Борис Стругацкий - Полдень, XXI век, 2009 № 01

А потом мы взялись за руки и пошли туда, где над городом крутятся вертолеты, а звук сирены пробирает до костей.

Горло почти прошло, и читать, лежа под одеялом и прислушиваясь к ненастью за стенами, было уютно. Журчала падающая из желоба в переполненную бочку вода, дождь постукивал в запотевшее окно. Пахло яблоками и дымком от печки. Свернувшаяся клубком Катька согревала живот. Я сделал глоток, прислушиваясь, как пивная сытная горечь обволакивает язык…

Дела были, но не делать же их под дождем? И так простужен весь. Завтра. Или послезавтра… Я подоткнул одеяло, положил открытую книгу на грудь и потянулся к магнитофону. Катька обеспокоенно вскинула голову. Битлы в магнитофоне негромко запели про «кам ту геве».

Правильно, в общем-то, запели.

Катька согласно сощурилась и попыталась лизнуть меня в руку. Я убрал руку, нашарил папиросы, закурил. Катька фыркнула и ушла устраиваться в ноги — не любила запах табака. Я взялся было за книгу, но тут дохнуло сырым холодом, стукнула открывающаяся дверь, и на террасу вошла женщина.

Незнакомая женщина. Красивая.

— Гм… — сказал я, поправляя очки. — Гм! Здравствуйте.

Женщина ничего не сказала. Она стащила с себя полиэтиленовую накидку, несколько раз энергично встряхнула ее, оросив каплями пол, и повесила поверх моего парадного пиджака.

Страховщица? Те вроде не наглые. Так хорошо все было… собес какой-нибудь? Агитатор… то бишь агитаторша? Или торговка ручками, клеем и средством от моли?

Катька соскочила с кровати, выгнула спину и, негромко шипя, двинулась к незнакомке. Маленькими шажками, по замысловатой кошачьей траектории, зигзагом. Подерет, как пить даст — подерет…

— Брысь! — прикрикнул я, садясь и нашаривая калоши. — Не трогать!

Незнакомка одернула зеленый свитер, поправила прядь русых волос и, равнодушно взглянув на кошку и на меня, прошагала в комнату. Самым наглым образом, все так же молча. Оставив цепочку грязных следов. Зараза…

Катька потрусила за зеленой незнакомкой, я побежал за ними.

Незнакомая красавица стояла посреди комнаты, критически оценивая обстановку. Красавица была недовольна.

— Рухлядь, — бормотала она, — дрянь, рвань…

— И пьянь, — вмешался я. — Вы кто будете? Чему обязан?

— Кто, кто… — скривилась красавица. — Суженая. Ох, как не везет… фатально не везет! В судьбу веришь?

Угу. Суженая. В судьбу. Веришь… Это мне не везет.

— Увы, — я развел руками. — Зато верю в осенние обострения.

— Ну и дурак, — сказала красавица. — Это все мы выкинем. Впрочем, и халупу надо сносить… терем строить… хотя на фига нам здесь терем? В Москве построим!

— Еще какие будут распоряжения? — я вытянулся во фрунт и отдал честь.

— К пустой голове руку не прикладывают, — проворчала красавица, хотя я и был в шапке по случаю болезни. — Чаю дай.

Красавица уселась за наш круглый стол. Катька запрыгнула на стул напротив нее, задрала ногу и принялась демонстративно вылизываться. Я пожал плечами, включил плиту, поставил перед незнакомкой чашку с блюдцем, подвинул поближе заварной чайничек.

— Работаешь? — красавица подтащила к себе чайничек и сунула нос в заварку.

— Угу, — сказал я. Заварка была так себе, вчерашняя была заварка. — Кочегаром, в поселке.

Красавица скривилась.

— Зато сутки через трое, — похвастался я, доставая из серванта банку с остатками варенья. — Есть время на картины. Может, настойки? Вы, верно, продрогли. Погоды-то нынче…

— Не пью, — отрезала красавица. — И ты бросишь!

