Владимир Свержин - Семена огня

– Господи, ну не балбесы ли? – огорчился Лис. – Ваше счастье, что на моем месте оказался я. А был бы, скажем, Вальдар, он бы вас еще в лесу, там, у камеры перехода, до лучших времен заставил самоокапываться в полный профиль и такой же фас. А после этого отправился бы на дело сам. И не успели бы вы докопаться до сути, глядь, лучшие времена настали, поскольку господин инструктор уже вернулся с победой. Нет, вру: он взял бы с собой Женечку и терпеливо сносил ее измывательства. Потому как настоящего рыцаря с этой позиции не собьешь. Думайте, мальчики, думайте!

Молчание и печальные вздохи были ему ответом.

– Ладно, – досадливо скривился Лис – попытка мозгового штурма провалилась. Хочется верить, что у вас еще будет время научиться многим полезным вещам, а пока что, граждане заключенные, смотрим и запоминаем. – Сергей стал в позу опытного экскурсовода. – Сейчас, дорогие друзья, мы с вами находимся в подземном служебном помещении храма неведомого античного бога. Впоследствии, как уже верно было замечено одним шибко умным выпускником Сорбонны, это помещение было приспособлено для содержания арестантов. Но сей печальный факт в комментариях не нуждается. – Сергей поднял указательный палец. – Нас сейчас куда больше интересует, так сказать, первоначальное предназначение этих слабоосвещенных палат.

Дело в том, уважаемые посетители, что после удачного похода императора Септимия Севера на Восток римская архитектура получила мощный импульс – не побоюсь этого слова, пинок – со стороны Персии и того пестрого базара, который образовался на руинах некогда грандиозной Вавилонской цивилизации. В частности, при императоре Севере, потомком которого был Каракалла, распорядившийся соорудить всю эту хрень, боги, наконец, обрели право голоса. Причем, для чуткого уха в этих голосах как-то странно угадывались интонации местных жрецов. Ну как, щелкнуло шо-нибудь?

– Господин инструктор имеет в виду, что в этом подвале находились голосовые трубы? – радуясь догадке, воскликнул Ла Валетт.

– Наконец-то! Гениально, Бастиан! Если б мы уже не сидели, я б сказал: садись, пять. Верно. Сюда, прямо из потолка тянулись длинные медные трубы, одна или несколько. Для нас лучше, если несколько. Эти раструбы уходили широкой воронкой в каменную толщу. Над воронкой стоял постамент с довольно хитрым устройством внутри. Снаружи вроде камень камнем, а под статуей – двояковогнутая чаша, сообщающаяся небольшим отверстием.

Сверху, над постаментом, полый бронзовый представитель Олимпа с чуть приоткрытыми губами. Вдруг шо не так, ну, скажем, подношение не понравилось, – из божественной утробы звучал голос. Да не просто голос, а рев, от которого у галльских варваров штаны в секунду мокреют: «А шо это ты мне, хрен собачий, сало прошлогоднее принес, и шмурдяка мало?! Как хочешь теперь с тевтонами дерись. Болтов тебе тачку, а не молнии».

С того, наверное, арбалетные стрелы болтами и называются. – Лис на мгновение задумался. – Но к делу это не относится. Нас куда больше интересует другое. Олимпийца давным-давно пустили на переплавку или закопали где-нибудь в пылу борьбы с языческими пережитками. А вот шо у нас со звуковой трубой и постаментом – хорошо бы выяснить, потому как в подобный лаз человек средних размеров мог бы протиснуться. Конечно, отверстие здесь в своде маленькое, но вместо прочного римского бетона место соединения медной трубы с каменным резонатором обычно замазывалось алебастром. Ход мыслей усекли?

– Да, господин инструктор! – хором ответили стажеры.

– Вот и славно. Тогда улыбнитесь, в конце концов. Не ходите, как тараканы, обдолбанные дихлофосом! Нельзя историю делать с такими лицами, детей же потом не заставишь учебник открыть! Марш-марш вперед, искать путь наверх! По идее, если сверху отверстие не замуровали вдребезги и наповал, то в сырую погоду там должна скапливаться влага.

– Но сейчас же сухо, – удивился Карел.

– Твою бы наблюдательность, да в мирных целях. А не сейчас?! Все эти годы сухо было? Включи мозги, вода тут со свода веками капает. Кстати, соколы мои подземные, шо у вас на тему ковырялок?

– Люди Пипина все забрали, – вздохнул Карел, – и меч, и кинжал.

– У меня тоже, – с тоской в голосе поддержал его Ла Валетт, показывая запястье, где обычно крепились ножи.

– Непруха, – Лис покачал головой. – Ладно, держите. – Он потянул изрядно затертую пряжку ремня, демонстрируя примыкающий к ней стальной клинок длиной в ладонь. – В общем, работайте, как с перепугу, потому как времени мало, а шо там наверху – одному богу пока известно. И постарайтесь не сломать инструмент, он еще пригодится.

Комната, в которой была заключена Благородная Дама Ойген, совсем не напоминала подземелья. По меркам Темных веков она была даже светлой, и сквозняк, гулявший меж бойницами, подрядился на роль кондиционера в апартаментах будущей герцогини Нурсийской. Сквозь узкие прорези в каменной толще Женечка видела широкое поле, разбитые на нем шатры, множество вооруженных людей и еще больше коней у коновязей. С помощью нехитрых геометрических вычислений она определила, что комната расположена метрах в десяти над землей – если прыгать, разбиться насмерть, может, и не разобьешься, а вот ноги поломаешь наверняка. При этой мысли Женя погладила собственные лодыжки, будто жалея их. Нет, столь варварское обращение с собственным телом ей вовсе не улыбалось. Надо придумать, как спуститься.

Ей вспомнились связанные простыни, о которых она читала в детстве в каком-то авантюрном романе. Замечательная идея, вот только одна беда: никаких простыней здесь и в помине не было. Лежанка застелена медвежьей шкурой, – станет холодно, закутывайся, – вот тебе и простыня, и одеяло, и подушка. А медвежью шкуру, как ни силься, руками не порвешь. Тут без ножа не обойтись, хоть плохонького, но чтобы можно было нарезать шкуру полосами. Да и бойница – она попробовала протиснуться в одну из них – совсем узкая. Значит, нужно придумать что-то другое.

«А как нам решить эту задачу, ответит Женя Гараева», – всплыло у нее в голове традиционное обращение классной руководительницы. Она сделала три глубоких вдоха. Надо успокоиться, взять себя в руки и придумать. Сергей же сказал, что у нас есть фора. Женечка поймала себя на мысли, что назвала инструктора попросту Сергеем. «Неужели этого грубияна, насмешничающего по поводу и без повода, мне больше не хочется стукнуть чем-нибудь тяжелым? Как такое может быть? Стоп! О чем это я? – Благородная Дама Ойген резко оборвала собственные мысли. – Надо думать о побеге, о том, как помочь ребятам.

Так, за дверью часовой, кажется, один. Можно попробовать заманить его сюда и обезоружить. Впрочем, сделать это непросто, наверняка он предупрежден, чего от меня можно ждать, и будет настороже. Да и что бы ни рассказывали на тренировках, одолеть в рукопашной схватке опытного, ловкого, да еще и вооруженного мужчину – совсем не просто. Боли они тут боятся куда меньше, чем в нашем мире, так что любым, даже самым ловким броском, стражника можно только раззадорить».