поэтому первая пуля ударила в песок. Вторая же — туда, где находилась грудь Милова долю секунды тому назад. Однако за это мгновение тот успел, перекатившись, оказаться уже в другом месте и замереть, вытянув руку с пистолетом. Он упрекнул себя в том, что не услышал первого выстрела, и высоко оценил глушитель оружия стрелка.

Неизвестный, в свою очередь, притаился, выжидая неосторожного движения Милова. Он был настроен серьезно: по пустякам не стреляют в ночных посетителей цирка. Подумав так, Милов тоже настроился по-деловому, убедившись в том, что ухватился за краешек опасного преступления.

Он был терпелив и мог бы пролежать, подстерегая стрелявшего, хоть до самого утра, но понимал, что с рассветом здесь снова окажется полиция. Встреча с ней на этот раз помешала бы плану, который начал уже складываться в его сознании; противника же это как раз устроило бы.

Милов сосредоточился; он знал, что если стрелок не слишком хитер, то уже через пару минут Милов найдет то место, где тот залег, даже не видя и не слыша его. Способность эта, развитая упражнениями, уже раз-другой выручала его. Правда, прибегал он к ней уже давненько. Но иного сейчас сделать просто не мог.