Сергей Смирнов - Тот, кто сидит в пруду

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Митька. Он вообще был вежливым мальчиком. — Мама говорит, что коньяк клопами воняет.

— Это на взгляд пессимиста! Ну, как знаешь, — усмехнулся лейтенант. — Наше дело предложить — ваше дело отказаться.

— А вот от сигаретки я бы не отказался, — осторожно ввернул Митька. Щедрый лейтенант тут же купил ему в киоске пачку молдавского «Мальборо».

К двум часам дня они, прихватив по дороге сержанта Приходько, выдвинулись на двух «уазиках» в район Рыжовских прудов и расположились в засаде на холме, поросшем редкими кривыми сосёнками, откуда открывался прекрасный вид на дамбу и берег.

— Центр, ответь «Рубину-одиннадцать», — вышел Дед на связь по рации.

— На приёме, — тут же откликнулся голос с металлическими интонациями, прорываясь сквозь шорох помех.

— Заняли исходную позицию, ведём скрытное наблюдение.

— Добро. Ждите гостей, пять минут назад они вышли через КПП-1.

Лейтенант достал из «бардачка» аудиокассету, вставил её в магнитолу и щёлкнул выключателем.

— Вы не против, шеф? — обратился он к Деду.

— Только потише, а рацию погромче сделай, — буркнул недовольно тот. — Что там у тебя? Опять, наверное, какая-нибудь мура западная?

— Почему же мура? — притворно оскорбился лейтенант. — Очень даже хорошая группа, «Модерн токинг» называется. По-нашему это будет «Современный разговор». Вы только послушайте, какой вокал! Соловьем заливается!

— Небось, педик какой-нибудь! И откуда в тебе только это низкопоклонство перед Западом? — недовольно поморщился Дед и в сердцах сплюнул на пол. — Мне вот, например, совсем другая музыка нравится. Зыкина там, Толкунова, Лещенко. Вот это я понимаю!

— Да ничего-то вы не понимаете! — возразил лейтенант. Их словесную перепалку прервал с заднего сиденья Митька.

— Кажется, дождь собирается, — заметил он, выбрасывая окурок и закрывая окно автомобиля.

И точно, вскоре по капоту и по ветровому стеклу «уазика» забарабанили тяжёлые медленные капли. Лейтенант включил дворники, и они со скрипом начали вычерчивать на стекле дуги.

— Смотрите-ка, крысы учёные засобирались, — указал Дед на противоположный берег, где двое в высоких резиновых сапогах начали упаковывать расставленную на песке аппаратуру и, упаковавшись, заспешили вверх по тропинке к обветшалому деревенскому клубу, в котором временно расквартировались. — Небось не сахарные, не растают! А вон там… На ловца и зверь бежит!

Справа от дамбы, на ближнем берегу, кусты зашевелились, и из них выбралась неуклюжая фигура.

— Да нет, — подал голос Митька. — Это дурачок деревенский, Колюшка. Он здесь часто гуляет.

— Как бы дождь не распугал нашу добычу! — обеспокоенно пробормотал лейтенант.

Дождь усиливался. Странно, а ещё с утра на небе не было ни облачка. А сейчас все небо от горизонта до горизонта затянули низкие черные тучи. Колюшка выбрался на берег и заплясал под ливнем, нелепо размахивая руками и что-то крича.

— Ишь ты! Чему радуется, дурак?! — недобро усмехнулся Дед.

— А вот и наши клиенты пожаловали, — кивнул головой лейтенант. С лесной дороги свернула группа, направляясь по берегу в сторону Колюшки. Пять фигурок — один взрослый и четверо подростков — остановились, о чем-то, видимо, споря, оживлённо жестикулируя, указывая руками то на небо, то на прибрежный холм, где притаилась засада. Чуть позже к ним присоединился шестой, вынырнув из кустов.

— « Рубин-одиннадцать», ответь Центру! — прохрипела рация, и теперь в металлическом голосе послышались нотки испуга. — Отбой операции! Срочно возвращайтесь!

— Как?! В чем дело?! Ведь вот они, клиенты! — аж подскочил на сиденье Дед. — Центр, ответь «Рубину-одиннадцать». Видим клиентов, готовы брать! Что случилось?!

