Пол Андерсон - Выбор смерти

Теперь — еда. Его последний обед был очень давно.

Возможно, удача повернулась к нему лицом. И часа не прошло, как он наткнулся на свежий след скальпада. Тут он заколебался. Это зверь был чересчур страшен, чтобы нападать на него в одиночку, даже имея хорошее копье и отдохнувшие мышцы. Но с такой добычей голод ему не грозил бы.

И еще… Теор даже хлопнул в ладони. Придумал!

Волнение запульсировало в его венах. Усилием воли Теор подавил дрожь.

— «По одному шагу за раз», — сказала змеерыба, выбравшись на берег, — напомнил он себе. Его голос прозвучал так жалко на фоне крепнувшего ветра и близкого грома… Теор замолчал и сосредоточился на выслеживании зверя.

Теор залег на лугу. Скальпад пасся. Даже среди этого шума Теор услышал, как хрустят его челюсти и увидел, как по кустарникам волнами пробегает дрожь, когда огромный корпус ломится сквозь растительность. Теор сделал круг и оказался лицом к лицу со зверем. Взяв копье двумя руками, он метнул оружие в добычу.

Поднялась одетая панцирем шея. Раздвинулись щупальца, из них ощерился кривой рот. Три пары толстых ног вразвалку двинулись на Теора. Земля задрожала под весом тела, вдвое превосходившего охотника по размеру.

— Ки-и-йи! — В последнюю секунду Теор выбрал мишенью чудовищную горловую сумку. Копье вонзилось в нее всем своим весом, помноженным на силу броска.

Скальпад крутанулся на месте. Теору едва удалось, увернувшись, спасти свою руку от острых зубов. Голова зверя затряслась, сидевшее в горле копье уперлось другим концом в землю и расщепилось; по чешуе заструилась кровь. Теор счел рану смертельной, но ночь, увы, приближалась еще быстрее дождя. Дальше он уже не мог ждать. Теор отвязал от пояса топор, взял его в одну руку, в другую — острый наконечник. Остальные держал во рту. Обежав вокруг агонизировавшего чудовища, Теор зашел сбоку и вонзил наконечник копья в один из его глаз. Уворачиваясь от щелкавших челюстей, он несколько раз поскользнулся. Когда у него не осталось ничего, кроме ручного топора, Теор пустил в ход и его, ударяя, куда попало. Он совершенно выбился из сил, почти как его жертва, но наконец, зверь перестал двигаться и замер.

Раздумывать было некогда, следовало воспользоваться временным затишьем перед грозой. Да и свет уже исчезал на западе. Теор, как заправский мясник, принялся снимать шкуру с добычи и разделывать тушу своими каменными орудиями. Он собирался взять себе мяса не больше, чем мог унести, и пусть стервятники берут остальное. Хлопанье их крыльев и крики уже огласили окрестный лес.

Когда грубо очищенную шкуру удалось свернуть, Теор отправился назад, к вулкану, отмеряя в темноте милю за милей. После предыдущего приключения в горах, склон вулкана показался ему не выше детской горки. Но усталость брала свое, и уже на половине пути от подножия до вершины, возле вторичного кратера он шатался и дрожал с головы до ног.

К этому времени стал накрапывать дождь. Тяжелые капли хлестали кожу, а придавившая небо туча беспрестанно освещалась молниями. Когда она ударяла в массу раскаленной лавы, дождь с шипением превращался в пар. Теор вошел в эту стену белого тумана, пронизанную танцующими искрами.

Однако пар немного защищал от страшного жара, исходившего из отверстия горы. Заглянув в эту огненную дыру шириной в ярд, Теор едва не обжег глаза. Дыра ревела, вторя окружающему грому небесному. Его дыхательные щели инстинктивно сжались, защищаясь от зловонного дыма. Снова и снова приходилось ему отползать, чтобы вдохнуть немного воздуха.

Расплавленная жидкость, ярившаяся на дне, была всего лишь водой а ее температура не превышала нескольких сот градусов по Фаренгейту. Но организм Теора не мог вынести такого соседства.

И правда, невиданная мощь вызвала к жизни это чудо природы. Металлическое ядро Юпитера обернуто твердым водородом в тысячи миль толщиной. Поверх этого слоя залегает ледовый панцирь, меньшей толщины, но достаточный для поддержания нужного давления. При этом обычные молекулярные структуры разрушаются. Где-то в этих глубинах нарушено равновесие. В определенных объемах давление падает до величин ниже критических. Огромная масса льда приобретает свойства менее плотной кристаллической фазы, взрываясь при этом с силой, сравнимой с мощью термоядерной бомбы. Сжиженная взрывом вода вытекает на поверхность планеты. Испариться она не может, так как вес атмосферы слишком давит сверху. Охлаждаясь и застывая, вода образует конус, который вскоре становится горой. Это истечение может длиться веками, пока не установится новое равновесие, и вулкан не иссякнет.

Медленно, морщась от боли, Теор возвел стену из камней на нижнем уступе дыры, пока не огородил ее неровным барьером. Он почти истратил остаток сил, чтобы взгромоздить шкуру скальпада поверх барьера, шерстью вверх.

Теперь оставалось только ждать. Теор укрылся под каменным пузырьком чуть ниже по склону и стал рвать зубами кусок мяса. То, что оно сырое, его не беспокоило. Приготовление пищи на огне все еще оставалось экспериментальным высоким искусством, которое ввезли в Ниарр несколько пришельцев из Ата (у них уже давно процветало кулинарное искусство). Но ему не хватало приправ и смягчающих соков-энзимов, которыми всегда сдабривали мясо дома.

Дом… неужели он и вправду где-то есть?

Он отполз назад и подождал еще. Дождь усилился. Что ж, чем дольше и обильнее осадки, тем лучше для него. Ему пригодились бы две — три бури, но, возможно, хватит и одной. Он заснул.

Дождь продолжался всю ночь, и весь день, и следующую ночь. Человек бы не понял тяги иовианца к падению вниз с высоты; но на Юпитере это было обычным делом, ведь масштабы там не те, что на Земле. Когда поднялся последовавший за дождем туман, Теор высунулся из укрытия. У него прибавилось сил и надежды — впервые с тех пор, как он покинул побережье Гиллена. И все же его пульсы бешено скакали, пока он стаскивал с огня шкуру скальпада камнем, формой напоминавшей крюк. Твердый панцирь почернел и сморщился. Но желудок оставался нетронутым и с грохотом стукнулся о землю. Разрезав его, Теор с надеждой заглянул внутрь.

На его дне поблескивали несколько фунтов металла.

Теор осторожно обернул ладони листьями, затем достал остывшие слитки. Невозможно было объяснить, зачем скальпаду это вещество и в таком количестве, хотя он и привык вдыхать его и, возможно, использовал в метаболических процессах. Фрэзер рассказывал ему, какие шутки иногда шутит сырой натрий.

Человек объяснял, что этот элемент, растворенный в аммиаке и образовавший с ним соединения, опрашивает тучи в разные цвета. И он вступает в бурную реакцию с водой. Возможно, этим объясняются неудачи в начале развития водородной химии потому что, если выпарить аммиак…