Джеймс Типтри-мл. - «Если», 2000 № 08

— Миссис Томпсон, сегодняшний день может оказаться удачным для нас обоих. Я хочу сделать заявление. — Он сделал эффектную паузу. — Я подумываю о роли Лира!

Анд опустился на один из небольших стульчиков.

— О, папочка, это великолепно!

— Единственная роль из большой четверки, которую я не сыграл. В 99-ом мы должны были сниматься в Стратфорде, штат Онтарио; Корделию предстояло играть Полли Мэтьюз. Вот это была актриса, умела растрогать даже камень. Но тут у моей жены Ханны настала очередная плохая пора, и мне пришлось взять на себя Джен. И мы вдвоем засели в домике моей матери, на Мысе; весь сезон я утюжил пляж. А когда Ханна вышла из клиники, она решила, что больше не хочет жить с безработным актером. Тогда-то и мне пришлось затянуть ремень. Впрочем, наверное, это к лучшему. Мне было тогда только сорок восемь. Для Гамлета слишком стар, а для Лира слишком молод. Как вы знаете, моего Гамлета приняли отлично. Ребята с Пи-Би-Эс уже делали заходы относительно записи, но тут Би-Би-Си р'ешила выпустить шекспировский сериал этого доктора… как там его звали?.. Ах да, Джонатан Миллер. И поэтому вместо Питера Фэнси мы получили Дерека Якоби, не придумавшего ничего лучшего, чем кататься по сцене, с пеной у рта выкашливая строчки, словно взбесившийся енот! Можно подумать, он увидел инопланетянина, а не призрак собственного отца… Вот вам и еще одна упущенная возможность, хотя, конечно, я был тогда слишком молод. Опыт — важная штука, правда? Поэтому мне еще нужно сыграть Лира. Неоконченная работа… Мое возвращение…

Он поклонился, потом торжественно повернулся, так что я увидела его профиль в рамке окна.

— Где был я раньше? Где я нахожусь? Что это, солнце? — он поднял трясущуюся руку и заморгал, не узнавая ее. — Что ответить? Моя ль это рука? Не поручусь.

Внезапно анд вскочил на ноги.

— О, сэр, взгляните на меня, — прозвучал ее детский голосок. — Благословите.

— Не смейся надо мной, — отец мой креп на глазах в потоке утреннего света. — Я старый дурень восьмидесяти с лишним лет. Боюсь, я не в своем уме. [8] «Король Лир». Пер. Б. Пастернака. (Прим перев.)

Он украдкой бросил взгляд в мою сторону, проверяя реакцию на импровизированное представление. Строгий взгляд остановил бы его, неосторожное слово могло раздавить. Возможно, мне стоило заговорить, но я боялась, что он вновь заведет речь о маме, открывая мне то, чего я знать не хочу. И я смотрела на него, прикованная к месту.

— Признаться, я начинаю что-то понимать… — он на мгновение опустил руку на голову анда, — и кажется, я знаю, кто вы оба.

Отец прикоснулся к пульту, экзоноги понесли его через комнату ко мне. Приближаясь, он словно бы сбрасывал с себя лишние годы.

— Поймите, я не знаю, где я, своей одежды я не узнаю, где я сегодня ночевал, не помню. Пожалуйста, не смейтесь надо мной! Поспорить с вами я готов, что это — дитя мое. Корделия.

Он глядел прямо на меня, пронзая деланное безразличие к ране, которую я носила в себе все эти годы, ране, так и не зарубцевавшейся с тех пор. Тоненький и грустный голосок в душе моей пищал: «Ты оставил меня и получил по заслугам». Я почти дрожала.

Анд воскликнул:

— Это я! Я!

Она отвлекла его. И смятение сразу же лишило его сил.

— Что это, слезы на твоих щеках? Да, это слезы. Не плачь. Дай яду мне. Я отравлюсь. Я знаю, ты меня не любишь.

Отец умолк, морща лоб.

