Евгений Щукин - Тропинкой человека

— Фельве отнял у меня самое дорогое, — лицо Фаргела как-то огрубело, — мою дочь. Я поклялся никогда не заводить привязанностей. Так легче. Не чувствуешь боли утраты.

— И… что изменилось? — осторожно спросил я. — Почему ты взял ученика?

— Мои знакомые, — Старейший невесело усмехнулся. Помедлил, и с заметным напряжением в голосе договорил. — Изменились знакомые. Мир подарил мне тебя.

Сначала я решил, что ослышался. Или что-то не понял. Или все правильно понял, но сам Старейший малость тронулся умом. На фоне переживаний. Слегка поломался. Угу.

На всякий случай я уточнил:

— Чего?

— Мир подарил мне тебя, — грустно и в то же время ласково повторил Фаргел. — Мою дочь.

Я — девочка?? Надо как следует осмотреть себя при случае. Да он бредит!!

— Помнишь, ты утверждал, что ты Фельве в новом воплощении? Ты не похож на него: у друда были другие ценности, другой характер, он мысли иначе! Ты похож на мою дочь.

Ну да, конечно. Я похож на его дочь. У нее даже прическа была точно такой же. Старик спятил!

— Не физически, конечно, — добавил Старейший, потому что я таки не утерпел и начал себя разглядывать, — духовно похож. Ты говоришь точно так же, как говорила она. В тебе ровно столько же хитрости и упрямства. Помнишь, я говорил, что знаю тебя лучше, чем ты сам? Только поэтому я позволил тебе довести до конца схватку с Вэлом и Жаком. Я знал, что ты победишь.

— Аоум, — только и сказал я.

— Сейчас ты думаешь: «Неужели вся благосклонность этого Старейшего появилась потому, что я похож на его дочь?»

Отрицать было бессмысленно. Я кивнул.

— Так оно и есть, — сообщил Фаргел. — Правда, в тебе есть то зерно, которое делает людей… Человеками.

— Я уже НЕ человек.

— Думаешь? — Фаргел иронически сдвинул брови. — Кто же ты?

— Я… гхм… вампир.

Фаргел делано удивился:

— Неужели? Самый что ни на есть типичный вампир?

«И чего привязался? Кровь пью, клыки есть, летать умею»

— Да, — смиренно ответил я.

— Только по плоти, — возразил Старейший. — А по духу? Вот Даулет — вампир.

«А мне, значит, еще расти и расти?»

— Кто же я тогда?

— Охотник или будущий друд. Или еще один Фаргел. Как сам решишь.

— Будущий друд?

— А что, не похоже?

Под таким углом я свою жизнь еще не рассматривал. Друд — это вампир, который пьет кровь вампиров. А я, хм… смертных — ни одного не тронул. Ну, почти не тронул: в конце концов, та троица жива осталась. А что охотник однажды пострадал — так то я защищался. Выходит, я на самом деле не рассматриваю смертных в качестве пищи. Но кушать-то хотелось! И слюнки бегали не при виде вампиров.

Обмозгую это на досуге! Пока есть дела поважнее.

— Почему Карини сказала, что у тебя есть ровно сутки?

Фаргел помолчал, собираясь с мыслями.

— Существует ряд проступков, которые наказываются смертью. Это помощь охотникам; или действия, которые приводят к тому, что обыватели знают: вампиры существуют; или неподчинение воле Совета…

— Я уже триста раз должен быть убит, — проворчал нарушитель.

— Лучше поздно, чем никогда, — невесело пошутил Фаргел. — Я не закончил. Если проступок совершает ученик, его Учитель должен сам осуществить наказание. Это должно произойти в течение суток с момента вынесения приговора.

— Почему?

— Не почему, а зачем. Чтобы жертва не знала, когда будет нанесен удар, не смогла оказать сопротивления. На самом деле это — формальность: ни один ученик не сможет одолеть Старейшего.

— Значит, — медленно проговорил я, — ты должен убить меня в течение суток. И можешь сделать это в любой момент. Что, если ты не исполнишь приговор? Что случится тогда?

— Старейшие покончат со мной, а потом будут неумолчно бурлить, кого отрядить на твои поиски. Может быть, это займет у них целую неделю. Но, в любом случае, это будет кто-то достаточно сильный.

— Откуда ты знаешь?

— Были прецеденты, — чему-то усмехаясь, ответил Фаргел. — Но убивать тебя я не стану.

— Это может быть сказано с целью отвлечь внимание, — капризно заметил я.

— Может, — иронично заметил Учитель. — Проще поверить: оно тебе надо, лишнее беспокойство?

Я со скрипом почесал затылок. На губах Фаргела заиграла очередная усмешка. Издевается?

— Если ты знал, что за сопротивление посланникам Совета меня ждет казнь, почему не вмешался раньше, когда все можно было предотвратить?

— Потому, — буднично сообщил Старейший, — что склоку вы начали без меня. Независимо от ее исхода ты уже совершил ошибку: воспротивился воле Совета. Единственное, что мне оставалось — извлечь из этого пользу.

— Какую? — хмуро поинтересовался я, в очередной раз ощутив себя глупцом. Поразительно, как Фаргел умудряется всегда и везде одерживать вверх?!

— Ты получил еще немного силы. Конечно, радом со Старейшим ты еще жалок, но чем больше в твоих венах крови вампиров, тем больше шансов уцелеть.

— Какая разница? Пусть через неделю, но меня все равно найдут! Тот же Даулет!

— Зачем умирать, если жив? — прервал мои стенания Фаргел. — Тебе помогут охотники. В их присутствии у тебя будут шансы.

Да, против Старейших я — пшик. Вот кто настоящие бойцы: сильные, быстрые, опытные.

— Откуда у вас такая силища?! — невольно вырвалось у меня. — Ладно, ты — одолел друда. Ну, а остальные?

— Кто как… Парме накопила Силу с возрастом; Даулет просто любит убивать; Дуккон экспериментировал с какими-то веществами, изменял каким-то образом кровь и ее пил; Карини никогда не распространялась о своем прошлом; да и остальные — тоже.

— Что именно делал Дуккон? Что-то добавлял в кровь или намагничивал там?

— Я знаю не больше твоего. Удалось однажды услышать кусочек разговора Дуккона и Парме… подслушать.

— А Парме сколько лет?

— Парме — самый долгоживущий вампир из тех, кто остался на Земле. Но она не из первого поколения, если ты об этом.

— А что стало с первым поколением?

— Погибли в стычках. Кеша, давай помолчим немного. Займись пока своими делами. Мне еще нужно придумать, как выпутаться из этой передряги.

Ошалев от такой смены настроения, я отвернулся. Обиженно бурча про себя, начал разглядывать разноцветное полотно города, топорщащегося внизу. Один из этих огоньков что-то мне напоминал.

Я быстро посчитал, сколько минуло суток. А ведь Фаргел прав — мне есть чем заняться.

Вытянувшись в струнку, я резво пошел на снижение. Учитель, не ожидавший подобного финта, отстал, но быстро смекнул, что к чему. Догнал, с любопытством вгляделся вниз:

— И что нас так заинтересовало?

— Иду раздавать долги, — сам не знаю почему ответил я.

На сей раз я решил войти через дверь. Фаргел, посвященный в мои планы, остался снаружи. Правда, энтузиазма особого не проявил, но и мешать не стал: высказал свое мнение; одарил взглядом, полным скептицизма — и отошел в сторону. Правильно, нужно закончить начатое: как там у меня дальше дела пойдут — неизвестно, а деньги всегда могут пригодиться. Не бросать же начатое на полпути?