— Немедленно возвращайтесь! По информации, полученной с метеорологического спутника, в вашем районе… — дальнейшее потонуло в свисте и скрежете помех, настоящей дьявольской какофонии звуков. А потом зелёный огонёк на передней панели рации мигнул и погас. Затем, так же неожиданно, отключенная рация вдруг разразилась потусторонним диалогом. Говорили два голоса — женский, тихий и вкрадчивый, и детский, звонкий и удивлённый, на слух, принадлежащий мальчику лет пяти.

— МАМА, МАМА, СМОТРИ, ВОДА СВЕРХУ ПАДАЕТ!

— ЭТО ДОЖДЬ, СЫНОК.

— ПОЧЕМУ ДОЖДЬ?

— ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЭТОГО ЗАХОТЕЛ.

— А РАЗВЕ ТАК БЫВАЕТ?

— КОНЕЧНО.

— А НАМ ЭТО НЕ ПОВРЕДИТ?

— НЕТ, ВЕДЬ МЫ ЖИВЕМ В ВОДЕ.

— МАМА, МНЕ НАДОЕЛО ЛЕЖАТЬ ЗДЕСЬ, В СВОЕЙ ПОСТЕЛЬКЕ. МОЖНО, Я ПОЙДУ ПОГУЛЯЮ?

— НУ, РАЗУМЕЕТСЯ! ВЕДЬ ТЫ УЖЕ БОЛЬШОЙ МАЛЬЧИК.

Потом в диалог вмешался еще один голос — мужской, шепелявый и невнятный.

— ДОСТЬ… МОКРА… ДОРОГА СКО-О-ОЛЬСКАЯ… СЁДНИ ОНИ НЕ ВЕРНУЦА ДАМОЙ…

Машина дернулась и медленно двинулась вперед и вниз, к дамбе.

— Ты что, сдурел?! — рявкнул Дед.

— Да я тут не при чём, она сама, — оправдывался лейтенант, судорожно нажимая на педаль тормоза. В ту же минуту машину пару раз хорошенько тряхнуло, и она продолжила сползать в сторону дамбы.

— Всем покинуть автомобиль! Быстро! — проорал Дед, выскакивая из дверцы. — Приходько! Вон из машины! Ко мне!

Навстречу им уже нёсся обезумевший от ужаса милиционер с выпученными глазами и раззявленным в крике ртом.

А вокруг творилось невообразимое. Все скрылось во внезапно опустившемся густом тумане, по кругу заходили-зашатались гигантские смерчи, скрипело, свистело, трещало и завывало, с корнем выворачивая деревья и поднимая клубы пыли. Куда-то подевался Митька, и в кисельном, клочьями несущемся тумане его было не отыскать. Внезапно и дамба под ногами доблестных работников спецслужб содрогнулась и начала рассыпаться на куски.

— Вперед, в Рыжово! — орал Дед, с трудом перекрикивая рёв урагана и таща за шкирку своих впавших в прострацию подчинённых. Они еле унесли ноги с разрушающейся дамбы и, карабкаясь до скользкому берегу в сплошной стене воды, кубарем скатились в сорванные с петель ворота склада минеральных удобрений, недавно восстановленного после пожара. И забились в угол, дрожа от страха и от холода, тесно прижимаясь друг к другу. Кто-то тихонько и жалобно заскулил, и Дед, не разбираясь, хорошенько встряхнул обоих своих подчиненных и жутким голосом прохрипел:

— Тихо! Сидеть и не рыпаться!

А разгул стихии продолжался со страшной силой. Смерчи обходили пруды по кругу, точнее, по спирали, всё сметая на своём пути. Уцелели только каменные строения, а много ли их в деревне — раз-два и обчёлся: заброшенная церковь, магазин, клуб, те же склады минеральных удобрений, с которых, помимо ворот, сорвало крышу, но стены выдержали бешеный напор ветра. На поверхности пруда вздувались и лопалась разноцветные пузыри, а потом водная гладь вздыбилась, свернулась в гигантский жгут, устремлённый к чёрным небесам. Водяной смерч тоже прошелся по окружности, неся с собой ил, тину, камни, прибрежную траву, кусты, некую светящуюся субстанцию, и водопадом рухнул вниз. Дно пошло трещинами и провалилось в бездну. Взбаламученная вода ушла с шипением в образовавшийся каньон, способный поглотить пятиэтажный дом, и засветилась оттуда зловещим фиолетовым мерцанием, ходя тяжелыми маслянистыми волнами.