Яна Завацкая - Вернуться домой

Шефер был как раз в том состоянии, когда хочется избить дочь, сделать все, что угодно, лишь бы она заткнулась... прекратила бы выкрутасничать. Была бы нормальной, как все. Темная ярость поднялась и захлестнула его - но вдруг новый взгляд преобразил ситуацию.

Это был не мерзкий ребенок - а маленькая стерва, маленькая, но уже расчетливая и умная женщина.

И Шефер не выдержал.

Наверное, в первый раз, после того, как он получил удовлетворение, он был уверен, что небо обрушилось, и все кончилось для него.

Но однако все шло своим чередом. Заплаканная Лаура (которой было проведено соответствующее внушение) шмыгнула в свою комнату. Он, как частенько бывало, спал прямо в кабинете, отдельно от жены. Кровь на аккуратно подстеленной простынке он застирал самостоятельно, запершись в ванной. И никто ничего так и не узнал о случившемся.

Это развязало ему руки. Эпизоды стали повторяться. Шефер уже не ждал вызова в школу и беседы с учителем, чтобы найти повод выругать Лауру. Дочь стала по требованию подниматься в его кабинет. Конечно, ей это не нравилось, но, голубушка, мысленно говорил Шефер, тут уж ничего не поделаешь. Ведешь себя плохо - будь добра расплачиваться. Скажи еще спасибо - в старые времена розгами бы секли. А тут - пять минут удовольствия и свободна.

Впрочем, может быть, настолько цинично он не рассуждал - я не знаю. Не понять мне мыслей этих инопланетных чудовищ.

Запугать девчонку, чтобы не дай Бог не сказала кому-то - оказалось несложно. Легко представить эти угрозы: Лаура уже вполне могла поверить, что после такого отец может ее и убить. И не просто так - смерти она уже перестала бояться - а как-нибудь очень уж изощренно. И если даже ее донос увенчается успехом - то ее запрут в исправительный интернат и будут держать на нейролептиках, дальнейшую жизнь можно перечеркнуть. А так - да, бывают эти ужасные, непереносимые моменты, но зато она свободна, ходит в школу, скоро сможет даже отделиться от родителей и зажить самостоятельно, не так уж долго осталось.

И может быть, со временем отомстить им за все.

Мачеха - глава городской службы по делам молодежи, и собственно, как раз и решает судьбу таких, как Лаура. Именно она, единолично. Главный городской судья, полицмейстер - все это друзья дома, закадычные приятели Шефера по городскому отряду стрелков... кто поверит Лауре, проблемному, психически нездоровому подростку, если она начнет нести такую дичь про отца, всеми уважаемого и любимого, одного из самых приличных людей в городе?

Лаура пыталась решить проблему своими способами. Два раза убегала. Один раз пыталась покончить с собой.

Можно предположить, что через некоторое время она просто смирилась с происходящим. Отец добился своего. Лаура поняла, что терпеть ЭТО - ее единственный шанс, только так она сможет как-нибудь закончить школу и уехать подальше от родителей. Сразу же. Только бы закончить. Или хотя бы дожить лет до 18.

Раз в две, может быть, в три недели - "беседа" с отцом; конечно, ей было больно, Шефер при этом, вероятно, плотно зажимал ей рот. Но длилось это не очень долго.

Лаура решила терпеть. И терпела, куда же ей было деваться. Вот только психика все больше расшатывалась, и без того не слишком устойчивая и благополучная... Ну да учителям и психологам было не привыкать.

Ей уже было четырнадцать. Однажды она познакомилась с человеком, который представился как американец - американский немец из фонда Фьючер. Он нашел ее, очевидно, через психолога. Предложил неслыханно прекрасные условия, стипендию, жизнь в Америке - покажите немецкого подростка, который не грезит хотя бы поездкой в Штаты!

Но Лаура не без оснований полагала, что родители не согласятся. Для внешнего наблюдателя избавиться от нелюбимой дочери, трудного, создающего массу проблем подростка - да еще избавиться таким лестным способом - кажется просто счастьем. Но папочка не отпустит дочь, и не потому, что лишится лакомого кусочка - но и потому, что боится. С того самого дня, вот уже полтора года его непрерывно преследовал страх. Если бы он мог - переиграл бы все назад и не стал бы трогать дочь, лучше бы уж выпорол ее разик в конце концов для разрядки...

Но переиграть все назад он не мог, поэтому продолжал регулярно насиловать. Раз уж так сложилось, не отказываться же - да и закрепить в Лауре трепет и послушание не помешает.

Но одновременно его мучил страх. Никогда еще на Лауру не сыпалось столько подарков и удовольствий, как в эти годы. Ее школьные успехи и социализация начисто перестали волновать родителей, ее перестали ругать, ей, правда, не разрешали выходить из дома, гулять и пользоваться интернетом. Судя по всему, Шефер открылся жене, или она догадалась сама, но все делали вид, что ничего не происходит, жена отнеслась с пониманием и запретила Лауре интернет - а вдруг девочка что-нибудь ляпнет ТАМ? Даже к психологу Лаура ходить перестала, ведь существуют тесты, доказывающие пережитое насилие...

А отпустить ее за океан? Да там ситуация вскроется в считанные дни! И вся налаженная устоявшаяся жизнь Шеферов, их маленького ребенка, их приличной крепкой семьи - рухнет в одночасье. Из-за чего - из-за какой-то мелкой слабости, из-за балованной девчонки, которая не может ради родного отца подержать язык за зубами.

Подумаешь, какая цаца - в исламских странах в ее возрасте выходят замуж и рожают детей, а она живет на всем готовом, как сыр в масле катается, ее пальцем никто не трогает - а она чем-то еще недовольна.

Представитель фонда Фьючер побывал у Шеферов, и конечно, Лауре ехать в Америку запретили.

Девочка не ожидала ничего другого, и потому не очень расстроилась.

В один из светлых майских вечеров ей снова приказали подняться наверх. Очевидно, так ей и передавали - папа хочет с тобой поговорить. Лаура сцепила зубы и пошла.

Скорее всего, перед "сеансом" отец некоторое время ругал ее - чтобы распалить себя, оправдаться в собственных глазах, а может быть, это его возбуждало.

Это можно предположить, так как между входом Лауры в комнату и началом действий прошло, по моим прикидкам, двадцать минут.

Лаура стояла у рабочего стола, опустив голову, и выслушивала лекцию о том, какая она неблагодарная тварь, вся в мать, видимо, иностранные крови сказываются, как ее всем обеспечивают и создают ей такие условия, и всегда их создавали, о которых могут только мечтать все дети Германии, сколько всего у нее есть, как тяжело родители работают, чтобы обеспечить ей эти удовольствия, и как она смеет быть хоть чем-то недовольной, так безобразно вести себя в школе и дома, быть такой хамкой, такой нелюдимой, неприветливой тварью, позором семьи... Лаура при этом вертела в пальцах единственный предмет, попавшийся под руку, короткую линеечку с отцовского стола.