Ольга Макарова - Б.В.Г

— Пацан, тебе не помешала бы хорошая порка…

Редьяри отвечать ему не стал, лишь посмотрел в глаза — и Фад вздрогнул, увидев уставившиеся на него танцующие зрачки… да еще эта улыбка-оскал у мальчишки… так скалится свихнувшийся ручной волк, еще вчера мирно лежавший у очага…

В следующую секунду Редьяри попытался достать его мечом. Признать честно, Фад уклонился лишь чудом…

…После он понял, что блокировать удары мальчишки бесполезно — откуда только в тщедушном теле такая силища… Отводя один смертельный выпад за другим, Фад отступал… А мастерство его противника, казалось, росло от секунды к секунде: если в первых ударах Фад замечал огрехи и умело ими пользовался, то теперь ему все больше казалось, что он давно дерется с машиной, не знающей промахов…

— ФЕНРИИИИИР!!! — завопил Редьяри — и разрубленный пополам клинок Фада полетел в толпу… (как третьесортная сталь детского клинка перерубила великолепный Меч Вождя — оставалось только гадать…) В следующую секунду сам вождь ощутил жестокий удар под ребра, невероятный для мальчишечьего кулака — и к горлу лежащего на земле Фада приблизилась холодная сталь меча Редьяри…

Толпа охнула.

Победитель выпрямился и, подняв клинок высоко над головой, произнес:

— Я Голос Фенрира!!!

…Фад плевался кровью: похоже сломанное ребро проткнуло-таки легкое… Поймав устремленный на него взгляд сына, вождь отдал знак…

Фад-младший, не долго думая, спустил с тетивы стрелу…

…Та клюнула Редьяри в грудь и, точно ударившись о невидимую преграду, упала в снег у его ног…

Наступила тишина. Замолчал и сам Голос Фенрира… У Редьяри вдруг прояснилось в глазах. Безумие схлынуло, как волна. Он вспомнил самого себя. Вспомнил покойных родителей. Вспомнил сегодняшнее утро и жестокий блик, ослепивший его… Вспомнил, что он сейчас орал… и почувствовал себя дураком. Больше всего ему хотелось сейчас просто взять и уйти. И побыть одному…

Но ошарашенная толпа взорвалась кличем «ФЕНРИИИИР!!!» — и тишина потонула в гвалте, и сознание потонуло в безумии…

…Секунду спустя новоявленный вождь уже объявлял о начале первого похода… на ближайшее поселение Тигров…

…И он прошел на ура. Как раскаленный нож сквозь масло. Тигры еще никогда не спасались бегством — а тут от полного уничтожения их спас лишь элитный гарнизон Вирагги… Начало войне было положено… и имя Фенрира победоносно разнеслось по варварским берегам…

— …Мама, — тихо произнес Дар.

Рон оставила в покое беспорядок в каюте сына и села напротив. Чувствовала, что Дар хочет сказать что-то важное.

— Мама, как ты думаешь, откуда берутся стихи? — спросил он. Ожидая ответа, мальчик трепал уголок своего старого блокнота, над которым колдовал еще минуту назад.

— Не знаю, Дар… — Рон пожала плечами. — Они приходят — и все…

— Да… в ночи… — протянул Дар задумчиво. — Как черные ангелы. И не уходят, пока их не запишешь… Это чужие мысли, которые рвутся в наш мир, мама… Потому что я обычно сам не понимаю, что же такое написал…

— Ты написал что-то новое сегодня? — поинтересовалась Рон.

— Да… Ты почитай, — он вручил матери блокнот. — А мне надо идти.

— Ты куда?

— Поговорить с Нефью, а еще Михом и Раей, и с Клотом… может быть, и с Каялой тоже.

— Ты что-то задумал?

— Нет. Просто накопилось много вопросов…

С этими словами Дар накинул куртку (он редко когда ее застегивал — чаще ходил так… что видна линялая футболка с треугольным воротом) и вышел из каюты.

Он уже поднялся по лестнице на палубу и встретился с мокрым морским ветром, а Рон только начала читать… Но недавно написанные строки еще не остыли…

«Черные ангелы,» — неосознанно повторила про себя Рон…

…В этом зале было полно хрустального крошева. Целые россыпи. А вообще это был прекрасный зал. Самый большой зал, в самом чреве «Черного Аполлона». Зал танцев. Правда, сейчас он, забытый и одинокий, пустовал…

— Здесь играли музыку! — восхищенно вспоминал Мих, разводя руки и подпрыгивая через каждый шаг. — Здесь в танце кружились пары! Здесь хлопало шампанское!..

Рая молча шла с ним рядом. Ее занимали совсем другие мысли… Этот человеческий мальчик… кажется, он стал для нее слишком много значить. Будто бы был радиксом…

Рая знала, насколько различаются эти две расы. Насколько иные мысли, ценности, насколько иная логика… Это пропасть… И любовь для радиксов — не то что любовь для людей… Для радикса любовь одна — и навеки. И именно к тому, кто еще при рождении был ему предназначен… Честно говоря, Рая очень боялась полюбить Миха. Полюбить человека древней довоенной расы, которому позволено миллион раз ошибаться — гасить и разжигать любовь снова…

…На самом деле радиксов очень просто сломить. Любовь — искренняя, единственная — вот их «ахиллесова пята». Радиксы не боятся боли. Они не подвержены эмоциям, если того не хотят. Они не боятся смерти, которую именуют Сном… Им чужда тяга к богатству и вообще к чему-то материальному. Им незнаком стыд… Но если убить того, кого радикс любит… то это все… Оставшись один, радикс просто закроет глаза и умрет. Скорее всего, у него постепенно остановится сердце…

А что будет с радиксом, если его любовь, искренняя и единственная, не окажется взаимной? Этого никто не проверял. Этого еще никогда не было… Впрочем, и человек никогда не любил радикса…

— Рая… — Мих тронул ее за плечо. — Почему ты так… так холодно ко мне относишься… как чужая…