Коллектив авторов - Полдень, XXI век (декабрь 2012)

– Санек! – зову. – А ну помоги! Один я корячиться должен, что ли?

Не отвечает Санек, кабан ленивый. Как буханки жрать, так он первый! А как навалиться хорошенько… Я крутанул еще раз. Будто веслом в трясине гребешь – ни толку, ни удовольствия.

– Нет, брат, дизель так не запустить, – раздалось за спиной.

– А как? Может, ты знаешь?

– Тут бензиновый пускач должен быть. Долей в бак из канистры.

– Сам долей! Откуда мне знать, какой такой бак?!

Я сердито обернулся и чуть не упал от неожиданности. В дверях маячила щуплая низенькая тень.

– Под рукой у тебя патрубок! Крышку свинти.

Голос какой знакомый…

– Сплю я, что ли?

– Вот именно! Спишь на ходу! Бери канистру, вон там, в углу! Лей!

Я послушно поднял тяжелую емкость, снял крышку, наклонил. Пахнуло бензином.

– Осторожно! Не разливай! Блюди технику безопасности! Ну, хватит, завинчивай. Теперь подключи магнето. Видишь, проводок висит? Сюда его примотай, на клемму. Ну а теперь – крути маховик.

– Гошка, – прошептал я, взявшись за рукоятку. – Как же это так?

– Крути, тебе говорят!

Я крутанул. Еще. Проскочила искра. Маленький бензиновый двигатель чихнул и затарахтел ровно.

– Подавай муфту! – велел Гошка, показывая на короткий рычаг с набалдашником.

Я надавил на рычаг, что-то лязгнуло, заскрипело, провернулось, и вдруг страшно взревел дизель. Под потолком сарая сначала тускло, потом все ярче разгорелась пыльная лампочка.

– Готово дело! – Гошка вытер руки ветошью и бросил ее мне.

– Ну, пошли!

– Куда?

– Ты что же, не видишь?!

И тут я увидел.

Провода, что тянулись от нашего дизеля в поле, стали, будто елочные гирлянды, вспыхивать лампочками. Лампочки загорались сначала по одной, по две, по четыре, а потом целыми гроздьями, как в театре. И чем дальше, тем больше ветвились, разбегались в разные стороны огни, и вот уже свету достало на целый город. Осветились окна, улицы, побежали машины и огромный паровоз без трубы прогудел, набирая ход. А над крышами, посылая во все стороны лучи, висел огромный дирижабль.

– Что это, Гоша?! – спросил я.

Ноги у меня подкашивались уже не с устали, а от удивления.

– Чудак-человек! – рассмеялся Сухотин. – Я же тебе говорил: это секретный город! Пошли! У нас еще дел по горло.

– А Санек? – я обернулся.

Санек спал сидя, привалившись к металлической двери сарая. Ноги его заметал снег.

– Пусть спит, – сказал Гошка. – Намаялся, хватит с него.

– Он же замерзнет! – обеспокоился я.

Гошка таинственно улыбнулся.

– Нет, нет! Он уже не замерзнет! Пошли!

Мы шли по широким, солнечным улицам, а вокруг поднимались дома-небоскребы, над головой проплывали дирижабли, навстречу нам попадались люди, на ходу разговаривающие по телефону, что у каждого висел на ремне через плечо. И никто из них не обращал внимания на нашу зэковскую робу, на номера, пришитые на груди и на лбу, на весь одичалый наш вид.

– А документы у нас не спросят? – на всякий случай поинтересовался я.

– Не спросят, не спросят, – успокоил Гошка. – Тут уже Амнистия наступила. Про нас теперь все знают.

– За что это нам такая честь?

– За то, что мы идем на доклад к Самому.

И вот мы подошли к незаметной двери, спустились глубоко под землю и оказались перед экраном. Гошкин земляк как раз оказался дежурным и сразу дал Москву…

Ну а дальше вы знаете, товарищ Верховный Главнокомандующий. Извините, если рассказывал слишком долго, но вы сами приказали – во всех подробностях. А напоследок разрешите мне от лица всех фронтовиков республики Коми пожелать вам, дорогой товарищ Верховный Главнокомандующий, крепкого здоровья и долгих, долгих лет жизни!

В октябре исполнилось 40 лет со дня смерти Ивана Ефремова. Его роман «Туманность Андромеды», опубликованный в год первого спутника Земли, стал символом космических устремлений человечества. Вписаны в историю русской литературы философская антиутопия «Час Быка», исторические повести «Тайс Афинская», «На краю Ойкумены», роман «Лезвие бритвы » и многочисленные «Рассказы о необычайном», где фантастические догадки переплетаются с реальными впечатлениями из жизни геолога-практика и ученого-палеонтолога. Между тем, до сих пор не раскрыта одна загадка – ровно через месяц после смерти Ефремова органы КГБ провели у него в квартире обыск, причины которого не ясны. Существуют версии, где Ефремов предстает то как английский шпион, то как инопланетный агент… Мы предложим на суд читателей еще одну гипотезу.

– Вот бы нашим геологам такое оборудование! – сказала Таисия насмешливо.

Один из оперативников – тот, что шарил металлоискателем вдоль подоконника, обернулся. Однако, встретив взгляд начальника, поправил наушник и крутанул ручку фазоамплитудного компенсатора, демонстрируя безразличие к посторонним звукам. Да и сказанное не к его технике относилось – в комнату внесли рентгеноскоп на треноге. Стало ясно, для чего кагэбисты сложили на столе крупные камни из геологической коллекции – не изымать собрались, а только просвечивать. Вдруг внутри малахита тайник?

Обыск в квартире писателя-фантаста Ивана Ефремова шел несколько часов: в тесноте орудовали десять человек, не считая понятых. «Такой большой писатель, а всего две комнаты!» – удивлялась женщина при погонах. Ее включили в группу на случай сопротивления вдовы писателя, но Таисия Иосифовна вела себя спокойно, только один раз возмутилась, когда потребовали открыть стеклянный шкафчик, где стояла урна с прахом. Со дня кремации прошел месяц, скорбный сосуд пока находился дома – предстояла дальняя дорога. Встретив протест, люди из КГБ отступились. Зато сняли с полированной стенки золотистую палицу, висящую на тесьме. Сей экзотический предмет Иван Антонович привез из зарубежной экспедиции. Арестованную палицу так и не вернули.

Когда предъявляли ордер, предложили «сдать идеологически вредную литературу», – поиск ее и был заявленной целью тогда, в 1972 году. Однако уже в эпоху перестройки на запрос писателя Андрея Измайлова пришел ответ с иной мотивировкой: «На Ваше письмо в КГБ СССР от 9 марта 1989 г. сообщаем, что действительно в ноябре 1972 г. Управлением КГБ СССР по городу Москве и Московской области с санкции первого заместителя Генерального Прокурора СССР был произведен обыск в квартире писателя Ефремова Ивана Антоновича, а также некоторые другие следственные действия в связи с возникшим подозрением о возможности его насильственной смерти…» Вместо идеологической диверсии вдруг возникла иная причина – подозрение на убийство.