Лев Могилев - Профессор Джон Кэви

Под витринами находилось великое множество предметов из прозрачной и непрозрачной пластмассы разных цветов. Здесь были и прекрасной резьбы шкатулки и вазы, и изящные статуэтки, встречались предметы непонятной, уродливой формы, порою напоминающие наплывы застывшего воска, порою кристаллы. Я все больше и больше недоумевал. Кэви наблюдал за мной.

- Неправда ли, мистер Джон, интересные сочетания?

- Признаться, я мало понимаю это. Подлинные произведения искусства и... и нечто нелепое...

- Приглядитесь повнимательнее. Вот метаморфозы человеческой фигуры.

На длинном постаменте последовательно были расположены небольшие скульптуры. Первая из них великолепно изображала человеческий торс с изумительно четкой и ясной игрой мышц. Вторая и ряд последующих нивелировали те черты, которые ясно выступали в первой. Чем дальше, тем более бесформенными были они. У одиннадцатой по счету едва очерчивались голова и руки, лица не было. Дальнейшие напоминали деревянных кукол, которые вкладываются одна в другую. От этой грушевидной формы шел переход к круглой. Заканчивалось все несколько неправильной формы шаром.

- Полагаю, смотреть надо в обратном порядке? Это, очевидно, последовательные стадии скульптурной отработки?

- В последнем вы правы, - улыбнулся Кэви, - по порядок тот, в котором вы просматривали... Это, - он показал рукой на торс, - начало, это, - он указал на шар, - завершение.

- От совершенства - к примитиву! - воскликнул я.

- Как знать, - усмехнулся Кэви, - может быть, здесь глубокий смысл...

- И в этом, и в этом, и в этом, - я указывал на картины, скульптуры, экспонаты, - во всем, вы хотите сказать, есть та же последовательность?

- Совершенно верно. - Кэви помолчал, видимо. обдумывал, как лучше подойти к теме разговора. - В основе всех ранее известных кибернетических машин. - продолжал он, - лежит принцип последовательности физических процессов, протекающих на определенном фоне. То и другое установлено человеком. Деятельность машины суть интервал между двумя пунктами - задание - результат. Первое и второе интересует лишь человека, но не машину. Вы видите иное: никто не дал машинам задания, не определил результата.

- Вы хотите сказать, что машина действовала сама собой?

- Совершенно верно. Но я сделаю небольшое теоретическое отступление... В чем отличие живого от неживого? Прежде всего - в активности! А чем обеспечивается последняя? Энергетическим перевесом организма над окружающей средой, или, как я назову, энергетическим неравновесием. Организм - мощный природный аккумулятор. Он нуждается постоянно в энергетических ресурсах. Освобождение энергии, необходимой для проявления его активности, достигается при участии ферментативных процессов. Итак, первый принцип активности - энергетическое неравновесие.

Далее, активность организма мыслится лишь в определенной внешней ситуации, на фоне действия различных факторов, положительных, отрицательных, индифферентных. Соответственно и организм отвечает на Д их действие положительно, отрицательно или относительно индифферентно. Так формируется ОТНОШЕНИЕ организма к окружающему, его эмоциональный фон. Это и есть стимул для постоянной адаптации организма. Но чрезвычайно важно учитывать также функциональную и структурную целостность организма, позволяющую ему соотносить свое внутреннее с окружающим. Итак, второй принцип активности - адаптационный.

А теперь представьте: машина обладает огромным энергетическим резервом, обеспечивающим ее постоянную активность в форме какой-то специфической деятельности. В ней создан постоянный рабочий импульс. Направление деятельности определяется комплексом внешних воздействий. Далее машина характеризуется "функциональной" целостностью. Но ведь, как бы она ни была совершенна, всегда найдется какое-то слабее звено. И вот машина действует по линии устранения этого слабого звена. По мере устранения недостатков меняется общий фон, а на нем выявляются новые слабые звенья. Так создается постоянный импульс самосовершенствования машины. Одновременно совершенствуется и ее деятельность, изменяется ее отношение к окружающему.

- А третий принцип?

- Вам нужен третий? Хорошо. Машины приучаются к определенной человеческой норме восприятия окружающего. В этом их воспитание, образование. Они научаются выделять из окружающего все новое, необычное... Вспомните Мэри...

Кэви ехидно улыбнулся.

- Еще один вопрос, профессор. В каком отношении к сказанному находится то, что я видел сейчас?

- Сложный вопрос! Вы видели очень мало. Тысячную часть... Все огромное подземное царство машин находится в постоянной напряженной деятельности. Вы видели ее маленькие результаты: от многоформия к простым формам. В этом - мудрость... И это назвал я эволюцией мертвой мысли.

Химеры

20 апреля

Сегодня профессор вновь пригласил меня в подземное путешествие. И вот мы снова в центральном зале с радиально расходящимися коридорами.

- Вы увидите многое, очень многое, - загадочно сказал он.

Мы ходили по бесконечно длинным коридорам. Перед нами открывались двери в ярко освещенные помещения, заставленные сложными механизмами и приборами. Я слышал легкое гудение и ощущал едва уловимую вибрацию.

Помещения соединялись неширокими коридорчиками с голубовато светящимися плафонами. Стены были облицованы белым кафелем, и в них, наподобие корабельных иллюминаторов, виднелись круглые окна. Я потерял ориентировку. Если б не профессор, мне не скоро бы удалось выбраться отсюда.

В стене открылась дверка. Это был круговой лифт. Мы вошли в кабину и помчались по огромной окружности. Сколько мы проехали - трудно сказать, возможно, метров пятьдесят. Лифт остановился. Выйдя из него, мы оказались в небольшом, не очень высоком зале цилиндрической формы. Стены из черного мрамора с белым орнаментом наверху. Пол выложен белой плиткой. Потолок - огромный круглый светящийся плафон. В зале стояла какая-то непередаваемая, настораживающая тишина. Я огляделся.

- Это преддверие машинного царства, - заговорил Кэви. Вы увидите машины, созданные без участия человека. Они обладают специфическими свойствами. Предупреждаю: будьте осторожны. Многие из них подвижны. Неизвестно, как прореагируют они на нового человека.

Кэви нажал ногой кнопку, и квадратная площадка в полу, на которой мы стояли, опустила нас на несколько метров. Мы оказались в сравнительно невысоком круглом помещении. Оно освещалось через образовавшееся в потолке квадратное отверстие и несколькими плафонами на стенах. Прямо перед нами была огромная дверь, над которой рубиново переливался электросигнал.

- Вот здесь, - Кэви указал рукой на дверь.