Дэрил Грегори - Пандемоний

Проводник затянутыми в перчатки пальцами взял клапан и встряхнул его. Оттуда вылетело что-то черное. Проводник присмотрелся. Это был кусок угля. Кто мог засунуть его в вентилятор?

— Я покажу вам фокус, — произнес незнакомец. Он забрал торец клапана у проводника, повертел в руках. Затем снова пристроил его к трубе воздушной магистрали. — Это незаконно, но поможет вам добраться до цели.

Потребовалось около полутора часов, чтобы прокачать воздушную магистраль до минимальных показателей. Джонни вернулся вместе с остальными в будку, закурил трубку и принялся рассказывать байки из жизни железнодорожников, причем такие старые, которых не слышал разве что юный тормозной кондуктор.

— Знаете, почему у проводника лучшее место в поезде? — спросил Джонни. — Потому что ему не нужно работать с проводниками.

Он шлепнул себя по колену и громко расхохотался. Никто из присутствующих не смог выдавить из себя даже короткого смешка. Наконец проводник отправил тормозного кондуктора бегом в хвост состава отпустить ручной тормоз. Машинист занялся электроприборами.

— Докуда поедешь с нами, Джонни? — нарочито небрежно поинтересовался проводник.

— До Олимпии, — ответил демон.

— Но мы не едем… — начал было машинист.

— Если тебе именно туда надо, Джонни, это просто замечательно, — не дал ему договорить проводник. — Я по радио свяжусь с диспетчером.

Глаза машиниста расширились от удивления.

— Мы не можем перейти на другой путь, — тихо произнес он. — Это ведь не наша магистраль.

— Сейчас наша, — поправил его проводник.

Джонни издал одобрительный звук.

— Пустите-ка меня, парни, — попросил он. — Я покажу вам, как нужно вести локомотив.

Он дал два гудка, после чего установил контроллер на отметке «1». Все было проделано столь же легко и естественно, как если бы он потянул себя за рубашку. Состав пришел в движение, и тормозному кондуктору пришлось бежать бегом, чтобы успеть вскочить в будку.

Джонни легко прошелся по остальным отметкам контроллера. Поезд набирал скорость. И тогда демон запел. Он проревел «Магистраль Рок-Айленд», затем «Кейси Джонса» и «Я работаю на железной дороге».

В Хатчинсоне они, не сбавляя скорости, переключили стрелку — проводнику даже показалось, будто он слышит, как вагоны, мчась по кривой, слетают с рельсов — однако колеса выдержали, и состав удачно вылетел на магистраль Канзас — Оклахома, ведущую на север.

К этому времени Джонни уже вел поезд, установив контроллер на отметке «8». Состав летел вперед все быстрее и быстрее. Мимо мелькали маленькие городки: Никерсон, Стерлинг и Эллинвуд. На каждом разъезде у поездной бригады перехватывало дыхание от ощущения неминуемой гибели. Какой-то местный товарняк, что находился впереди них, еле успел перескочить на параллельную ветку и освободить путь составу, летящему вперед со скоростью сто миль в час.

Колея свернула на запад, и они полетели как раз навстречу заходящему солнцу. Снег засверкал под его лучами, напоминая бескрайнее поле битого стекла. Демон снова затянул ту самую песню, которую пел, устраняя неисправность с вентилятором.

Олимпия, крошечный городок, появился в поле зрения слева от них. Демон дал протяжный гудок, который наверняка был слышен даже в Додж-Сити. Джонни же продолжал петь:

Он зафиксировал контроллер и шагнул к двери будки. Тормозной кондуктор подскочил со своего места. Проводник и машинист даже не шелохнулись.

— Замечательный был рейс, ребята! — произнес Джонни Дымовая Труба и лучезарно улыбнулся.

Затем рывком открыл дверь и шагнул навстречу холодному ветру.

Заметив, что стою открыв рот, я поспешил закрыть его.

О'Коннел возмущенно фыркнула и прошла мимо меня. Приблизилась к столу, стянула с себя куртку и повесила ее на спинку стула. Смахнув с лица капли влаги, она изумленно уставилась на сваленные кучей на кровати цепи. Удивленно подняв бровь, мать Мариэтта посмотрела на меня, как бы спрашивая: это, случайно, не твои?

— Располагайтесь и будьте как дома, — предложил я.

Я стоял в дверном проеме, чувствуя, как по спине стекают капли дождя.

— Не хотите объяснить мне, что это такое? — кивнул я в сторону рыбы.

— Щука обыкновенная.

— Вижу, — ответил я, хотя понятия не имел, какого сорта эта рыбина. — И кто ее сюда притащил?

— Можете поблагодарить Луизу. Входит в услуги мотеля, как веточка мяты на подушке.

Я не заселяю никого после одиннадцати вечера. Я не могу поселить вас в неприбранные комнаты.

— Ну так к чему бы это?

— Вспомните еврейскую Пасху, — подсказала О'Коннел. Я непонимающе нахмурился. — Кровь на двери, ангел смерти? Дети Израилевы? Забыли?

— Я имел обыкновение прогуливать воскресную школу, — честно признался я.

— Тогда считайте это просто знаком уважения. Частью нашей традиции.

На мгновение я представил картинку: деревянные шипы, приколоченные к каждому дому в Гармония-Лейк.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Пирс.

Я закрыл дверь, подошел к кровати и принялся складывать цепи в спортивную сумку.

— Итак, как вы узнали о моей матери?

— Нужна генеалогия — обращайтесь к мормонам, — ответила она. — Демонология — к Красной Книге.

— Что-что?

— Упертые юнгианцы. Одержимость — их конек. — О'Коннел села и, покопавшись в карманах, извлекла пачку «Мальборо» и зажигалку. — Они регистрируют каждый случай одержимости, всех свидетелей. — Она наклонилась вперед и достала из пачки сигарету. На лбу у нее всё еще блестели капельки воды. — Смею заметить, вы там упоминаетесь не один раз.

Не только из-за Хеллиона, догадался я. Мне довелось быть свидетелем нескольких случаев одержимости, и мое имя засветилось в полицейских отчетах.

Я закрыл сумку и застыл на месте. Скажу честно, я не испытывал желания сесть рядом с ней за стол или примоститься на низкой кровати, тем самым предоставив Мариэтте возможность смотреть на меня сверху вниз. О'Коннел зажгла сигарету четким отработанным движением курильщика со стажем. По крыше монотонно барабанил дождь.

— Вы были обследованы психиатром, когда первый раз подверглись одержимости, как только ваша мать вернулась домой после операции, — продолжила она, откидываясь на спинку стула. — Доктор описал ваш случай в статье в журнале «Психиатрия и психические патологии». Неужели вы не в курсе? Он, конечно, не упоминал вашего имени — врачебная этика и тому подобное, но хронологически всё совпадает. Кто-то из Общества Красной Книги заботливо провел аналогию с несчастным случаем, произошедшим с вашей матерью много лет назад. Я позвонила, и потребовалось всего несколько минут, чтобы узнать ваше имя.