Дмитрий Шагаев - Шаг в бездну

— Как ты любишь вопросы, — она покачала головой. — Корабль оставим затем, чтобы его не распознали сканерами дальнего действия. Нет корабля на сканере — нет проблем. А уж внутрь мы попадем, это не проблема. Я много времени пробыла на одной из таких "промежуточных" станций. Так вот, обычно с нее в колонию и обратно летают транспортные корабли, перевозящие рабочих и всех остальных, у кого есть там дела. Частота их перелетов зависит от продолжительности рабочей смены, так что даже если нам и придется подождать, то не так долго.

— М-да? Восемь часов на обшивке, это недолго? Ну, или сколько там длится смена?

— Это лучше, чем просто сидеть здесь и разглагольствовать. — Она помолчала. — Ну так что?

Проводник беззлобно фыркнул, явно воспринимая предстоящее без особого энтузиазма.

— Мне не греет душу мысль о том, что придется торчать в открытом космосе столько времени. Разве у нас хватит воздуха в этих рюкзаках?

— Если мне не изменяет память, максимальный срок работы регенератора часов десять. Должно хватить.

Проводник потер щетинистую щеку и вздохнул. Должно хватить — во как. Похоже, она настолько одержима идеей поймать этого типа, что даже готова пойти на такой риск. Перспектива задохнуться ему нравилась еще меньше, чем просто нахождение в черной бездне. Но как он для себя уяснил — чем дальше, тем краше попугаи.

— Какие попугаи? — Кореллия непонимающе посмотрела на него.

— Да такие, пернатые, — ответил Проводник, не удивляясь, что она услышала его мысли. — И красные, и зеленые… и такие как ты тоже, — он хохотнул.

— Не поняла? — она выглядела удивленной и готовой рассердиться, но, пока не знавшей на что. — О чем ты говоришь?

Проводник, улыбаясь, ответил:

— Да мне только что пришло в голову, что твое имя звучит почти так же, как порода… — он рассмеялся, — или вид, не знаю, как правильно сказать… короче, звучит оно как вид мелких таких домашних попугайчиков!

Она посмотрела на него как человек, узнавший о введении налогов на появление в общественных местах. Едва открыв рот, чтобы высказаться по этому поводу, она так же, не говоря ни слова, закрыла его.

— По-твоему, это смешно? — сказала она спустя минуту.

— Да… в смысле, нет, — заговорил он извиняющимся тоном, — просто я на миг представил тебя в образе такого маленького попугайчика. Это показалось мне забавным… — Он посмотрел ей в глаза. — Нет, я вовсе не хотел тебя обидеть таким образом. Прости.

— Ладно, — кивнула она, — хорошо. Сделаю вид, что этого не было. Так на чем мы остановились? Кажется, ты собирался надеть шлем.

— О, похоже, прикинуться шлангом в этот раз не удастся, — расплывшись в улыбке, он поднялся с кресла и направился в жилой отсек.

Они оба стояли в грузовом отсеке. Шлемы были надеты, а регенераторы надежно закреплены. Проводник наблюдал, как она повторила все те же манипуляции с шаром, как он потихоньку разрастался, увеличиваясь в размерах и испуская синий свет. Когда он уперся в пол и потолок отсека, Кореллия обернулась и вопросительно взглянула на Проводника.

— Ты готов? Закрепил нормально?

— Закрепил как надо, — кивнул он в ответ и показал большой палец.

Он уже не раз удостоверился в надежности закрепленных тросов, которые они пристегнули к своим скафандрам, и был спокоен. На самом деле тросы предназначались для закрепления груза, чтобы он не болтался по всему отсеку во время полета — искусственная гравитация поддерживалась только в жилом отсеке и пилотской кабине для экономии энергии. Часть тросов, которые не закрепил предыдущий владелец корабля, парила как призрачные щупальца какого-нибудь стального кальмара. Их Проводник тоже закрепил, чтобы в самый ответственный момент один из них случайно не разбил бы одному из приключенцев стекло гермошлема или не сделал еще что-нибудь не менее приятное.

— Тогда вперед! — бросила она через плечо.

И почему мы просто не открыли дверь отсека? — успел подумать Проводник, прежде чем шар разверзся, и воздух потоком рванул в черноту вакуума. Тросы натянулись, но уверенно держали их в момент рывка. Свою лепту внесли и магнитные ботинки, которые не дали ногам оторваться от пола. Шумный поток быстро иссяк, уступив место абсолютному безмолвию.

— Я не знаю пароль от двери, — ответила Кореллия на его мысленный вопрос.

— Боже… ну зачем ставить пароль на эту дверь?

— А разве в твоем мире водители грузовиков не запирают фуры?

— Ну да, — согласился Проводник. — Тут уж ничего не скажешь. Все, отстегиваемся.

Тросы повисли парящими плетями. Две фигуры в скафандрах нырнули в светящийся шар, открывающий путь в засыпанную алмазами звезд пустоту. Когда они скрылись, шар сузился, превратившись в точку, а затем и вовсе исчез, предоставив одинокий корабль самому себе.

Пройдя через переход на другую сторону, они прямой наводкой полетели на обшивку станции. До нее было недалеко — навскидку метров пятьдесят. Они летели сквозь мрак и безмолвие, слыша лишь собственное дыхание. Вмиг отрезанный от всех внешних звуков (да и вообще всего), Проводник почувствовал, как начинает нарастать беспокойство. Привычное чувство притяжения так же исчезло, вызвав дезориентацию, уничтожив понятия верха и низа. Ошарашенный мозг тщетно пытался подстроиться под новые правила, невольно пробуждая дикого и опасного зверя — панику. Проводник старался не спускать глаз со станции: всякий раз, когда его взгляд падал в бездну, открывшуюся вокруг, страх накатывал на него холодной и липкой волной, точно помои, вылитые на голову в середине зимы. Дыхание сбивалось, сердце гулко стучало в груди, отдаваясь тяжелой пульсацией в висках.

Из динамиков гермошлема раздался обеспокоенный голос Кореллии:

— Как ты себя чувствуешь? Все нормально?

— О да, — Проводник судорожно выдохнул, — все просто прекрасно! Мне кажется, что адреналин сейчас просто польется из ушей!

— Так, — строго произнесла она, — спокойно! Медленно и глубоко вдохни и выдохни. Смотри на станцию. Рассматривай детали, сосредоточься только на них.

Проводник выполнил указания. Вдох… выдох. Сердце продолжало тяжело стучать. Глаза зацепились за серый металл обшивки. Такие же, как и на корабле, квадратные пластины, склепанные вместе, только гораздо большего размера. Редкие иллюминаторы горели белыми прямоугольниками по всей станции, этой цилиндрической формы громадины, заключенной в три вращающихся кольца. Кольца эти в свою очередь крепились к корпусу станции четырьмя несущими конструкциями, образуя "Х" внутри их радиуса. Рассматривая станцию, он старался дышать глубоко и ровно, постепенно приходя в себя. Он даже удивился такой странной реакции, ведь он уже выходил в космос… правда, тогда его ноги касались хоть чего-то. Теперь же все было несколько иначе — вокруг не было абсолютно ничего, за что можно было ухватиться. Не было ничего кроме понимания ничтожности человека в сравнении с этой безграничной, леденящей душу черной пустотой. Ужасающе пустой и непонятной. И единственное, что отделяет от неминуемой смерти — это лишь его скафандр.