Вячеслав Мягких - Пришельцы. Выпуск 1

Олег расхохотался. Поперхнулся. Выглянул в предбанник. Показалось! Вот шуму будет, если его Зинка застукает. Убить не убьет, но кочергу о хребет погнет, точно.

Кони в очередной раз не нашли водопоя. В бутыли заметно поубавилось. А может, зря все? Может, правда пора лечиться? От этого… От зеленого змия.

За полтора часа до конца смены Олег почувствовал, как сознание расщепляется. С одной стороны, он увидел, как мокрый, в одной рубахе, Гришаня размеренно бьет по болту, пытаясь срубить распорку. С другой — тронный зал Озема и Сумерлы.

Их мертвенно-бледные лица озаряло зловещее предвкушение. Золотоносный Озем протянул в сторону штрека посох. Раздул щеки…

Гриша ударил по зубилу — отлетела искра… Высококатегорийная шахта «Красноозерская» содрогнулась от взрыва метана. Угольная пыль усилила его в десятки раз.

Олег обхватил бутыль. Прижался к ней лбом и облегченно заплакал. Он не был психом.

…Я провел рукой по лицу и снял прилипшую паутину. Тряхнул резко ладонью.

Белесый кораблик из сверкающих нитей отправился по ветру куда-то вдаль, к краю лужайки, поблескивая своими невесомыми сплетениями…

Где-то там он зацепился за ветви лесной вишни, и мне казалось, что я все еще вижу его легкое трепетание… Однако терять времени понапрасну не стоило. Солнце уже начинало склоняться к западу, а впереди еще ожидало около трех километров пути по краю желтеющего березняка. Потом надо было пересечь большую поляну, заросшую душистым клевером, и вот на самом косогоре, среди окружения белоствольных деревьев, и возвышалась изба Ерофеича. Сколько раз проходил эту дорогу, я уже и сам вряд ли мог вспомнить…

…С лесником Ерофеичем мы случайно познакомились четыре года тому назад.

Помнится, тогда, уральской желтоглазой осенью, я приехал в эти леса, чтобы набрать грибов на зиму.

Собственно говоря, ничего определенного об этой местности я не знал, а прибыл сюда, поскольку соседка уж больно нахваливала эти края за обильный урожай опят. Вот и решил сам посмотреть, что это за чудесные места, где «грибов так много, что хоть косой коси». В душе, конечно, таилось легкое подозрение, что сама тетя Маша тут сроду не бывала. Скорее всего, услышала о «грибных плантациях» на очередном заседании старушечьего комитета, регулярно собиравшегося у подъезда.

…Поскрипывающий и расхлябанный автобус-астматик с придыханием притормозил у песчаного склона горы. Я выскочил из переполненного душного салона. Постоял около указателя, словно эпический богатырь на распутье: «Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь…». Что именно, какая неминуемая потеря там ожидала, я, если честно, призабыл, но, кажется, и та тропа тоже не сулила ничего хорошего… Синий дорожный указатель сообщал, что в пяти километрах от меня находится деревенька с забавным названием Водопойка, в противоположной стороне — Песчанка… Ага, кажется, именно об этих населенных пунктах и упоминала соседка… Поразмыслил немного и пришел к выводу, что около деревень все грибы уже давно собраны и съедены. Руководствуясь неведомой интуицией, двинулся прямо в соснячок передо мной. В леске дышалось легко и свободно.

Хвоя зелеными лапами осторожно трогала за плечи, за рюкзак, словно желая попробовать на ощупь, а что это за существо такое — новоявленный грибник…

Городской… Наивный… На кого он похож, и чего от него можно ожидать?..

Несколько крепких маслят, почти что сразу найденных мной среди пожелтевшей старой хвои и редкой сухой травы, приободрили, поселили в сердце робкую надежду, что слова тети Маши не такая уж и выдумка…

За темной стеной сосняка уже светились белые колоннады берез, и вот вскоре под ногами затрещал, зашелестел волшебный ковер из опавшей листвы. Грибов попадалось все больше и больше. Они то собирались группами, то вообще образовывали затейливые хороводы вокруг белоствольных желтых красавиц. Было приятно разгадывать шарады и кроссворды, которые задавали эти грибные путеводители. Я так увлекся, что и не заметил, как потерял направление. Небо к тому времени подернулось плотной серой паранджой, и было непонятно, в какой же стороне находится запад. Попытки обнаружить север по известным со школы приметам (мху, кронам) тоже ни к чему не привели. То ли я основательно это все подзабыл, то ли еще что, но мох в этом леске рос практически со всех сторон дерева одинаково. Я кружил по темнеющему прямо на глазах березняку и никак не мог сориентироваться. Лесные трофеи увесисто оттягивали руку и плечи. В какой-то момент я даже запаниковал и бросился бежать наугад. Запыхавшись, остановился, лихорадочно осматриваясь. Лес казался безликим и враждебным. Куда бы я ни направлялся, всюду лесные опушки встречали неприветливым шумом крон. Ветер усилился. Несколько раз я ощущал мелкую моросять, сыпавшуюся с неба. «…Похоже, что еще немного и начнется привычный осенний дождь… — подумал я. — Дело-то совсем дрянь…».

Споткнувшись несколько раз о валуны, торчавшие из земли, и ударившись головой о массивные нижние сучья, я, наконец, остановился и перевел дыхание.

— Ну, и что ж, пусть придется заночевать здесь, в лесу, — пробормотал сам себе вполголоса. Так сказать, подбодрил. Постоял несколько минут, глубоко дыша… Сердце, которое до этого панически металось в грудной клетке, угомонилось, и я полушепотом добавил:

— Завтра… Завтра поутру обязательно найду дорогу…

Звуки собственного голоса придали немного уверенности. Я принялся ощупывать руками лужайку, на которую вышел, чтобы найти самое сухое и возвышенное место. Минут через десять такой участок отыскался под огромной березой. Я подтащил туда свои вещи. Их было немного. Рюкзак с грибами и большая плетеная корзина. По пути наткнулся на пару древних трухлявых, и, по всей видимости, сухих коряг. Обломав руками все тонкие сучья, принялся разводить огонь. Пришлось пожертвовать всей скопившейся в карманах бумагой, в том числе и автобусными билетами. Наконец передо мной заполыхал крохотный костерок. Я принялся терпеливо подкладывать в него обломанные веточки. Трухлявая древесина никак не желала разгораться, и только ценой значительных усилий удавалось поддерживать жизнь крохотного огненного существа.

Мой жаркий сотоварищ оказался слабым и капризным. С удовольствием слизав язычками пламени сухую бумагу, он отстранялся даже от тоненьких березовых веточек, которые с трудом удалось набрать в темноте. Наконец его огненное тело затрепетало, ожило… И тут порыв осеннего ветра мощным дуновением погасил его раз и навсегда. Темнота обхватила меня вновь со всех сторон. Плотная, сырая, враждебная… Я выругался вполголоса и полез рукой в карман штормовки. Полупустой коробок, вдобавок ко всему, оказался еще и влажным. Отсыревшие спички напрочь отказывались загораться. Их серные головки искрами отлетали в сторону и шипели во влажной траве. Подобного сюрприза я никак не ожидал и, когда последняя спичка погасла у меня в руке, понял, что ночь мне придется провести на корточках, прижавшись спиной к стволу дерева.