Сергей Смирнов - Тот, кто сидит в пруду

— Виктор Александрович, что это? — прошептал Андрей.

— Похоже, наш малыш вышел погулять. Мы все угодили в мышеловку… Конечно, быть игрушками у неведомого монстра — невелика потеха…

Учитель был растерян и подавлен. Кто-то жалобно затянул за спиной, из глубины церкви:

— Сёдни они не вернуца дамо-о-ой…

Фиолетовый купол грузно навис над Рыжовым и окрестностями. Жизнь в городке изменилась. Заглохла. Потухла. «Летчиков» почти не осталось, офицеров перевели в другие однотипные части на необъятных просторах Союза. Солдат на охрану складов, хранилищ, гаражей и штаба требовалось немного. А штаб, естественно, трудился в поте лица. Переписка с всякими входящими-исходящими увеличилась многократно. Планирование мероприятий в связи с изменившимися условиями становилось важнейшим направлением в работе штаба. Многочисленные проверяющие из различных комиссий вплоть до Генштаба, слюнявя пальцы, перелистывала многотомные «Планы мероприятий», с умным видом спрашивали: «А почему?..» — и оставаясь обычно недовольными работой штаба, давали ценнейшие указания, определяли сроки устранения, из-за чего Планы расшнуровывались, офицеры штаба что-то лихорадочно переделывали, вызывались машинистки секретной части, которые круглосуточно печатали многократно перечеркнутые и обязательно дополненные документы, тихо, сквозь зубы, но зло, матерясь.

Но особенно трудно было с комиссиями «политрабочих», как по старой памяти называли «тружеников идеологического фронта». Вот эти проверяющие давали указания, не скрывая чувства своего превосходства, но конкретно, вроде: «А почему нет мероприятий по искоренению недостатков, указанных Министерством обороны на встрече с выпускниками Академии 25 мая?», «А почему не учтены выводы Научно-практической конференции в Москве по вопросам усиления идеологического влияния на подчиненных со стороны командиров, прошедшей 21–29 июля прошлого года?», «А почему не отражены положения Директивы Генштаба N 00849/675031 в части, касающейся усиления воспитательной работы с подчиненными в условиях особой ситуации»? и т. д., и т. п.

Все, и проверяющие, и местные командиры, конечно, понимали, что вся эта работа — туфта, видимость, показуха, а на основное намекалось уже часам к двенадцати, вполголоса, со скромно опущенными долу очами: «Где бы нам пообедать?..» В положенное время, иногда и чуть раньше, и начинались эти обеды, плавно переходящие в ужины. А вот до завтрака следующего утра не выдерживал почти никто, несмотря на всю тренированность в бесчисленных командировках. Гудели по-черному везде. И в солдатской, и в офицерской столовых, в кафе, расположенном на первом этаже гостиницы, в кабинетах командиров и во множестве прочих укромных и уютных уголков. И, конечно, в номерах гостиницы.

Генералов потчевали коньячком, полковников и подполковников — водочкой, а остальная шушера от майора и ниже довольствовалась спиртяжкой. И закусывали тоже по-разному, в строгом соответствии с табелью о рангах: генералы в так называемых номерах «люкс» разными разностями из молодых телят, барашков, цыплят (все это в изобилии водилось на хоздворе как раз для такого случая, а также для прокорма многочисленных прапоров из тыловых служб и очень немногочисленного, установленного личным устным приказом командира списка ближайшего его окружения). А готовил всё это только повар Гога-грузин, призванный по личному распоряжению какого-то высокого начальника и направленный целевым указанием именно в эту часть, а до того бывший шеф-поваром ресторана в Сухуми. Прислуживали в номерах «люкс» разбитные быстроглазые, белозубые и крутобедрые уборщицы-подавальщицы. Остальные довольствовалась жареной картошкой и тушеным мясом в бачках, квашеной капустой, солёными огурцами в банках. И начиналось «подведение итогов».

Наутро же, часам к десяти, прямо в кабинет командира вваливалась группа «клерков», так называли особо доверенных лиц-организаторов. Они тыкали немытыми пальцами в смердящие рты, где еле-еле ворочались обмётанные белым и жёлтым налётом языки, и заявляли, что «в роте пло-охо!»

Командир вызывал автобус, все эти проверяющие отвозились на природу, на полянку в лесу с видом на Сферу, где на грубо сколоченных столах в стиле модных военно-партизанских мероприятий горками лежали фляжки с водкой, а рядом — открытые банки тушенки, горячая отварная картошка в огромных мисках, кружки с капустным рассолом, крупно нарезанные буханки хлеба. Что ещё для окончания работы комиссии требовалось?! Ничего! Всё путём!

После «подведения итогов» все, группами и в одиночку, фотографировались на фоне Сферы, и это тоже входило обязательным пунктом в программу проверки. Фотографии были отличного качества, но слишком откровенные, и поэтому почти все проверяющие по дороге домой, глядя на свои помятые и рожи, рвали снимки на клочки и выбрасывали их в окно автобуса.

Когда стихия утихомирилась и в церкви был наведен относительный порядок, на колокольне решили устроить круглосуточный пункт наблюдения. Ребята дежурили по два часа, сменяя друг друга. Остальные в это время совершали вылазки в окрестные дома, искали оставшихся в живых селян, пополняя скудные запасы продовольствия. Странно, но ни в одном из домов не было обнаружено ни души, с продуктами дело обстояло чуть лучше: Витька с Юркой притащили после одной из очередных вылазок два полных рюкзака с картофелем и зимними заготовками — вареньями, соленьями и маринадами. Так что первое время можно было худо-бедно перекантоваться. Тушу обезглавленной коровы отнесла поближе к церковным стенам, под навес, и поначалу объедались шашлыками, готовить которые большим мастером оказался Метис.

Андрей, поднявшись по винтовой лестнице на колокольню, обнаружил Витьку, облюбовавшего деревянный ящик и прильнувшего к окулярам бинокля, захваченного в поход на пруды предусмотрительным Папой Карло.

— Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время! — гаркнул он над ухом Слона, так что тот от неожиданности даже подскочил на ящике.

— Толстый ,дурак ты и не лечишься! Зачем же так людей пугать? Так и заикой недолго сделаться!

— Ладно, ладно, — примиряюще откликнулся Андрей, протягивая другу самодельный шампур с шашлыками. Шампуры делали из сварочных электродов, в изобилии обнаружившихся в соседней колхозной мастерской. — Как обстановка?

— Всё спокойно, посторонних поблизости не видать. Правда, в конце улицы я видел двоих мужиков, так они шли в противоположную сторону, к сельсовету. Далеко было, подробностей я не разглядел.

— Понял, пост сдал — пост принял, спускайся вниз, с тобой Папа Карло поговорить хочет.