Александр Усовский - Книги лжепророков

Да-а-а, левая половина груди — как чужая, и при каждом вздохе становится так больно, что в ушах звенит; но крови, на удивление, на асфальте не видно ни капли. Хм… Странное ранение; да и боли, в общем-то, особой нет — если не дышать; просто такое ощущение, что кто-то от души ввалил ему обухом по грудной клетке, и теперь от этого удара паскудно ноет в районе нижних ребёр. Попробовать пошевелиться?

Одиссей медленно, с трудом переводя дыхание — повернулся на левый бок, и более-менее исправно действующей правой рукой начал ощупывать место предполагаемого попадания пули, вокруг которого должно было бы быть мокрым-мокро от изливающееся в дырку крови. Хм, ни хрена не понятно… Сухая ткань! Что за дьявольщина…. Так, вот, похоже, входящее — аккурат посреди нагрудного кармана; нитки ещё тёплые! Что это?

И тут Одиссея осенило. С трудом расстегнув клапан кармана, он извлёк на свет Божий давешние немецкие пряжки, купленные у бывшего инженера Олега Потаповича Брыля в крайне вредном для здоровья таможенных чиновников городке Краковце. Так вот почему он до сих пор жив! Чудо Господне! А дураки говорят, что Бога нет…. Посмотрели бы они на него сейчас!

Пуля "макарова" насквозь пробила гитлерюгендовскую пряжку, застряв в пряжке СА; вот и не верь после этого в чудеса! Интересно, какая там, под местом попадания пули в немецкие раритеты, сейчас будет гематома? И не сломано ли у него ребро? Вроде ничего не хрустит…. Хотя хрен его знает, надо будет, как выдастся случай, пройти флюорографию; но когда он выдастся?

Да-а-а, чудны дела твои, Господи…. Хотя, что здесь странного? У него на этом свете ещё незаконченных дел — вагон и маленькая тележка; вот Бог и отпустил ему ещё чуток времени пожить. Ибо, кроме него, в данный момент никто этих дел не сделает!

Во-первых, расследование убийства Сармата; по ходу пьесы, дело гораздо серьезней, чем он до этого думал. Оказывается, за малейший интерес к этому вопросу тут стреляют на поражение без лишних разговоров! Хм, однако, и нравы здесь; практически — Дикий Запад середины позапрошлого века. Почему его хотели убить? Потому что узнали, что он как-то уж больно серьезно взялся за расспросы; общага, таможня…. Где он спалился? Скорее всего — в общаге. На организацию убийства надо время, вряд ли его противники успели бы выставить кордон на шоссе, если бы он засветился на таможне. Стало быть — однозначно общага. Дедок, надо думать, брякнул по заветному телефончику — может, в милицию, а может, ещё каким добрым людям. Машину одиссееву он видел, номера, скорее всего, записал. И тот, кто деда убедил посетителей вдовы Сармата отслеживать — сразу же после его появления в общаге знал, что некий сомнительный однополчанин погибшего таможенника направо и налево разбрасывает стогривенные бумажки — только для того, чтобы утешить вдову. Что однозначно маловероятно и посему — подозрительно…

А во-вторых — у него есть одно очень важное дело в Берлине; пожалуй, самое важное дело его жизни. Он обещал Герди быть к шести — значит, надо быть к шести; негоже подводить любимую женщину! Тем более — сыну в декабре уже девять, а он родного отца до сих пор в глаза не видел! Пора бы папаше и появится на горизонте…. Это ничего, что теперь Герде придётся взять фамилию Бондаренко; в конце концов, это всё равно гораздо лучше, чем Шуман! Герди, маленькое моё солнышко…

Рядом с Одиссеем раздался скрип тормозов, почти одновременно с ними хлопнули двери, послышались тревожные женские вскрики. Ага, вот и кавалерия из-за холмов… Спасатели, блин, Малибу! До них машин десять, наверное, мимо проехало — хоть бы одна падла остановилась! А тут, видать, сердобольная пассажирка заставила водилу тормознуть — ну, что ж, спасибо и на этом, как говориться…

— Вы живы? — Приятный женский голос, ничего не скажешь!

Одиссей оторвал голову от асфальта, огляделся. Прямо перед ним стояли две барышни лет двадцати, за которыми недовольно маячил крепкий парень в красной майке; ему, в отличие от пассажирок, это происшествие было безразлично, и он всем своим видом наглядно сей факт демонстрировал.

Одиссей кивнул головой.

— Жив. Что-то вот сердце прихватило… Ничего, мне уже лучше.

— Сейчас мы вам поможем. Андрей, достань аптечку! — это уже в сторону широкоплечего амбала.

— Да нет, спасибо, у меня всё есть.

Старшая из пассажирок, крашеная блондинка (весьма, надо сказать, эффектной внешности) отрицательно кивнула головой.

— Ну, уж нет! Пока мы не убедимся в том, что вы в порядке — мы никуда не уедем!

Хм, однако… Ладно, не станем мешать людям творить добро. В конце концов, надо же сделать барышням приятное?

Амбал приволок аптечку. Девица деловито перебрала кучу упаковок с лекарствами, извлекла четыре таблетки, и, достав из сумочки бутылочку с минералкой (Ого! "Перье"!) — протянула всё это Одиссею.

— Вот, эти две — от сердца, это обезболивающее, а это для поддержания сил. Пейте!

Одиссей послушно заглотнул все четыре таблетки, из деликатности лишь слегка отпив из изящной стеклянной бутылочки. Вот интересно, отчего за эту воду дерут такие несусветные гроши? На вкус — самая что ни на есть стандартная минералка…

— Вам помочь встать? Андрей! Иди сюда!

А похоже, амбал тут вроде как на посылках…. Послушно оттолкнулся задницей от белой иномарки, споро подхватил Одиссея за плечи, приподнял, умело усадил на водительское кресло. Видать, пареньку не в новинку обращаться с ранеными…. Да и наколка на левом плече, выглядывающая из-под короткого рукава, была явно армейской; Чечня? Похоже…

— Ну, как вы? Через минут десять лекарство должно подействовать; вы сможете ехать? Или вам лучше с нами до Львова? Машину вашу, я думаю, не тронут? — Всё та же крашеная блонда продолжала изображать из себя обер-спасателя Памелу Андерсон. А похожа, кстати…

Одиссей отрицательно покачал головой.

— Вы и так меня спасли, я перед вами в неоплатном долгу. Всё нормально, я посижу немного — и поеду сам. Вы во Львов?

Блондинка молча кивнула.

— Ну, вот и славно. Езжайте, может, в городе где-нибудь пересечемся. С меня шампанское…

Давешний амбал снисходительно ухмыльнулся. Блондинка покачала головой.

— Не думаю, что мы пересечемся. Но в любом случае — желаю вам удачи! Лена, Андрей — поехали!

Троица "спасателей" погрузилась в свою машину; здоровенный белый лимузин (интересно, что это за модель? Ни разу таких не видел…) почти бесшумно тронулся с места и, обдав Одиссея бензиновым выхлопом, покатил в сторону Львова. Хм, московские номера…. И большое стилизованное латинское Б с крылышками на крышке багажника. Где-то он это летающее Б уже видел, в каком-то автокаталоге… "Бентли"? Не может быть! Ни хера ж себе! Да-а-а, неплохо живут "спасатели Малибу"… Воду, которой он запивал лекарства, барышни оставили, видно, из брезгливости — что ж, ему сейчас самое время освежится буржуйской минералочкой, он человек не гордый…