Дмитрий Володихин - Мастер побега

– Почему только на…

– Тихо! – перебил его Туча – Вскрой-ка второй. Тогда и сообразишь.

Пожав плечами, Рэм вынимает из оставшегося конверта две странички дрянной машинописи с грифом «совершенно секретно» на верхнем поле.

– Что там? – безмятежно осведомляется Тари.

– Совершенно секретно! – торопливо говорит ей Туча.

– Блестяще! – Тари усмехается.

«Оставшиеся представители императорского дома, которые имеют право на занятие престола по Закону о престолонаследии, введенному в период Регентства. Приводятся по очередности прав на трон…»

– Ты что, в заговорщики подался? Вот уж не ожидал…

Туча кривится:

– Это разведданные, дубина. Полный список тех, кого еще могут использовать, если… если тут у нас кончится порядок. Все, кого недоморили при красных. И… давай без вопросов. Мы не одни, а эти бумажки ты не имеешь права видеть. Не подставляй меня, мужик.

Рэм углубился в чтение.

«Раздел I. Проживающие на территории так называемой «Республики Хонти»:

Престолонаследник№ 1.Великая княгиня Чениардана Орту, четвертая дочь последнего императора, 22 года Проживает под своим именем в так называемой столице Хонти, городе Сагьяеше; площадь Народовластия (быв. Базарная), особняк «Розовая башня».

Престолонаследник№ 2.Князь Гэл Орту, сын великой княгини Чениарданы Орту, 4 года. Проживает под своим именем в так называемой столице Хонти, городе Сагьяеше; площадь Народовластия (быв. Базарная), особняк «Розовая башня».

Престолонаследник№ 4.Баронесса Шади Фаар, по отцу княгиня Гаруту, вдова двоюродного брата последнего императора и двоюродная племянница регентши, 40 лет. Проживает под именем госпожи Гагш в имении Сафалейреш на побережье, на выселках так называемой столицы Хонти, города Сагьяеш.

Престолонаследник№ 6.Герцогиня Тэчи Хаг-Хаги-Шафоот, по отцу княгиня Гаруту, двоюродная племянница регентши, 38 лет. Точными сведениями о месте проживания 2-е Главное управление не располагает.

Престолонаследник№ 7.Дана Фаар, дочь баронессы Фаар, княгини Гаруту, по матери княжна Гаруту, троюродная сестра последнего императора, троюродная племянница регентши, 23 года. Проживает под именем госпожи Гагш-младшей в имении Сафалейреш на побережье, на выселках так называемой столицы Хонти, города Сагьяеш…»

Буквы пустились в пляс перед глазами. Бумага затуманилась, будто оконное стекло, на которое дохнули теплом.

Дана!

Четыре года прошло…

И Тари стоит рядом. От имени «Дана» ее отделяют четыре шага и толщина бумажного листа.

Ведь все уже прошло. Нет никакой Даны Фаар. Она погибла Она затерялась где-то далеко, на чужой земле, которая два года назад была своей. Она стерлась из жизни, из памяти. Нет ее. Когда-то давным-давно это было очень остро. Каждое слово, сказанное о ней, каждая мысль о ней, каждая вещь, о ней напоминавшая, – все это влияло на состояние души Рэма с необоримой силой. От одного ее короткого имени у него в сердце мог закончиться штиль и начаться шторм. Дана была… как проглоченное шило. Она ворочалась у Рэма в потрохах, резала и дырявила кишки, колола сердце, вспарывала легкие, не давала дышать спокойно. Иногда ему казалось: вот он повернется слишком резко, и металлический штырь, пробив плоть живота, высунется наружу. Иногда слезы беспричинно подступали к горлу, и Рэм впивался зубами в собственные пальцы – только бы удержать предательскую влагу внутри. Но как только воспоминания о Дане начинали блекнуть, как только на месте, которым она полновластно распоряжалась внутри личности Рэма, возникала воронка стылой пустоты, он сейчас же перечитывал последнее письмо Даны, он возвращал ее себе.

Он хотел шила в потрохах. Он печалился, очень печалился, когда шило принялось таять…

Но все ведь кончилось! Все кончилось. Все кончилось давным-давно…

И все опять вернулось за несколько мгновений.

Дана пришла и победила бедную Тари. Рухнула Тари в один миг и рассыпалась в труху… Рэм просто представил себе лицо Даны во всех подробностях – ее волосы, ее глаза, – вдохнул немного надежды… и Тари немедленно перестала что-либо значить для него. Хороший человек. Добрый, отзывчивый, заботливый.

Нелюбимый.

Ледяное шило опять царапнуло желудок Рэма изнутри, и он воспринял эту боль как счастье.

«Надо ехать, – услышал Рэм собственную мысль, прозвучавшую с необыкновенной отчетливостью. – Никуда не денешься, надо ехать. Я увижу ее, я обниму ее…»

И какая хрен разница, что будет дальше? Может, жизни не будет. Отлично, он не против.

Впрочем, как это не будет жизни, когда его Дана жива?! Его эфирная красавица с подводной лодки… Очень даже будет жизнь. Какой-то смысл появится в этой жизни. Станет теплее.

– Как долго ты в курсе? – спросил он у Тучи.

– Вот уж скоро три месяца… Не беспокойся, данные верны, ни малейших изменений.

Хитрый упырь. Друг-то друг, а вон оно как выходит…

– А ты меня, сукин сын, в столицу хотел двинуть. С-сукин сын! Не сказал бы?

Туча ухмыльнулся.

– Во-первых, для пользы общего дела ты нужнее в столице…

– Общего дела?!

– Не ори. Во-вторых… давняя же история, может, у тебя рассосалось уже. А здесь у тебя – дела, привязанности о-го-го какие. Видишь? Не хрен меня упрекать. Я все правильно делал.

И что Туче скажешь? У него сплошь – польза общего дела. «Народу нужно то-то… народ ценит то-то… народу надо помочь тем-то…» Где тут территория для жизни, на которой могли бы уместиться маленькие живые таракашки – люди, причем поодиночке, а не всем скопом?

«Что теперь делать с Тари? Требовать документы и для нее? Вернее, просить, какое уж нынче – требовать… Все переменилось в один момент. Ну вот поедет она в Хонти, а там Дана… Там Дана. Дана и я. Будь Тари ко мне прохладна, будь она мне товарищем, просто товарищем, как она сама мне талдычила столько времени, ну, отвез бы, устроил как-то, объяснил бы… наверное, даже такое можно объяснить», – с горечью думал Рэм.

Если бы, если бы! Выходило иначе.

Тари совсем не холодна, и никакой она не товарищ. Она.. волосами… сапоги. И это – из самой глубины ее души. Излучение многое делает явным… Она не пожелает никому уступать Рэма Стало быть, в Хонти ей быть нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

– Туча, существует ли шанс устроить ее здесь?

Тари улыбается, даже не пытаясь вникнуть в суть его вопроса. Туча, ни слова не говоря, двигает на середину стола конверт с пандейскими деньгами и выездными бумагами. Большей щедрости, чем сейчас, он не проявит. Тут никаких сомнений. Ну, хотя бы так…

– Да что там у вас? – безмятежно спросила Тари. – Вы ведете непонятный разговор.

Голос ее нимало не замутнен тревогой. В нем ни страха, ни сомнения, ни недоверия. Если бы она была Рэму просто товарищем, верным товарищем!