Андрей Попов - Сломанная вселенная

– Неплохо сказано, неплохо… Особенно вот это: «холодный рассудок на помощь придет». Иными словами, как я понял, мне остается только один путь — разгадать оставшиеся две загадки самому, полагаясь на своих невидимых друзей — ум и интуицию.

С каждым словом Максим говорил все тише и неуверенней, было заметно, что он не очень-то на себя надеется. Далее он высказывался еще более невнятно и отрешенно, более обращаясь к самому себе, чем к собеседнику:

– Но бедная принцесса… как она страдает… одна во всем замке…

Алан, похоже, продолжая собственную тему, заметил:

Максим растормошил память, стараясь вызвать из нее образ прекрасной пленницы. Но увы! Перед глазами мельтешили лишь самые общие черты лица. Он никак не мог ясно вспомнить: как же выглядела принцесса. Виденная лишь однажды, лишь мимолетом, она оставила после себя туманный загадочный облик, но одно он помнил определенно — она была очаровательна.

– Эх, принцесса… ты стала болью для моего счастья и отрадой для моего горя. О как! Еще бы в рифму все это завернуть… Если бы я умел так же хорошо сочинять стихи, как ты, Алан, я бы посвятил ей целую поэму… Алан, где ты?

Максим посмотрел по сторонам, но поэта нигде не наблюдалось.

– Алан!

Тишина… Лишь мягкое шуршание ветвей. Его присутствие, его поэзия, вся эта встреча казалась столь быстролетной, что невольно пришлось усомниться — существовала ли она вообще. Ушел, даже не попрощавшись! А может, ему наскучил разговор? Ну конечно! Разве могут истинные поэты долго выносить банальную прозу? Максим печально вздохнул. Он попытался сообразить где находится и тут в довершение всех проблем понял, что еще и заблудился. Спасительная тропинка где-то затерялась в траве, деревья стояли молчаливые, сонные и ко всему безразличные. Он обвел взором все стороны света и увидел устремленную выше небес ось Z. Она была где-то на границе зрительных восприятий и тянулась по воздуху пунктирной линией, то прячась, то выглядывая из-за занавеса густых облаков. Солнце, скрытое теми же облаками, вообще не было видать — лишь размытое бесформенное свечение, расплывшееся по небу, словно свет вылили сверху из какого-то стакана, и он ярким пятном висел над Мирозданием, озаряя все вокруг своей матовой бледностью.

В какой-то момент Максим услышал всплески воды. Значит, близко река — другой вывод сделать трудно. Найти Лодочника и паром теперь уже не составляло никаких проблем. Он перебрался на противоположный берег и решил еще немного побродить по лесу — без всякой цели и без всякого смысла. Просто так. Поглядеть на деревья, цветы и вечно меняющиеся облака, да еще послушать всплески волн, в коих присутствовало что-то убаюкивающее. Когда маленький лесной массив очередной раз оборвался, перед взором открылись просторы большой равнины, и была она в чем-то очень знакома… Он пригляделся.

Так оно и есть! Это же долина Абсурда! Еще один неразгаданный ребус Мироздания.

– Ну вот мы и встретились, — сказал Максим, припоминая все, что слышал о ней. Вроде какой-то математик не в силах был решить здесь некую теорему, после чего проклял это место.

Впрочем, проклятие явно не испортило внешний вид долины. Она выглядела не просто прекрасной, но и довольно соблазнительной, искрясь пестрыми цветами, как неким естественным природным фейерверком. Так и хотелось пробежаться по ее сочной траве да нарвать вон тех розовых букетов, что виднелись вдали, в самой ее глубине. Некоторое время воля колебалась между страхом и крайним любопытством. Это зловещее колебание пришло вместе со жгучим искушением: ситуация, когда где-то в глубине сознания ты уже согласен поддаться соблазну, но там же, внутри, что-то еще протестует, пытаясь тебя задержать. Создается видимость внутренней борьбы, исход которой предрешен.

Так было сейчас и с Максимом. Господин Философ и Придумаем категорически запретили ему даже ступать сюда ногой. Заинтригованный рассудок и воспаленное любопытство были другого мнения.

– И что такого со мной может случиться? Думаю, после того, что довелось пережить в царстве Зла, вряд ли произойдет нечто худшее. — Максим изредка разговаривал сам с собой, особенно, когда хотел себя успокоить.

Его внутренний собеседник привел достаточно веский аргумент. И он сделал шаг, второй, третий…

Абсолютно ничего не изменилось. Секундная нерешительность сразу улетучилась, всякие страхи стали казаться какими-то выдумками, в лучшем случае — чьей-то не совсем удачной шуткой. Он побежал по траве, вдыхая новые оттенки ароматов, исходящих от обильно растущих цветов. Все-таки жизнь прекрасна! Все проблемы и невзгоды стали казаться такими ничтожными и вздорными, что даже не хотелось о них размышлять. Максим окунулся в мягкую зелень и долго смотрел в небеса, наблюдая, как над ним бесшумно проплывают облака, которые вечно куда-то спешат: или от чего-то убегая, или что-то пытаясь настигнуть.

Он хотел проникнуть взором в трансцендентный, недоступный глазу небесный мир — тот, что намного выше облаков, лежащий за пределами наших мечтаний, возможно, около Верхней Бесконечности, где кончается ось Z, кончается пространство, кончается время и все, что оно способно собою отмерять. Так что же творится там? Порой возникало необъяснимое спонтанное желание размышлять о том, что не могло существовать даже в мыслях, и фантазировать на тему, лежащую за границей самой беспредельной фантазии.

Впрочем, очередной порыв мечтательности не на долго вывел Максима из колеи реальных событий. Он оглянулся. Кругом — многоликие цветы, пышный травяной настил, делающий землю мягкой как перина, до тошноты ароматизированный воздух… Вот такова эта долина Абсурда — «ужасное» место, где творится что-то неладное и недоступное разумению. На самом же деле — самая заурядная равнина, на вид лишь чуточку покрасивей всех остальных.

Философ утверждал, что путники, забредшие сюда, внезапно глупеют и чуть ли не заболевают рассудком. Но кажется, все было в точности до наоборот. Став бродить по просторам полулегендарной долины, Максим вдруг ощутил в себе небывалую ясность ума и трезвость мысли, ранее совершенно неведомые. Откуда-то появилось страстное желание думать о высоких материях, изобрести собственную фабулу жизни, дать всем вещам и событиям свой порядок и истолкование.

Максим приметил одну мудрость, ранее ускользающую от внутреннего взора, и именно: все вещи в находятся в перемещении, и перемещение — есть внутренняя суть всякого метафизического явления. Пояснить? Поясняем специально для недалеких. К примеру, усилиями двух шагов он способен переместить весь мир (на целых два шага!), а лишь небольшим поворотом головы может заставить его вращаться. И странно, как такая очевидная мысль раньше не приходила в голову? Да ведь здесь речь идет ни много ни мало, как о величайшем открытии! Перемещение — это основополагающий постулат Мироздания! Звучит он так: ВСЕ ТЕЛА НАХОДЯТСЯ В ПЕРЕМЕЩЕНИИ, ПЕРЕМЕЩАЯ САМИХ СЕБЯ И ПЕРЕМЕЩАЯ В ДРУГОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ УЖЕ ПЕРЕМЕЩЕННЫЕ ТЕЛА.