Мартин Гринберг - Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

Гора Олимп казалась наиболее подходящим пунктом, куда мне следовало отправиться в первую очередь в поисках ответов на возникшие вопросы.

Я находился, пожалуй, в самом дальнем от Олимпа конце Греции — на юго-восточной оконечности полуострова, тогда как Олимп далеко на северо-востоке. Полностью упакованный в свое новое человеческое тело и новую человеческую одежду, я сел на судно на воздушной подушке до Патры, чтобы добраться до материка, а потом на другом судне пересек Коринфский залив до Нафпактоса. После чего поезд, а затем автобус доставили меня в Фессалию, где и расположен Олимп. Ни одного из этих мест за исключением Олимпа не существовало здесь во время моего предыдущего пребывания в Греции, не было, разумеется, и таких вещей, как поезда, суда на воздушной подушке и автобусы. Но я легко приспосабливаюсь. Я ведь в конце концов бессмертный бог. Во всяком случае, что-то вроде бога.

Было интересно сидеть среди смертных во всех этих автобусах и поездах. В те старые дни я обращал на вас не больше внимания, чем на муравьев, шмелей или тараканов. В те ранние века мира люди были малочисленны и ничем не выделялись из созданной нами дикой природы. Вас же создал, как известно, Прометей и сделал это по каким-то одному ему ведомым причинам: слепил из разных сортов грязи и ила, вдохнул в вас жизнь и заставил вас украшать ландшафт. Ну уж вы его и украсили, надо признать!

Сидя там среди вас, в этих переполненных, пропахших чесноком поездах, вдыхая запах вашего пота, я не переставал восхищаться той настойчивостью и усердием, с которыми вы, люди, утыкали значительную часть земной поверхности домами, хайвеями, торговыми центрами, парками развлечений, стадионами, силовыми линиями и свалками. Особенно свалками. Очень немногое из всего этого можно считать улучшением первозданного пейзажа, но нельзя не отметить ваших усилий. Прометей, где бы он сейчас ни был, вправе вами гордиться.

Но где он, Прометей? Все еще прикован цепями к той горной вершине и орел Зевса все еще терзает его печень?

Я пошарил в головах у моих спутников, но то были простые необразованные люди, совсем не такие, как тот, с которого я слепил себя, и они ничего не слышали о Прометее. И ни о ком из моих современников за исключением Зевса, Аполлона, Афины и нескольких из более поздних божеств. Все они были для них не более чем мифологией. В Греции, как выяснилось, теперь были другие боги. Некто по имени Христос одержал верх. Вместе со своими отцом, матерью и рядом низших божеств, чьи отношения с верховными было трудно определить.

Кто были эти новые боги? Откуда они пришли? Мне было приятно думать, что Зевс был свергнут этим Христом точно так же, как он когда-то сбросил с трона старика Крона, но как это произошло? Когда?

Не обнаружу ли я Христа на вершине горы Олимп в старом дворце Зевса?

Впрочем, нет. Вскоре я выяснил, что на вершине Олимпа вообще никто не живет.

Место не потеряло ни грана своей красоты, хотя оно, как и вся остальная современная Греция, наводнено любопытными. Грандиозное плато, которым венчается гора, все еще не изуродовано; и сам Олимп, как и прежде, парит над дикой безлюдной равниной, многочисленные уступы образуют впечатляющий естественный амфитеатр, а верхние ярусы величественно затуманены облаками. Теперь наверх ведет несколько дорог. У подножия я нанял машину, и водитель провез меня через каштановые рощи к хижине, где останавливаются на отдых желающие добраться до вершины. От хижины до вершины оставалась еще треть пути, и я отпустил своего возницу, сказав, что остаток дороги проделаю пешком. Он посмотрел на меня с любопытством; очевидно, потому, что на мне не было специальной одежды и снаряжения для восхождения на гору.

Когда он ушел, я сбросил позаимствованный человеческий облик и поднялся над вершинами самых высоких деревьев, обрел могучие черные крылья и взлетел в область чистого горного воздуха, где когда-то восседал на троне Зевс.

Никакого трона. Никакого Зевса.

Мои кузены, гиганты Отус и Эфиалт взгромоздили гору Пелион на вершину горы Осса, чтобы забраться сюда во время войны с богами, и были сброшены вниз. Я же бродил по вершине совершенно беспрепятственно. Я парил над острыми снежнорунными пиками, кружил над хлопьями белых облаков, готовый к битве, но никто не принимал моего вызова.

— Зевс? Зевс?

Когда-то я стоял перед ним, источая угрозы из стиснутых челюстей, и глаза мои метали горгоньи молнии, от которых боги, его соратники, в ужасе мочили штаны. Но Зевс тогда устоял. Он поразил меня испепеляющими громовыми стрелами, поверг меня в прах и разъял на части; а то, что от меня осталось, он придавил горой Этна, стиснув меня меж огненных рек, бог-мастеровой Гефест взгромоздил на меня инструменты своего ремесла, чтобы я не смог подняться, и так я лежал пятьдесят тысяч лет, разговаривая сам с собой, пока не исцелился настолько, чтобы скинуть с себя неимоверную тяжесть.

И вот я здесь, я силен, я жажду реванша. Этна исторгла реки огня на прекрасные долины Сицилии, и я получил свободу; но кто же меня поздравит?

— Зевс! — кричал я в пустоту.

Я попробовал назвать имя Христа, просто чтобы проверить, не откликнется ли новый бог. Но нет. Его там тоже не было. Олимп, как всегда, поражал своим величием, но ни одно божественное существо, похоже, не населяло его в эти дни.

Я полетел обратно к приюту Альпийского Клуба и превратился в долговязого американского туриста с высоким лбом и длинным носом. Кажется, три альпиниста видели мою трансформацию, ибо, начав спускаться по склону вниз, я увидел, что они стоят с разинутыми ртами и выпученными глазами, неподвижные, словно Медуза обратила их в камень.

— Привет, ребята, — окликнул я их. — Хорошего восхождения!

Они только судорожно выдохнули. Я спустился с поросшего лесом склона в широкую долину и, как всякий голодный смертный, поел долма, кефтедов и муссаки в маленькой таверне, запив все это несколькими литрами рецины. А потом я проделал полпути до Афин пешком, на что способен уже не каждый смертный. Я шел несколько дней, отдыхая лишь несколько часов по ночам. Тело, которое я скопировал, оказалось на редкость выносливым, хотя я его, конечно, немножко усовершенствовал.

Путь был неблизкий, да. Но я уже начал понимать, что спешить мне некуда, и хотел насладиться видами.

Афины произвели на меня ужасное впечатление. Это было истинное царство Аида, поднятое на поверхность земли. Шум, давка, повсеместная грязь, неописуемый беспорядок, все в жалком полуразрушенном состоянии, к тому же в воздухе висит такой густой туман от зловонных испарений, что вы можете оставить на нем ногтем свои инициалы, если, конечно, у вас есть инициалы и если у вас есть ногти.