Чарльз Стросс - Семейный промысел

Воздух свежий… Даже слишком. А еще напрочь отсутствует гул большого города, этот подпороговый фоновый шум, который вообще никогда не стихает. Такой тишины не бывает даже в сельской местности… Впрочем, когда Мириам застыла на месте и прислушалась, оказалось, что не так-то тут и тихо. Откуда-то издали, из сгущавшейся тьмы, доносились птичьи трели.

Она глубоко вздохнула: раз, другой. Сунула руку с медальоном в набедренный карман и разжала кулак. Какое-то время, словно одержимая, ощупывала карман, постанывая от головной боли. «Дыр нет», — рассеянно подумала она. Как-то у Мириам были джинсы вроде этих и мелочь проделала дырку в кармане, прямо по шву, а потом без конца через ту дырку вываливалась, рассыпаясь по полу — форменное безобразие.

Почему-то мысль об утере медальона повергала её в смертельный ужас.

Она глянула ввысь. Показались первые вечерние звезды. Безоблачное небо предвещало холодную ночь.

— Абзац, — пробормотала она. — Ты не дома. Ай! У тебя трещит голова и, судя по всему, сейчас ты не спишь, сидя на стуле, хотя и прибыла сюда прямо на нем.

И тут она принялась озираться — возникла сумасбродная догадка. Мириам отнюдь не прельщали романы, которые читал Бен, но она насмотрелась достаточно дурацких телесериалов, чтобы ухватиться за возникшую мысль. «Сумеречная Зона», «Патруль Времени» и прочее в том же духе.

— Абзац. Понятия не имею где я и когда я, но точно не дома. Должна ли я оставаться на месте и ждать автомаГического возвращения на свою родную кухню или же… что? Дело в медальоне, однозначно. Должна ли я снова вглядеться в него, чтобы вернуться обратно?

Забеспокоившись, она пошарила в кармане. Пальцы вцепились в теплую металлическую штуковину и Мириам облегченно вздохнула.

— Так-то лучше.

«Нервишки шалят», — подумала она. Одна в лесу, к тому же ночью… А вдруг какое зверье? Медведи… Пумы… Да всё что угодно! То-то будет смеху, если она отправится исследовать местность и наступит на гремучую змею. Может ведь такое приключиться? Хотя по такой погоде…

— Отправлюсь-ка я домой, — прошептала она и почти вытащила медальон из кармана, как вдруг заметила мерцавший неподалеку свет.

Мало того, что она совсем запуталась, устала, прожила пренеприятнейший день, так еще какой-то космический бог-весельчак подсунул ей магический амулет, дабы посмотреть, как она им распорядится. Пожалуй, это единственное объяснение, рассудила она. Будь Мириам в здравом уме, она бы села и проанализировала ситуацию, после чего составила бы план дальнейших действий. Но когда Мириам заметила мерцавшие огни, она была отнюдь не в здравом уме, и поэтому, торя путь сквозь переплетенные ветви, бросилась вниз по холму.

Огни. Вроде как лязг цепей. Топот, ропот, цокот, побрякиванье. Неожиданно Мириам оказалась на открытом пространстве, прямо посреди узкой, раздолбанной в квашню грунтовой дороги. Огни! И она бросилась к ним, к наездникам, скакавшим ей навстречу — один из них держал фонарь, укрепленный на длинном шесте. Тусклый свет отражался от их металлических шлемов и кирас, словно изъятых из выставочного зала музея. Один из них выкрикнул: «Телка!» или что-то вроде того.

«Ишь ты, скачет прямо на меня, — в каком-то оцепенении думала она. — А что если он…»

Охваченная ужасом, она развернулась и задала стрекача. За спиной послышался треск автоматной очереди, озарив ночь короткими вспышками. Поднялся шум и гам, невидимые пальцы с треском прошлись по ветвям над её головой. Сучья хлестали Мириам по лицу — вся в слезах, тяжело дыша, она взбиралась на холм, подальше от дороги. Палили уже вовсю — на самом-то деле редкие одиночные выстрелы, но для Мириам и это была канонада. Она наскочила на дерево, её отбросило назад и мозги в голове затарахтели, словно горошины в стручке; Мириам снова поднялась на ноги, так быстро, что аж самой не верилось и скрылась во мраке, едва переводя дыхание, моля о спасении.

В конце концов, остановилась. Где-то по ходу посеяла шлепанцы. Лицо и ребра, похоже, в синяках и ссадинах, голова гудела, а сама она едва переводила дух. Звуков погони, однако, не слышно. Возникло странное ощущение стянутости кожи, да и вообще Мириам жутко замерзла… Едва остановившись, она тут же сложилась вдвое и зашлась мучительным кашлем, причем бесплодные попытки приглушить его лишь продлили приступ. В груди жгло огнем. «Боже мой!.. Да любой Боже, чей угодно, кто бы ты ни был, забросивший меня сюда Боже, заруби себе на носу: я тебя ненавижу!»

Она поднялась. Где-то высоко над головой вздыхал ветер. Она подумала о преследователях и её передернуло. «Пора домой», — поняла она. Снова передернуло, но от иных опасений… А что если она ошибается и медальон тут ни при чем. Что если её занесло сюда невесть как, обратной дороги нет и она застряла тут на веки вечные?

Как только она его раскрыла, правая створка озарилась. Поползли крошечные искорки-блестки — не фосфоресценция, как на циферблатах, не биолюминесценция одноразовых палочек-фонариков, жутко популярных в народе пару лет назад, но ослепительно-яркое иссиня-белое свечение, как бы мини-звезда. Мириам задержала дыхание и мысленно попыталась окунуться в свечение, однако спустя какое-то время осознала, что кроме усилившейся головной боли это ей ничего не даёт.

— Что же мне сделать , чтобы это заработало? — пробормотала она, озадаченная, разочарованная и смертельно напуганная. — Тогда ведь у меня как-то вышло…

Ага! Вот оно! Надо делать как тогда. Попросту расслабиться и созерцать. Поудивляться на кой черт её родной матери сдалась эта штуковина. Мириам стиснула зубы. И как же ей теперь восстановить чувство отвлеченного любопытства? И это ночью-то, посреди дремучего леса, в котором водятся неизвестные породы стрелков? «Как же…» — она прищурилась. Головная боль. «Положим, я на неверном пути, тогда придется…»

Светящиеся точечки разом вспыхнули и на какой-то миг всё вокруг озарилось как при пожаре. Мириам кувыркнулась вперед и увидела оранжевую муть уличных фонарей, освещавших тщательно подстриженный газон. Желудок взбунтовался и на этот раз она не смогла его усмирить. Единственное на что она была способна — переводить дыхание между приступами рвоты. Её кишки обратились змеиным клубком и мучительные спазмы сотрясали её так долго, что она уже по-настоящему забеспокоилась как бы не порвать пищевод.

Сбросив скорость, с ней поравнялась машина… Но водитель тут же поддал газу, заметив, что Мириам блюет. Крик из окна, что-то неразборчивое, типа «писец упилась бомжиха!» Что-то звонкое покатилось по мостовой. Но Мириам это всё не колышет. Плевать ей на холод, на сырость, главное, что она вернулась из сумрачного леса в цивилизованный мир и ушла от погони. Она сошла с лужайки и в её босые ступни впились камни асфальтированной мостовой. Судя по указателю — родные места, одна из тех улочек, которые выходят на Графтон-Стрит. А от нее ответвляется и её улица. Мириам менее чем в полумиле от дома.