— Там еще что-то о сестрах, — пробормотал он.

— Да, — напомнил анд. — Сестры твои меня терзали без вины.

— Нечего скармливать мне затертые строчки! — завопил он. — Черт побери, все-таки я Питер Фэнси!

Когда она утихомирила его, мы сели за ленч. Она позволила ему сделать сэндвичи с арахисовым маслом и бананами, а сама разогрела кэмпбелловский суп с томатом и рисом, который подала в старомодной кастрюльке. Сэндвичи вышли нескладными; отец никогда не умел их делать. Девчонка попыталась уговорить его рассказать мне о лилейнике, так красиво расцветшем позади дома, в саду, или о старом Бостонском парке, или о том завтраке у Буша, пригласившего их с мамой. Она попыталась выяснить, что он предпочтет на ужин — блюда, заказанные по ТВ или мясной пирог в формочке. Однако отец не поддался ни на одну из ее уловок. Но съел только половину тарелки супа.

Отодвинувшись от стола, он объявил, что ей пора поспать. Девчонка в ответ учинила легкий скандальчик, хотя было ясно, что устал именно отец. Однако это представление чуточку взбодрило его.

— Ладно, дорогая, — согласился он, — разок сыграем, но только разок, иначе вечером будешь капризничать.

Они устроились рядышком на постели девчонки. Отец затянул и девица немедленно присоединилась.

— Крошка-мошка-паучок забрался повыше.

Их жесты отражали друг друга почти как в зеркале, только ветхие руки отца действительно напоминали поднимающихся по ниточке пауков.

— Хлынул дождь, и паучка тут же смыло с крыши.

— Вышло солнышко и враз осушило лужи. Паучок на крышу влез и опять не тужит.

Когда руки отца вновь взлетели, она хихикнула и прижалась к нему. Отец опустил руки, отвечая на объятие.

— Умница моя! Моя Дженни!

Выражение его лица свидетельствовало: это не спектакль. Для него сцена была столь же реальной, как и для меня. Невзирая на все старания, я до сих пор помнила, как мы играли вместе: папочка и дочечка, папка и дочка.

И ждали, когда придет мама.

Он поцеловал ее, и девчонка зарылась под одеяло. Глаза мои защипало.

— А когда ты вернешься домой, — спросила она, — если уедешь играть?

— Что играть?

— Ну, эту пьесу. О короле и дочерях.

— Дженни, такой пьесы нет, — он взъерошил пальцами ее черные кудри. — Есть пьеса о короле и дочери. Но я никуда от тебя не уеду. Не беспокойся. Еще раз этому не бывать.

Неловко поднявшись на нетвердых ногах, он оперся рукой о шкаф.

— Покочи ночи, — сказала девочка.

— Спи сладко, моя милая, — пожелал отец. — Я тебя люблю.

— И я тебя тоже.

Я ждала слов, обращенных ко мне, однако отец как будто совсем забыл о том, что в комнате находится кто-то еще. Он проковылял через детскую, открыл дверь в свою спальню и вышел.

— Прости его, — сказала девочка, — но опять почти взрослым голосом.

— Не за что, — отозвалась я и закашлялась: что-то попало в горло. — Все отлично.

— Обычно он держится бодрее. А иногда возится в саду. — Девочка откинула одеяло и спустила ноги с кровати.

— Это радует.

— Я хорошо забочусь о нем.

Кивнув, я потянулась к кошельку.

— Вижу. — Надо было идти. — Ты довольна?

Она пожала плечами.

— Он мой папа.

— Если вам чего-то не хватает, я хотела бы помочь.

— Спасибо. У нас все есть.

Передо мной открылась дверь, однако я не спешила выходить.

— А что будет… потом?

— Когда он умрет? Мои обязанности закончатся. Он обещал оставить мне этот дом. Я знаю, что ты будешь оспаривать это решение, но мне придется продать его, чтобы оплатить двадцать лет техобслуживания.