Яна Дубинянская - Глобальное потепление

Они вошли в кафе напротив вольера с жирафами и тут же увидели — кого бы вы думали? — Герштейна. Тот сидел за белым кружевным столиком и трогательно кормил с ложечки мороженым шести-семилетнего мальчика, черненького и серьезного. Внука, прикинул Ливанов. А ведь Герштейн, черт возьми, уже старый. Дедушка.

Присутствие внука автоматически открывало ему допуск в герметичное ливановское семейное пространство. Герштейн привстал, замахал руками, а серьезный мальчик придвинул к столику еще один стул и вежливо предложил его Лиле. За ответной любезностью, разумеется, не заржавело:

— А почему тебя с ложки кормят? — осведомилась Лилька, устраиваясь на стуле. — Ты маленький, что ли?

— У меня гланды, — печально признался Герштейн-младший. — Мне нельзя помногу сразу.

— Видишь, у вас много общего, — сказал дочке Ливанов. — Общайтесь. А мы с дедом пока… Что здесь наливают, Герштейн?

— Сок и сладкую воду, — отозвался тот. — Но это можно подкорректировать.

Он кивнул вниз и под кружевной скатертью показал плоскую фляжку, зажатую между коленями. На что-то подобное Ливанов и рассчитывал, Герштейн в большинстве своих проявлений был на редкость предсказуем. Вот и замечательно.

— За что я тебя люблю, Герштейн, — он отвлекся на официантку, заказал мороженое и лимонад, а затем продолжил, — так это за пред… предусмотрительность. Давай.

Коньяк во фляжке оказался так себе, ну да ладно. В кафе было прохладно, жирафы напротив нежно скрещивали пятнистые шеи, Лилька уже вовсю болтала с герштейновским внуком, поминутно оборачиваясь на стойку и выглядывая вожделенное мороженое. Хорошо здесь, признал Ливанов. Но счастья все равно нет и не предвидится.

— За будущее этой страны! — пафосно произнес Герштейн и после паузы хитро усмехнулся. — Ну ты понял, Дима. За наших детей.

— И внуков, — подначил Ливанов. — Однако ты у нас могучий старик.

Герштейн расплылся в улыбке:

— Второе место на районной олимпиаде, представляешь? По географии, я ее тоже всегда любил. Наследственность!.. А твоя красавица-синеглазка что-то законы Менделя игнорирует подчистую. На твоем месте, Дима, я бы задумался.

Намеки и шуточки подобного рода Ливанов ненавидел. Естественно, ни малейших сомнений на этот счет у него не было и быть не могло — но раздражала пошлость как таковая, рафинированная, жирная, словно масляная пленка. Настроение мигом испортилось. Жирафы в вольере и те перестали нежничать и убрались с глаз долой, под навес, поближе к кормушкам. Но Герштейн ничего не заметил и продолжал разглагольствовать:

— Вот кому глобальное потепление дало возможность сорвать банк, джек-пот! Географам. Кто их слушал, когда они предупреждали, потрясали цифрами, созывали свои конгрессы и конференции, публиковали прогнозы, и все это в основном на нефтяные, между прочим, деньги…

— Когда на нефтяные, то и результаты были соответствующие, — возразил Ливанов. Вяло, но возразил — соглашаться с Герштейном было не в его правилах, независимо от цены вопроса.

— Не скажи, Дим, не скажи… Ученые в своем большинстве — честная публика. Настоящий ученый грант, разумеется, возьмет, но чтобы ради этого потом изворачиваться, делая приятное грантодателю… ни-ни. Все равно предупреждали. И все равно без толку. Но зато когда глобальное потепление и вправду грянуло, то был их звездный час! И он продолжается до сих пор, страшно подумать, какие бабки идут сейчас в мире, да и в этой стране, на исследования в данном направлении. Но даже не в том дело. Географы нынче — не просто ученые, они носители некоего сакрального знания. Мудрецы, оракулы!..

Ливанов поморщился:

— В этой стране всегда с восторгом прислушивались к оракулам. А неплохо бы, для разнообразия, и к нормальным ученым.

— Не углубляйся в детали. Слушают — и это главное. Тебе, дорогой, при всем твоем моральном авторитете никогда не будут внимать так беспрекословно, не говоря уже обо мне. Эх, до чего я жалею, что изменил увлечению детства, сдался на уговоры родителей, выбрал совсем другую специальность, далекую от географии…

— А кстати, — усмехнулся Ливанов, — чем ты занимаешься в жизни? Как-то так вышло, что я до сих пор не знаю.

Герштейн посмотрел укоризненно и понизил голос:

— Не при мальчике, Дима. Давай лучше выпьем.

Они выпили. Лиле принесли, наконец, мороженое, и Ливанов поймал себя на глупейшем желании тоже покормить ее с ложечки, все-таки гланды серьезная штука, а мы собираемся на Соловки. Но сдержался и даже промолчал, глядя, как Лилька торжествующе набирает на ложку целую башню из мороженого и отправляет в рот на глазах у потрясенного маленького Герштейна.

— Чуть не забыл, к теме о грантах, — сказал Герштейн-дедушка. — Не хочешь к банановым съездить на шару? У них там какой-то культурологический конгресс или конференция, я особенно не вникал. Короче, кто-то из местных отмывает бабло. Самолет, бизнес-класс, пятизвездочный отель…

— На Острове? — деловито поинтересовался Ливанов.

— Да нет, не настолько. В столице.

Ливанов махнул рукой:

— В их столицу, Герштейн, — сказал он назидательно, — я вполне могу себе позволить слетать на свои, когда захочу. Если захочу, то и бизнес-классом. Если вообще захочу.

— Как знаешь, мое дело предложить. Я, например, поеду. Любопытно глянуть, на что похожи у банановых пятизвездочные отели.

— Любопытство — нечастый порок в этой стране. Ты большой оригинал, за это я тебя и люблю. У тебя там еще осталось что-нибудь?

Но у Герштейна уже ничего не осталось, да и Лиля, со спринтерской скоростью доев мороженое, победно допивала лимонад. Пора вставать и уходить, подумал Ливанов, посмотреть как следует жирафов, еще каких-нибудь зверей, если не все попрятались от жары… Откровенно говоря, ходить по зоопарку ему больше не хотелось совершенно. Семейный проект выходного дня незаметно исчерпал себя, подошел к логическому концу, за которым маячила лишь бессмысленная и утомительная эрзац-пролонгация.

Нет, едем домой, сдаю Лильку жене, а потом… Насчет «потом» внятных идей у Ливанова пока не было, но они не могли не появиться: его многоплановая жизнь, как сама природа, не терпела пустоты и даже без личных ощутимых усилий непременно чем-нибудь заполнялась.

Впрочем, сегодня чего-то в жизни не хватало, причем уже довольно давно. Поднимаясь из-за стола, Ливанов сосредоточился на отслеживании недостающего элемента. Точно! С тех самых пор, как они с Лилей пришли в зоопарк, ему ни разу никто не позвонил. Проверил мобилку — все нормально, работает, аккумулятор не разряжен — и усмехнулся довольной кошачьей ухмылкой. Вот что значит соответственно отвечать по телефону в течение неполных суток.

Разумеется, мобила тут же встрепенулась и подала голос.