Александр Усовский - Книги лжепророков

— Маша, меня зовут Александр Бондаренко, я с Шурой в одном полку служил… Он вам про меня не рассказывал? Бондарь меня в армии звали, или Толстый…. Не припоминаете? Маша, я вашего мужа однополчанин… Вы меня слышите?

И тут — о чудо! — в глазах вдовы промелькнуло осмысленное выражение. Ковать железо!

— Машенька, вы меня не знаете. Но вам про меня Шура должен был рассказывать. Мы с ним в одной роте два года прослужили! Меня тоже Сашей зовут, фамилия — Бондаренко. Вспоминаете?

Конечно, хрен она что вспомнит, ей все эти мужнины армейские байки были — до одного места. Удивительно, как мужчины иногда бывают наивны! Раз двадцать в красках описав своим жёнам подробности своей военной службы — они остаются уверенным в том, что уж теперь-то супруга осознает и проникнется важностью тех задач, которые они выполняли, нося погоны — и никому из них не приходит в голову простая мысль, что для женщин все эти армейские россказни не более, чем пустое сотрясение воздуха. Женщины в армии не служат! И посему все попытки окунуть их в пучину трудностей и невзгод воинской службы (пусть даже и вербально) априори безнадежны.

Вдова вдруг вздохнула, и, глянув на Одиссея — кивнула.

— Да, что-то такое помню… Сашеньки больше нет! — и из глаз слёзы, каждая величиной чуть ли не с голубиное яйцо.

Одиссей ненавидел себя в эту минуту — но сейчас все эмоции надо заткнуть подальше; эмоции будем проявлять позже, сейчас главное — получить информацию. А посему — будем бутафорить дальше! Как бы мерзко это ни выглядело со стороны, как бы гадко и пакостно не было на душе… Он должен знать, почему погиб Сармат! И тогда, может быть, мы сможем определить, кто ответит в ближайшем будущем за его смерть.

— Маша, я работаю в уголовном розыске Краматорска, сейчас в отпуске, в санатории в Яворове. Случайно узнал, что Сашка здесь, приехал — а тут такое… Он что-нибудь говорил перед… перед тем, как уйти? О чём-нибудь странном? О чём-то непонятном? Машенька, вы должны мне верить — я с Саней два года на соседних койках спал. Ну, Толстый, я! Бондарь! Неужели он вам про меня не рассказывал? Он оставил вам что-нибудь?

Вдова хлипнула и отрицательно покачала головой.

Так, что ж у неё спросить? Вот чёрт, никудышный из него Эркюль Пуаро… Так, что обычно спрашивают менты в таких случаях? Вот чёрт, в голове — одни отрывки из сериала про ментов. Что они обычно ищут при убийстве? Разве какие документы?

— А документы какие-нибудь вместе с ним нашли? Бумаги, блокноты?

Опять отрицательное движение головы. И сдавленный, тихий до шепота ответ:

— Нет. Всё милиция забрала. Приезжали…. Три часа назад где-то. Сказали ни с кем не разговаривать…. Забрали документы Сашкины, по работе. Отдали деньги, телефон и вот…. Сказали — при нём было…

Разжала руку. Какой-то брелок странной формы… или это такие часы? Чёрный пластиковый параллелепипед с ЖК-экраном, несколько кнопочек, какие-то надписи не по-русски. Что за хрень?

— Что это, Маша?

Опять череда всхлипываний.

— До… дозиметр. Саша на той… на белорусской границе… носил.

Одиссей не без труда извлёк из потной ладошки вдовы приборчик, и внимательно его рассмотрел. Ага, а штучка вовсе и не игрушечная! Да и не дешёвая, судя по всему. Мейд ин Свисс, сиречь — швейцарского производства. Фирма "Ронда". А ну-ка, что там за цифирь на экране?

ТВОЮ МАТЬ!!! Сорок четыре микрорентгена в час! Вчетверо выше естественного фона! Прямо здесь, в комнате? Не может быть! Надо отсюда бежать без оглядки, прихватив вдову! Она тут за истекшие три часа…. Стоп!

