Александр Потупа - Эффект красной черты

Они первыми бьются лбом в опасность и кричат о ней, и твой долг, Боб, слышать их крики. Если бы не они, мы до сих пор бегали бы за мамонтами, размахивая палками и камнями.

Ты скажешь: теперь мы носимся друг за другом, размахивая ядерными боеголовками и лазерными пушками. Верно. Но не это определяет эпоху. На планете так или иначе кормится семь миллиардов человек, и кое-кто из них успел побывать на Луне и Марсе, а сейчас летит к спутникам Юпитера и - что, может быть, самое главное - пытается преобразовать человека и общество здесь, на Земле.

Так вот, прислушайся к людям, о которых через столько-то лет или веков скажут: если б не они, мы до сих пор носились бы друг за другом, размахивая ядерными боеголовками...

Прислушайся, Боб, потому что настоящее, в которое ты целиком погружен, никогда не состоит из одного только настоящего. Настоящее - это сжатая пружина памяти и предвидения, и упаси нас господь забыть об этом и подставиться под адский удар с того или иного конца.

Извини, Боб, по неискоренимой привычке я говорю темнее Дельфийского оракула. Но слушающий да услышит!

УОНДЕРИНГ".

Президент умолк и потянулся к стакану с соком.

- По-моему, мы не можем рассчитывать на этого Уондеринга, - задумчиво произнес Сэм. - Он явно не с нами... Вот уж не подумал бы. Мне казалось, они с Файтером смертельные враги - как раз из-за этих эвроматов, или нет?

- Между смертельными врагами и смертельными друзьями невелика дистанция, - усмехнулся Джи-Пай. - Древний Фил может видеть в Файтере свое, так сказать, лучшее я, то, которое он сам не сумел реализовать. Такое бывает...

- Давайте разбегаться, только без всяких красных смещений, - со слабой улыбкой сказал Президент и потер переносицу. - Уондеринг считает меня вашим стандартом, а стандарту положено веровать. Так вот, я хотел бы верить в добрую волю Уондеринга.

- Смотри, Бобби, - вставая, сказал Сэм. - Я профессионал и чувствую, что этот Файтер блефует. Мои ребята могут легко проверить мою гипотезу. Впереди целая ночь, а другой у нас может не быть...

"Я теряю целых семь ночей с Мэри и то не давлю на Боба, - подумал Шедоу. - Лишь бы этот бык не наломал дров... Если он на свой страх и риск потрясет Файтера, все пропало. Мы наверняка попадемся в какую-то простенькую ловушку, а главное - сорвется вся моя игра... Древний Фил недаром решился на завтрашнюю поездку. Он прозрачней, чем думает, для меня - прозрачней... И хорохорится - куда тебе там! Иначе зачем он стал бы носить свой парик? Ведь все знают, что он давным-давно лыс, как колено... Ему неохота выглядеть стандартным яйцеголовым. Как же - сокрушитель стандартов! Значит, он еще рассчитывает совершить то, что не успел в своей слишком долгой и слишком праведной жизни - вот и вся психология... Пусть совершает!"

- Я тоже вполне доверяю Древнему Филу, - вступил он в разговор, - и прошу тебя, Сэм, не предпринимать ни одного шага против Файтера. Во всяком случае ни одного шага, не согласованного с Бобом и со мной. По-моему, завтра днем все экземпляры его доклада лягут на этот стол.

Президент удивленно посмотрел на Шедоу, но ничего не сказал.

"Надо как-нибудь выяснить, не скрывает ли и Файтер идеально отполированный шар под своей роскошной шевелюрой", - мелькнула у Шедоу весьма никчемная, хотя и слегка позабавившая его мысль.

8

Раннее утро с трудом втискивалось в сознание Джима Файтера. Он лениво встал и с полчаса бесцельно проблуждал по коттеджу, таская на себе совершенно опустошенную снотворным и оттого бесполезную голову. Потом заставил себя сварить кофе и несколько минут поболтаться под душем. И снова стал бродить по комнатам, утешаясь вновь обретенной способностью к размышлениям.

Вот уже утро, думал Файтер, и ничего не произошло. Тройная доза снотворного, достаточная для длительной блокады действия Труз-маски, не пригодилась, только довела до одури. Похоже, все обо мне забыли...

Тишина. Я всю жизнь гнался за тишиной, и вот она - настоящая тишина. Садись за стол и твори, все звуки ушли из этого дома. Не носится по лестницам с громом стартующей ракеты младшенький, Пит, не пристает с заковыристыми вопросами старший, уже понемногу бунтующий Джимми. И средний, Энтони, тоже не встревает в самый неподходящий момент с предложением сыграть в шахматы. Мало ему домашней ЭВМ, мало она его бьет... И Сьюзи не придет в мой кабинет и не станет тыкаться носом в затылок, как щенок, которому скучно...

Вот так, садись и твори - перекраивай Вселенную и человека в идеальных условиях комфортабельнейшей из одиночных камер.

Нет, ничего не перекроить - тишина кричит памятью, дом кричит всеми голосами пустых комнат, голосами, которые накопились здесь за много лет. И кажется, все бы отдал, чтобы оживить эти голоса, выдавить их из тюбика памяти в этот дом, заполнить его реальным мельканием, звуками, запахами...

Запахи - первый и последний наш свидетель, думал Файтер, они напоминают о том, что крохотные существа, еще не клетки, а так - какие-то микроскопические пульсирующие комочки, ощущали мир в потоках молекул - на вкус и на запах. И вот запахи остаются и преследуют нас, как сигналы из миллиардолетнего далека, как зов истоков зарождающейся жизни. От шарфика Сьюзи до ночной посудины Пита - все кричит в этом доме, кричит и сводит меня с ума, меня, вытолкавшего своих ребят в пустоту...

Не было выхода... Все так, отсутствие выхода, мнимое или реальное, лучший способ убить сожаления. И еще проще - назад не воротишь! Чего уж там думать-горевать, когда есть магическое - назад не воротишь...

Так или нет? Может, не поздно и воротить? Поехать к Бобу или просто позвонить. Сказать ему: слушай, Бобби, я погорячился. Я думаю, что мир и вправду вот-вот рухнет в тартарары, но Бог с ним, с миром. Давай жить дружно и потом - дружно гореть в общем костре. И пусть милые голоса снова наполнят мой коттедж, и я позову тебя, Боб, на маленькую вечеринку. И мы пустим сюда нескольких корреспондентов - пусть немного заработают и пусть разнесут по всему миру весть о личной дружбе Президента с шефом Эвроцентра, и ты как бы возложишь руку на далекое будущее нашей цивилизации, пусть и несуществующее... И это даст тебе новых избирателей, а мне - новые миллионы на расширение Эвроцентра...

Я позвоню тебе, Бобби, думал Файтер, позвоню и скажу: я - подлец, мистер Президент, такая вот штука, я - подлец. Арестуйте меня. Целых три дня я знал результат Эвро-5 и молчал. Целых три дня я пытался надежно спрятать свою семью от ищеек Сэма. Я не боялся его Труз-масок, не боялся, что меня по-простецки возьмут за горло, я был уверен, что успею использовать особую ампулку и сраму не приму. Но меня могли взять за иное за Пита или Сьюзи, и тут конец. Потому что я слаб, слаб, как последний паршивец в стаде добропорядочных граждан, слаб, потому что мучения одного из моих сыновей могли бы заслонить от меня вид вымирающей планеты.