Чарльз Ю - Как выжить в НФ-вселенной

Голограмма Фила появляется внутри капсулы, и получается, что он как будто сидит у меня на коленях.

ПРИВЕТ, ПАРНИЩЕ. КАК ОНО?

ПРИВЕТ, ФИЛ. ВСЕ ОК. ТЫ КАК?

БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ. ВСЕ РУГАЕМСЯ С ЖЕНОЙ ИЗ-ЗА ВЫПИВКИ. НУ, ТЫ ЗНАЕШЬ НАШИ ЗАМОРОЧКИ.

У Фила жена и двое воображаемых детей. Жена, правда, настоящая — одна табличная программа, очень хорошая. В смысле, милая. Всегда напоминает мне по электронке, чтобы я не забыл поздравить Фила с днем рождения — вымышленным, конечно. Она в курсе, что оба они компьютерный софт, но ему не говорит. Ну и у меня язык не поворачивается — то есть рука не поднимается.

У ТЕБЯ КО МНЕ ДЕЛО, ФИЛ?

АГА, ТОЧНЯК. ХОРОШ ТРЕПАТЬСЯ;-) (ДРУЖЕСКИЙ ТЫЧОК В ПЛЕЧО). НЕ ЗНАЮ, КОРОЧЕ, КАК ТЕБЕ СКАЗАТЬ (ОЗАБОЧЕННЫЙ СМАЙЛИК). В ОБЩЕМ, ТВОЕЙ МАЛЫШКЕ ПОРА НА ТЕХСТАНЦИЮ. СЕЧЕШЬ?

С НЕЙ ВСЕ НОРМАЛЬНО.

МИВВИ издает какие-то протестующие звуки — мол, ничего подобного, но я отрубаю ей аудиоконтроллер. Ее лицо возмущенно смотрит на меня с экрана.

КОНЕЧНО, ДРУЖИЩЕ. Я ПОНИМАЮ.

ЗНАЧИТ, ПОРЯДОК, ФИЛ? НИЧЕГО НЕ НАДО?

Ну давай, Фил, скажи, что не нужно нам на ТО. Я глажу голограмму по голове. Ну будь ты человеком.

ЧУВАК, ТЫ ЗНАЕШЬ, Я ЗА ТЕБЯ, НО ВРЕМЯ ПОДОШЛО, ТАК ЧТО Я НУ ПРЯМО НЕ ЗНАЮ, А, ЧУВАК?

Да уж. Десять лет я игрался с временным переключателем, и именно тогда, когда он решил, наконец, накрыться, нужно вставать на плановую проверку. Если я его не починю, и это всплывет, меня выгонят с работы.

ЛАДНО, ФИЛ, ВСЕ НОРМАЛЬНО. Я БУДУ. У ТЕБЯ ВСЕ?

ЭЙ, НУ ХОРОШ ТЕБЕ. ДАВАЙ БЕЗ ОБИД, ЛАДНО? ВСЕ ПУЧКОМ? БУДЕШЬ В ГОРОДЕ, ЗАХОДИ С ПИВКОМ. ИДЕТ? С ПИВКОМ. ЗАХОДИ, С ПИВКОМ. ПИВКОМ. ПИВКОМ. ПИВКОМ. ПИВКОМ.

Фил иногда подвисает прямо посреди разговора. Систему рано или поздно обновят, и Фила не станет. Думаю, мне будет не хватать его болтовни, хотя без нее можно обойтись, конечно.

Снова вызов. Вбиваю координаты и оказываюсь в оклендском Чайна-тауне, на кухне небольшой квартиры. Время — где-то шестидесятые-семидесятые. На плите побулькивает рагу из бычьих хвостов, густой, насыщенный аромат тушеного мяса наполняет кухню, окутывает все вязким облаком, плотной завесой утреннего тумана над морем.

В гостиной нахожу девушку немного моложе себя самого, лет двадцати пяти — двадцати шести. Она стоит на коленях возле пожилой женщины, лежащей на диване. Та застыла в неестественной позе: ноги спущены на пол, левая рука упала, рот безвольно приоткрыт. В глазах, смотрящих в потолок — или на что-то выше его, над потолком, — ясное осознание неотвратимого.

— Она не знает, что вы здесь, — говорю я девушке.

— Но я все равно рядом, — отвечает она, не поворачивая головы.

— Не на самом деле. Этого ведь не было. Вас не было с ней, когда она умерла.

Девушка бросает на меня обозленный взгляд.