Одиссей внимательно всмотрелся в приборчик. Ага, понятно! Цифры не моргали, а как бы застыли в неподвижности. И чуть заметный красный огонёк на панели. Плюс — кнопка "офф" утоплена в корпус, а "он" — наоборот. А машинка-то, по ходу, не работает!

Не-е-ет, похоже, это не внутрикомнатные данные. Маленький рычажок в положении "фиксинг"… Где-то было зафиксировано, стало быть. Где и когда? Когда…. Как узнать? Может быть, переключить режим? Только бы не сбилось!

Одиссей слегка вспотел от волнения, пытаясь разобраться с маленькой пластмассовой коробочкой. Где же тут что? Вот чёрт, надо было в школе английский учить… Так, "тайм" — это время; щёлкнуть? Блин, не запороть бы! Эх, была, не была!

Одиссей перещёлкнул клавишу на панельке — и тут же на экране заплясали другие цифры: 14.54 — 05-12-01. Что за херня? Два часа пятьдесят четыре минуты — это ясно. А дальше? Пятый день двенадцатого месяца? Пятое декабря? До него еще полгода! Что ж это за дата? Бред какой-то…. А если цифры переставить? Чёрт, это же…. Это же… Твою мать, да ведь это же пятница, двенадцатое мая!!! День, когда исчез Сармат!

Дьявол, аж вспотел весь…. Так, Маша. Что она там говорила про телефон?

— Машенька, а где телефон Саши?

Бесполезно. Опять стеклянный, мёртвый взгляд, упавшие руки… Ладно, здесь мы попробуем сами. Не может быть, чтоб в полупустой комнате он не нашёл бы сотовый телефон — тут их, чай, не склад. Неизвестно, что может дать телефон, но всё равно — надо его найти. В конце концов, последние звонки, записная книжка… Может быть, удастся что-нибудь обнаружить — вдобавок к крайне странным показаниям дозиметра. Менты, надо полагать, потыкали пальцами в безжизненный телефон, двое суток пробывший в воде, и решили, что машинка сдохла окончательно и бесповоротно — почему вдове его и вернули. Не знают хлопцы того простого факта, что обсохший телефон — ежели его прежде срока не терзать — очень даже в состоянии воскреснуть. В отличие от его хозяина…

Одиссей бегло пробежался глазами по комнате. Так, стол. На столешнице — какие-то бумаги, по внешнему виду — выкройки или какая-то подобная ерунда. Для нашего дела — бесполезная. Ящики стола? Вряд ли. Хотя… Одиссей быстро подошёл к столу, выдвинул по очереди все три ящика — пусто. Какие-то календарики, журналы… Бигуди почему-то. Так, шкаф! Пусть телефон окажется за этой дверкой… Прокол! Ладно, у нас еще три попытки. Здесь? Хрен там, тут у покойника что-то вроде бара, несколько бутылок, фужеры, рюмки… ЕСТЬ! "Эриксон", из недорогих…

Одиссей огляделся. Хозяйка комнаты по-прежнему безучастно смотрела в стену, не подавая вообще никаких признаков жизни. Скверно… Ладно, надо всё же для проформы уточнить принадлежность средства мобильной связи. А ну как "эриксон" её?

Подошёл, присел перед ней на корточки. Господи, прости меня…

— Машенька, это телефон Саши?

Как горох о стену. Бедная Мария Николаевна…. Какой же он подонок! Как может он лезть с расспросами к женщине, всего несколько часов назад потерявшей любимого человека? А не лезть нельзя. Нельзя!

— Маша, подыми глаза. Это я, Бондарь, Сашкин однополчанин. Это его телефон? Его?

Слабый, едва различимый кивок. Хорошо! Оставим пока вдову в покое — займёмся телефоном. Что нам в нём важно? Правильно, записная книжка, последние звонки. Телефон побывал в воде — стало быть, шансов на его работу у нас крайне негусто, хоть и запакована была машинка в плотный чехол… Херово. Ладно, попытаемся.