Альфред Бестер - Миры Альфреда Бестера. Том 3

— И все же, — продолжал настаивать Шима, — я хотел бы чем-нибудь быть вам полезным, потому что пришел просить вас об услуге.

— Ах так! О какой же?

— О смете на строительство.

— Да? И чего?

— Мне необходимо поставить опыт по сенсорному восприятию. Для этого нужна полная изоляция объекта — что-то вроде небольшого толстостенного бетонированного бункера.

— Понятно. И что же?

— У ваших ребят в руках все строительство. Как скоро вы могли бы соорудить такой бункер и во сколько это обойдется — могли бы вы дать мне график и смету?

Вождь ватусси уныло покачал головой.

— Очень жаль, но мы не можем удовлетворить вашу просьбу, доктор Шима. Мы бастуем в знак протеста против решения дирекции принять боевиков ООП в охрану. Что бы там ни заявляли в ООП, они — не настоящие черные. Протянется это еще месяца три, и мы готовимся к бойне. Очень сожалею. А теперь пойдемте, откушайте с нами.

У Шимы подступило к горлу.

— Простите, сегодня я не в настроении отведать длинной свиньи [73] Так каннибалы южных морей называли мясо белого человека. .

Ватусси понизил голос до заговорщицкого шепота:

— Прошу вас, доктор, не разочаровывайте наших гостей! Но мы не стали позорить ККК, подавая жаркое всего лишь из бледнолицего. Мы отмечаем праздник гораздо более редким и дорогим деликатесом.

— Чем человек? О Господи, что же это?

— Горилла.

Опсдень! Опсдень! Опсдень! В церкви Всех Атеистов сардонические раскаты органа сопровождали увенчание Христа дурацким колпаком. Музыка была настоящей, а не в записи, с удивлением отметила Гретхен. На скамье органиста метался бушующий маньяк, топочущий по педалям басов, колошматящий по всем четырем клавиатурам разом… Своей сатанинской музыке он непрерывно вторил завываниями, стонами и рычаньем.

Он был в обычных для Опсдня лохмотьях, поэтому Гретхен никак не могла определить его общественного положения, но чисто по внешности — индеец-ирокез с головы до пят: смуглое лицо, орлиный нос, большой тонкогубый рот, мясистые уши. Череп выбрит наголо — лишь ото лба к затылку топорщился жесткий гребень черных волос.

«Ему только военного оперения не хватает», — подумала она, забираясь на хоры, чтобы лучше видеть.

У него, наверное, было отличное боковое зрение.

— Какого рожна тебе здесь понадобилось? Опс благослови.

— Опс благослови, — попыталась Гретхен перекрыть рык органа. — Я пришла, чтобы замять скандал, который вчера учинила в церкви.

— А! Понял. И угу. Ты и есть та подруга, что спела Catulli Carmina [74] Цикл песен на слова Катулла. ? Забудь. Церковь уже. Есть своя кредитка?

— Кредитка?

— Очнись, детка. Кредитка. Ксива. Имя.

— О! Гретхен Нунн.

— А я Маниту-Вин-На-Мис-Ма-Баго.

— К-как?

— По-вашему, Тот-Кто-Может-Улестить-Маниту-Спуститься-На-Землю.

— Вы индеец?

— По большей части.

— Ну и дела, Опс благослови! А как к вам обращаться? Манни? Господин Баго?

— Какого черта! Это не катит. Зови меня Финкель.

— Финкель?

— Сечешь! Скрябин-Финкель.

В роддоме Равных Прав двадцать голых лилипутов исполняли балет нерожденных младенцев — «Право на Жизнь». Каждого из них пуповина соединяла с фаллическим майским шестом в центре; они вякали хор эмбрионов под приглушенное сопровождение оркестра, которым дирижировал зверского вида казак, зарычавший на Шиму в си-миноре:

— Ты, фраер, пошел вон со сцены! Опс благослови.

— Опс благослови. Прошу прощения. Не хотел мешать. Я ищу кого-нибудь из начальства.

— Я здесь начальство.

— Хочу извиниться за причиненное мною вчера беспокойство и уладить дело.

— А, усек. Ты и есть тот придурок, который заявил, что его трахнул слон?

— Да.

— Имя?

— Шима. Блэз Шима. А ваше?

— Аврора.

— Как?

— Угу. Меня назвали в честь крейсера, который встал на сторону Красной Революции. Лады. Извинения приняты. Все спокойно и Опс благослови. А теперь катитесь отсюда к черту, Шима. У нас нелады с аранжировкой — эти выродки ничего не рубят.

— Наше вам, господин… как мне к вам обращаться? Аврора? Орри?

— Какого черта! Финкель. Скрябин-Финкель.

— Неужели! Так это вы написали великий гимн Армии Оледенения «Как Ему пчела…». Я потрясен!

— Мы все его написали, кореш… ЛЯ-МИНОР, ПОГАНЫЕ УРОДЫ! ЛЯ-МИНОР! Вся упряжка Финкеля.

Есть среди отходов ювелирной промышленности те, которые называются «налет». На полу мастерской за год оседает слой пыли от работы с драгоценными камнями и металлами. В Опсдень Пассаж распахивает двери своих мастерских перед алчными ордами, вооруженными метлами, коробками, щетками и совками. К тому моменту, как я все это пишу, никто не знает, получил ли хоть один из этих стервятников прибыль от своих «налетов».

Неизбежным было, что Гретхен, проходившая по Пассажу, извиняясь и пробивая чеки в компенсацию за разгромленные витрины — ювелирная братия не склонна к всепрощению, — так вот, было неизбежным, что в толпе запыхавшихся хищников-подметальщиков она разглядела знакомую солидную фигуру. Ента Калента, вооруженная пылесосом на батарейках! Ента поровну распределяла свое внимание между пылью, которую собирала пылесосом, и обороной последнего от посягательств обозлившихся владельцев метел.

Черт возьми, да почти все они вырядились как на своей рекламе земляных орешков — вплоть до моноклей и цилиндров! Управляющий по рекламе тоже был в маскарадном одеянии, что не помешало ему принять извинения и чек у Шимы. После этого он сопроводил Шиму к невероятных размеров прозрачному цилиндру, наполненному ярко-малиновой адской смесью. Цилиндр был в три раза больше того бронзового, который они с Гретхен свистнули. Управляющий гордо ткнул пальцем.

— Квадратный метр лучшего рома. Пятьдесят литров гренадина. Сок из сотни восстановленных лимонов. Пятьдесят фунтов лепесткового сахара. Тысяча пьяных вишен. Плантаторский пунш, доктор. Угощайтесь. Опс благослови.

И неверной походкой удалился.

Шима с сомнением оглядел устрашающий цилиндр, потом все же полез по сходням, которые вели к полям шляпы, возвышавшимся на три метра над ним. Он получил по дороге керамическую кружку — ему сказали, что это подарок и он может забрать ее домой. Занял очередь и обратился к стройной яркой девушке перед ним. Кружка в ее руках уже явно побывала в употреблении.

— Опс благослови. Я вижу, вы уже попробовали пунш. Ну и как он вам?

Девушка повернулась и смерила его внимательным взглядом умных глаз.

— Опс благослови. Я уже в пятый раз в очереди.

— Что, так вкусно?

— Какое это имеет значение? Фирма — мой клиент, и в мои обязанности входит угождать им.

Она зачерпнула полную кружку пунша и посторонилась, пропуская Шиму. Когда он перегнулся через край, чтобы наполнить кружку, девушка внезапно схватила его за лодыжки и опрокинула в пунш.