Запищал на плите чайник, воды в котором было как раз на чашку. Я налил красавице чаю, достал масло и хлеб.

— Кочегар, — пробормотала красавица задумчиво, — что такое кочегар?

— Типа дворника или сторожа, — пояснил я, — только с лопатой.

— Боже мой, — схватилась красавица за голову, — боже мой, как попала… И тебя устраивает? Ты ничего не хочешь? Другое тебя не радует?

— Почему не радует? — удивился я. — Очень даже радует!

— Что? — встрепенулась красавица.

— Ну, — сказал я, — ну как? Много чего радует, так сразу и… Ладно. Радует, когда весна и девушки в легких платьях. Когда земляника и яблоки, когда гитара и дудки, и чтобы выходной и солнышко… и чтобы лес и речка. Сыр радует, покой радует, и выспаться наконец — тоже радует. Радует, когда кошка, — я погладил Катьку, — когда поэты, а не милиционеры, когда коньяк или, на худой конец, портвейн. Бездельничать радует, рисовать радует, пиво радует!

— Кошмар, жуть, бред, — красавица спрятала лицо в ладонях. — За что мне мужик… Слушай, а лук у тебя где?

— Все-таки простудились? — забеспокоился я. — Почистить луковку или просто разрезать? Послушайте совета, ничего этот лук не помогает — махните водки. Вот я вам сейчас стаканчик…

— К черту водку! — рявкнула красавица. — Лук со стрелами! Ты же палил в воскресенье, в белый свет как в копеечку!

— А, да это Леня, сосед… купил какой-то навороченный, спортивный. Я один раз и стрельнул, интересно было, далеко ли получится. Получилось — далеко, сосед меня за стрелу чуть не убил…

— Ты сам чуть не убил! — красавица задрала рукав свитера и показала руку. На зеленоватой руке имелась ранка — так, царапина, ничего серьезного. — Еще сантиметр правее… думать надо, что делаешь! Я уже спать устроилась, как тут увернешься…

— Извините, — сказал я, не зная, что сказать.

— Чего теперь извиняться, — красавица отхлебнула чаю. — Судьба — она и есть судьба. Но учти, я царевна, и ты у меня будешь соответствовать. Царевичем будешь!

Я открыл буфет, налил рюмку рябиновой и тяпнул. Кое-что стало проясняться. Значит, царевна… это бывает. Кажется, не лечится. Впрочем, по царевнам я не специалист.

— У нас типа демократия, — предупредил я. — Нету царей, да и с царевичами напряженка.

— Тогда депутатом, — отмахнулась красавица, — не в названии суть. А потом, понятно, президентом. У тебя бандиты друзья есть?

Я покачал головой и тяпнул еще рюмку.

— Будут. Судьба зла, поднимешь и козла… Эх, дыра наш район, ну да не беда, и не из таких мест вырастали. Кстати, имей в виду — спать мы будем отдельно, пока ты первый миллион не заработаешь!

Катька не выдержала, утробно зарычала и вскочила на стол. Нахально. С лапищами! Я перехватил мерзавку ладонью под пузо.

— Это еще что! — я потряс Катьку в воздухе и откинул в сторону, к печке. — Нельзя на стол! Сто раз говорено! Вот кого-то в следующий раз да за шкирку!

Катька мявкнула, приземляясь, и ушла за угол, брезгливо подрагивая хвостом.

— Правильно, кошку вообще надо выгнать, — сообщила красавица, — с детства их ненавижу. Главное, есть — не едят, а все равно охотятся, давят. Вот сегодня и выгоним… Но это мелочи. Учти главное: ты пока человек, но будешь делать, как я скажу, станешь политиком. Поначалу поподличать придется, попрогибаться… это не трудно; втянешься — понравится. Зато потом ты их всех сам… Слушай, а врать умеешь?