— Ваша мама? — спрашиваю я.

— Бабушка, — отвечает она. Я слишком много времени провел вне времени, в своей капсуле, — совсем не различаю на вид, сколько кому лет.

Киваю. Мы смотрим на лежащую женщину, которой вот-вот предстоит принять что-то, что однажды предстоит принять всем нам — чем бы это ни было.

МИВВИ негромким звуковым сигналом тактично напоминает мне, для чего мы здесь. Разрывы в ткани бытия нужно залатать; промедление может только усугубить ситуацию.

— Я не хотел вас обидеть, — говорю я. — Но раз вы не были здесь, когда это произошло на самом деле, сейчас вас здесь тоже быть не может.

Молчит, не отводя глаз от лица бабушки. То ли слышит меня, то ли нет, то ли слышит, но не понимает. Потом поворачивается.

— Тогда что это? Иллюзия? Сон?

— Скорее, что-то вроде окна, — объясняю я. Кажется, до нее понемногу доходит. — Вы раскрыли смотровой портал в другой мир, в параллельную Вселенную. Там всё практически так же, как в нашей, вот только там вы были рядом, когда она умерла. Сейчас мы как бы на пересечении плоскостей Мира-31 и Мира-31-бис. Искривив пространство-время и течение света, вы заглянули в прошлое, но это не настоящее прошлое, это прошлое, каким вы хотели бы его сделать. Вы можете видеть все, что тогда происходило, но вас здесь на самом деле нет. Вы не рядом с ней, вы находитесь в другой реальности, в нашей реальности, бесконечно далеко отсюда.

Мои слова заставляют ее задуматься. Я открываю боковую панель. Найти проблему не составляет труда.

— С тау-модулятором похимичили?

Смотрит виновато.

— Ничего, — успокаиваю я. — Мне не привыкать.

Девушка переводит взгляд на диван.

— Я училась на втором курсе, — говорит она. — И в колледж-то поступила только благодаря ей. Когда мы разговаривали по телефону, я по голосу чувствовала, что что-то не так. Могла ведь понять, могла приехать к ней.

— У вас была своя жизнь, свои заботы.

— Это не оправдание. Отец говорил мне, что она совсем плоха. Мне следовало найти время.

Глаза бабушки закрываются, по лицу пробегает тень, словно она мучительно пытается найти что-то и не находит, секундная горечь омрачает ее черты, и с последним вздохом душа отлетает от тела. Никого рядом и некому выключить кипящее на плите рагу.

Выдержав приличествующую (по крайней мере, я так надеюсь) случаю паузу, я по-быстрому управляюсь с двигателем и иду на кухню, чтобы не мешать. Из комнаты слышен плач, девушка негромко говорит о чем-то, потом начинает чуть слышно напевать. Этой песенкой бабушка, наверное, баюкала ее в детстве, а теперь колыбельная звучит для нее самой — в последний раз. Рагу пахнет просто обалденно. Я подумываю, наложить себе тарелку или слишком рискованно, когда девушка появляется в дверях.

— Спасибо вам, — говорит она.

— Ничего, не торопитесь. Сколько бы времени вам ни понадобилось… э-э, ну, вообще-то столько я дать вам не могу.

— Я так понимаю: остаться мне нельзя.

Я качаю головой.

— Если искривление будет слишком значительным и продлится слишком долго, портал может расшириться, вы провалитесь туда и обратно уже не выберетесь.

— А если я сама этого хочу?

— Не хотите. Поверьте, это не тот мир, которому вы принадлежите. Я понимаю, что все тут выглядит так, как дома, но это не дом. Вы не были здесь, и вернуться вам уже не удастся.

Ответьте, не задумываясь, куда первым делом отправляется обычный человек, заполучив машину, способную доставить его в когда угодно? Правильно — в худший день своей жизни.

Есть, конечно, психи, которым подавай что-нибудь этакое, готовые превратить свою жизнь черт знает во что. Знаете, сколько я повидал таких, кто в итоге вдруг выяснял, что он теперь сам себе дядюшка? Ведь это полным идиотом надо было быть, чтобы не сообразить, что к чему — а вот поди ж ты. Не буду вдаваться в детали, и так ясно, что тут не обошлось без машины времени и секса с сами понимаете кем. Не хотите плачевных последствий — удостоверьтесь сперва, что ваша пассия в прошлом не приходится вам родней в настоящем. А то ведь всякое бывает: один мой знакомый вообще теперь своя собственная сестра.