Алексей Ядрышников - Стая

Тут Палыч невольно растекся нескрываемой, широкой гримасой, прошедшей по лицу так, что стало видно даже зубы. Подобный в ответ только недоуменно посмотрел на него, совершенно не понимая, чему тот так радуется.

- Зачем улыбаешься? Правду ведь говорю! Так что пей и не думай ни о чем, что произойдет завтра. Новый день придет, тогда и все разузнаем, как следует.

- Нет, я уж попробую без этого как-нибудь обойтись. То слишком скверно получается. Неужели ничего другого и придумать нельзя, как единственно травить себя такой несусветной гадостью? - возмутился от безвыходного положения тот. - Не жалко вам себя, для чего вы здесь живете, зачем существуете?

- Нам-то что сделается? - выкрикнул в ответ грязновато-образный подобный. - Если учить нас вздумал, так зря. Бесполезное это занятие. Хотя есть, наверное, способ, который используют неведомые нам людишки, приходя сюда за товаром. Ведь те употребляют какие-то коренья, которые видимо и помогают им как-то в Город пробираться. Но одно другому, явно - не замена. Коренья еще нужно насобирать, а спиртное - вот оно, перед глазами стоит, только руку протяни. Да и приятнее намного. Тебе так не кажется?

- Нет, не кажется, - удрученно произнес Палыч, передергиваясь в ответ всем телом. - Вы, такие сознательные, отчего же не ушли отсюда подальше, не покинули навсегда данное нехорошее для вас место? Почему не вышли за периметр Города? Там ведь наверняка не действуют эти нелепые законы, - продолжал неистовствовать он, размахивая руками от избытка переполнявших его чувств, видимо всецело помогая себе таким действием воочию. - Однако вы продолжаете пьянствовать здесь, не соблюдая никакой меры.

- Да угомонись ты, в самом деле. Сам-то вспомни, каким был, или забыл все напрочь? Совсем уже память отшибло, - протестующим тоном изрек тот же участник собрания. - Если говорить об этом вопросе, то почему ты так скверно о нас думаешь? Довольно многие покинули данное место. Ходят, шарахаются там, за периметром, где-то среди людей. Но условия жизни за границами довольно отвратительные. Приходится все своим трудом добывать. Такое нам явно не по нраву. Найди другой способ избежать действия этих волн, и мы тебя с радостью поддержим.

- На все готовое норовите придти? У нас же, как будто не было эдакой людской психологии, да еще такой примитивной, какую я здесь сегодня наблюдаю, - Палыч тут загрустил, апеллируя к чему-то возвышенному и светлому. - Может быть, когда-нибудь вы поймете истинный смысл своего существования на этом свете, какой истинно открылся мне, не так уж давно действующий повсюду, если судить по земным меркам времени и пространства. И вы не будете так бесцельно проводить отведенные вам годы жизни, как делаете это сейчас.

- Давай, давай, проповедуй. Только куда данное тебя заведет? Другого выхода все равно не намечается, как бы мы здесь не распинались на эту тему, - подобный только покачал головой в ответ. - Разве же мы сами не понимаем такие возникшие обстоятельства. Только так можно противостоять Системе. Если бы мы могли ее сломать сами, то ведь она, зараза, нас ни на дюйм к себе не подпускает.

- Ну, как хотите. Сидите, хоть страшного суда тут дожидайтесь, который, кстати сказать, судя по вашему отношению, совсем, не за горами будет. А я пойду по своим делам. Может быть, что и придумаю по дороге, как этой беде помочь без должного с вашей стороны труда и самопожертвования.

Исследователь отошел от подобных и проследовал вперед по пыльной дороге, пройдя еще несколько сотен метров до близлежащего магазина, чтобы попытаться взять там какое-нибудь незначительное количество продуктов питания. Удивительно, но внутрь он проник без всякого сопротивления всевозможных энергетических барьеров, кои ему были предначертаны группой недавних бывших приятелей, так часто создаваемых Системой для индивидуумов не очень подобаемой внешности, надзирающей за каждым движением любых обитающих в окрестности существ. Вероятно, он оказался одним из тех самых разумных созданий, вполне полноправных граждан, которых пропускают везде и всюду без особых ограничений. Выбрав внутри нужный и подходящий для себя набор продуктов, он твердым и уверенным шагом направился обратно в спасительный бункер, так как солнце, несмотря на все его важные манипуляции по небу, уже стремительно клонилось к закату, таким непосредственным образом стараясь быстрее скрыться с небосвода, оставляя всех в полной и кромешной темноте на милость каких-то определенно неведомых сил. Ведь по заверениям встреченных на пути подобных, именно после исчезновения оного явления из поля видимости, происходили те самые различные странные преобразования, называемые волнами, которые ощущать ему теперь на собственной шкуре не очень-то и хотелось. Он отлично это понимал, одновременно зная, что открытый им бункер находится где-то далеко за чертой обычного измерения времени и пространства, вне пределов досягаемости каких бы то ни было различных систем обозрения мира, стремящихся повсюду контролировать всех попадающих под ее влияние субъектов.

Тем не менее, постепенно, но уже непосредственно сейчас, темнота вступала в свои законные права, пускай сначала немного и незначительно, лишь на некоторых отдельных фрагментах участков окружающей поверхности, поглощая в себя еще остающийся скупой свет в уголках призрачных зданий, разнообразных строений, помещений и, конечно же, окончаний закрытых улиц, где действительно казалось, что ночь, властная и полная, уже успела придти туда, прокрасться незаметно ко всем обитающим там существам, забраться чуть ли не внутрь их самих, накрыть невидимым темным покрывалом так, что становилось явно не по себе от одной только мысли о таком ее всеобъемлющем действии. Яркие лампочки транслирующей башни сзади, будто подготавливаясь к предстоящей процедуре, светились издалека зловещим красным светом в наступающем сумраке ночи, заставляя двигаться еще быстрее, чем раньше. Что-то в этом напоминало преддверье зловещей катастрофы, какого-то ужасного природного катаклизма, должного разразиться именно здесь, сейчас, разверзнутся так, что не останется более ни малейших проблесков разума во всей видимой близлежащей окрестности. Тут совершенно не замечалось ни малейшего дуновения ветра, какое обычно складывалось при данных обстоятельствах таких предзнаменований, ни каких движений деревьев либо кустарников листьями, ветками, перешептываний о чем-то своем, неведомом, понятном лишь им одним, что казалось особенно страшным в сложившихся условиях. Искусственный мир словно замер в предчувствии необыкновенных, совершенно не свойственных для него явлений преобразования, перерождения во что-то новое, совершенно неопределенное и неизбежное. Даже звук шагов от таких изменений становился неестественно звонким, похожим на шлепок молота по наковальне, отдаваясь легким эхом по прилегающей местности, будто предметы находились заключенными внутри какого-то замкнутого пространства, со всех сторон огражденными прозрачными невидимыми стенами вокруг не поддающиеся никакому обнаружению изнутри.