Александр Мирер - Мост Верразано

Рон щелкнул пультиком и, глядя, как Умник встает, опираясь на табурет, выдавил из себя длинную фразу:

— Подошвы у тебя резиновые, а если голыми ногами на металлическом полу… — и стал разуваться.

Амалия на всякий случай отошла в сторону и села, ухватившись за край верстака. Ее поразили глаза Берта — она таких еще не видывала: остановившиеся, словно повернутые внутрь.

— А пробуй! — вдруг пробасил он и стал поспешно перестегивать машинку на пояс Рону. — Включаю!

— Пол… холодный… — ответил Рон и осторожно пошел. Когда он проходил мимо Амалии, она ощутила, как под нею шевельнулся табурет.

— Идешь! — даже не сказал, а прорычал Умник. — Умничка ты моя косолапая!! Гениально! А я-то! Не допер!

Рон счастливо улыбался. Дошел до верстака электриков и там внезапно грянулся на пол — во весь рост, причем вместе с ковриком, который словно прилип к его пяткам.

Надо отдать должное Амалии; она вскрикнула только теперь. Но с Роном ничего не случилось, он спокойно прокомментировал :

— Нормально — коврик… Резиновый.

— Вставай, обувайся! — приказал Умник, — Пошли в тир, живоглоты.

Сказал он это весело и живо, но она видела, что он все еще погружен в себя, в свои соображения какие-то, ей абсолютно недоступные. И вдруг — наверное, впервые в жизни — Амалня ощутила свою малость, свое ничтожество, что ли, и ощушение это было невыносимо сильное, так что пришлось его прогнать и сказать себе строго: слушай, Амми, ты даешь ему такое, чего у него, старого бабника, никогда еще не было, — это он сам говорит и не врет, он в жизни не унизится до такой лжи, гордый Берт, ему невозможно признать над собою чью-то власть, а еслион все-таки унизился, солгал — и не раз уже солгал, — то забрало его крепко, это ты его забрала, Амми. И никому не отдашь.

— Я тоже хочу попробовать, — сказала она. — Дайте мне тоже, жадные вы люди.

— Потом., — сказал Берт.

— Сейчас, — сказала она.

Эйвон, видимо, понял: глаза перестали смотреть внутрь, он улыбнулся и ответил:

— На, пристегни… Разуйся, так спокойней.

Она будет помнить это до конца жизни — как почти неслышимо вздрогнула машинка на поясе и как она подумала: что бы самой придумать такое — и ударила рукой по верстаку, в первый раз осторожно, потом изо всех сил, и ничего не ощутила, ровным счетом ничего. Тогда Амаляя закрыла глаза и заставила себя упасть, не сгибаясь. На этот раз она что-то почувствовала — словно воздух на долю секунды сгустился и легонько сжал ее, и неприятно встряхнулось что-то в животе. И всё. Плечо и бедро, на которые она падала, ничего не ощутили. Тогда она осторожно стукнула лбом об пол и оказалась права, что состо-ожничала: этот удар был почему-то ощутим.

Сейчас же около нее очутился Берт, Спросил:

— Чувствительно?

— Ага.

— Оторви обе ноги от пола. Еще раз пристукни головой… Как?

— Теперь не чувствуется.

— Все правильно! — провозгласил он. — Вставай.

Он подал ей руку, она ухватилась за нее, но не ощутила. Словно ухватилась за воздух… нет, этого нельзя было передать — она сжала пальцы, и Берт внезапно, рывком освободился и потряс своей ручищей. Глаза у него опять стали глубокие, повернутые внутрь. Он пробормотал:

— Ну и ну…

— Что? — спросил Рон,

— Об этом я не подумал. Как стальная перчатка…

Амалия поднялась сама и жестом попросила, чтобы отключили эту дьявольскую машину. Сняла ее с пояса и, застегивая ремень, не могла оторвать взгляда от пряжки — модной массивной серебристой штуковины: магазин «Гэп», полсотни долларов отдала за этот пояс. Она словно ждала какой-то пакости от пряжки: почему бы и нет, если другая железка, только побольше, может вытворять такие жуткие штуки с ее телом? Амалия передернула плечами и сказала:

— Что, пойдем в тир?

Умник принял у неё машинку, завернул в обтирочную салфетку, и они пошли через двор к старому дому — команда Томаса устроила там тир на чердаке. (Эти ребята были настоящие профи: по часу минимум в день разминались и ежедневно упражнялись в стрельбе на бегу. Привезли с собой пистолеты с глушителями, несколько ящиков патронов, съездили куда-то за мешками с песком и оборудовали стрельбище по всем правилам. Умник и Амалия тоже ходили туда вечерами, колотили по мишеням, раскачивающимся на проволочных подвесках.) Когда Берт, Амалия и Рон подошли к кухонной двери, из-за угла вывернулся Томас и беспечно поинтересовался:

— Руководство идет пить кофе?

Он был доброжелательный парень, и компанейский, и сейчас готов был составить им компанию — хотя твердо знал свое место и общества своего американцам не навязывал.

Амалия ответила, что они идут учить господина Лиша стрелять и предпочитают это делать без свидетелей. Томас сказал: «Да-да, понимаю». Действительно, трудно было представить себе Рона с пистолетом. Она поднялась на чердак и увидела, что Берт с Роном перекладывают запасные — не пробитые пулями — мешки с песком, сооружая бруствер на огневой позиции, то есть напротив мишеней. Уложили четыре мешка — два в ряд, два в высоту. Зажгли лампы. Машинка в белой тряпке уже стояла под мишенями, на иссеченном пулями мешке с песком.

— Достань пушку, — приказал Берт Амалии, Она вынула ключ, открыла железный ящик с тренировочным оружием — среди пистолетов там лежал американский автомат КАР-15 Томаса — и спросила:

— Какой калибр прикажете, сэр?

Берт подумал, погладил себя по верхней губе. Распорядился.

— А давай большой какой-нибудь. «Вальтер» наш любимый.

Амалия вынула синий «вальтер» — она сама стреляла из такого, — сняла с верхней полки обойму, зарядила пистолет

— Ящик заафой! — зачем-то приказал ей Берт, как будто не она учила его непременно закрывать боеприпасы до начала стрельбы.

Они втроем улеглись на маты за бруствером, Берт в середине. Он принял пистолет и внушительно распорядился:

— Ничком лежите, понятно? Скорее всего, рикошет пойдет сюда.

Внезапно Рон нарушил свой вечный обет молчания непонятными словами:

— Не будем знать.

— А верно! — пробасил Берт.

И тут Амалия наконец-то поняла — зачем выкладывали бруствер, почему надо лежать. Пуля не сможет пробить машинку, а значит, отскочит от нее, как от брони. Срикошетит. И нельзя будет понять: действительно она отскочила, или стрелок промазал.

Амалия встала и пошла в угол, где валялись какие-то дощечки, фанерки, картонные коробочки от патронов. Выбрала коробку примерно того же размера, что машинка, подошла к мишеням и принялась устанавливать коробку перед машинкой, на нижнем мешке.

— А обезьянка у нас молодчина! — объявил Умник. — Левее чуть, еще… Хорош! — Когда она вернулась за бруствер, добавил. — А я бы не промахнулся, Ронни… Головы опустить!

Амалия заткнула уши. Ба-кррах! — ударил выстрел, и сейчас же мешок, за которым лежала Амалия, вздрогнул.