Евгений Прошкин - Эвакуация

- Даешь пятилетку за три года! - воскликнул он и азартно раскрыл следующую папку, однако организм, истощенный кратким, но интенсивным запоем, требовал передышки.

Олег отодвинул бумаги и похрустел пальцами. Да, без отдыха не обойтись. Он спохватился, что с самого утра не выкурил ни одной сигареты. Этот промах следовало исправить.

В курилке Карпов вспомнил, что завтра пятница и Шеф, как всегда, отчалит пораньше. Вслед за ним незаметно рассосутся и остальные, часам к четырем в отделе уже никого не будет, поэтому остатки можно смело растянуть на полтора дня. Порыв трудолюбия подходил к концу, и такое решение Олег счел мудрым, тем более что щенячья благодарность к начальству стала понемногу иссякать. Спасибо Валерьянычу, что не уволил, но зачем же надрываться? А уволить-то, между прочим, было за что. Конечно, Карпов надеялся, что так круто с ним не обойдутся, но выговорочка ожидал темперамент у Шефа был самым что ни на есть холерическим. И вдруг на тебе: "оформим задним числом". С чего это он так раздобрился?

Карпов бросил окурок в изящную урну и пошел к своим отчетам.

Мысль о еде была противна. Работы оставалось еще вагон с телегой, и он пригорюнился. Миша, как всегда, обыгрывал компьютер в преферанс, а Сан Саныч читал очередной детектив. Олега разобрала досада.

Неужели никто даже не почешется?

- Миш, - не выдержал Карпов. - Пособил бы, а?

- Ну ты орел! - возмутился тот. - Как квасить - так один, а как работать - так всем миром?

- Благодарствуйте. Попросишь меня теперь!..

Сан Саныч с трудом оторвался от книги.

- Ты, Рыбкин, того. Не огрызайся!

Олег хотел было ответить, что читать о том, как "одним метким ударом он выбил бандиту два зуба и глаз", - это плевок в лицо мировой культуры, но передумал. Вместо этого он подгреб пачку сигарет и снова вышел из комнаты. Ему захотелось вырваться на улицу - там, на свежем воздухе, собраться с мыслями будет легче.

Итак, Шеф из престарелого диктатора превратился в пожилого добряка и вместо того, чтобы сделать матерную запись в трудовой книжке, ограничился отеческими наставлениями. Превосходно. Такой начальник - мечта любого служащего. Зато народ потерял всякую совесть. Где же старая добрая традиция отдела - помочь тому, кто не справляется, а потом получить с него законную бутылку? Испортились коллеги. Что с ними стряслось?

Ответ был известен. Просто Карпов боялся его произнести. Боялся даже мысленно сформулировать, и от этого становилось особенно погано, поскольку себе он никогда не врал.

Он незаметно дошел до перекрестка и свернул направо. На его пути лежала аптека, около которой несколько пенсионерок устроили самостийную распродажу лекарств. Ассортимент был неширок и безобиден: анальгин, аспирин, шуршащие упаковки бинта, пахучие горчичники и прочее в том же духе. Одна из старушек торговала травами. Помахивая маленькой метелкой, она нараспев приговаривала:

- От почек, от сердца, от мигрени, от нервов...

- От нервов тоже есть? - поинтересовался Карпов.

- А как же! Вот в этих мешочках, гляди. Специальный сбор.

- И что за сбор? Не конопля? - пошутил Олег.

- Не обижай бабку, милок, - укорила та. - Сама заготавливаю. Да не под Москвой, где копоть одна, а в Рязанской области! Сама и сушу, сама и сбираю. Все ихологичиски чистое.

Карпов невольно хохотнул.

- Ты посмейся, посмейся над бабкой-то! Бабка ду-ура.

- Так я насчет нервов, - напомнил Олег. - Из чего он состоит?

- Тут у меня корень валерианы, цветки пустырника, да много всякого. И еще зверобой. Зверобой - обязательно. Я его везде добавляю, даже в чай. И тебе советую.

Купив пакетик снадобья, Карпов вернулся в отдел. Достав из шкафа свою кружку, он сковырнул прилипшую ко дну соринку и включил чайник.

О травке Олег вспомнил только через час, когда заварка уже совсем остыла. Он самоотверженно выпил горькую жидкость, а разбухшую гущу выплеснул в корзину для бумаг.

То ли от бабкиных корешков, то ли от самовнушения, Карпов успокоился так, что, казалось, обрушься потолок - он и бровью не поведет.

Потолок, само собой, не падал, и вообще, ничего такого не случалось.

Олег вздрогнул и отложил ручку.

В комнате действительно ничего не происходило. То есть абсолютно. Из приоткрытого окна слышался птичий гомон и шелест автомобильных покрышек. В коридоре приглушенно звучал непечатный диалог двух рабочих, тащивших какую-то тяжесть. На левой руке тонко тикала секундная стрелка. Дышал вентилятор в системном блоке компьютера. Все остальное молчало.

Карпов, не поворачиваясь, оглядел комнату. Даже для восковых фигур Миша с Санычем выглядели слишком мертво. Музейные истуканы занимают более-менее естественные позы, и их лица имеют хоть какое-то выражение, эти же были похожи на брошенные манекены: спина прямая, ладони на коленях, голова приподнята, глаза-пуговицы смотрят вперед. Они сидели не шевелясь, будто для их оживления требовалась специальная команда.

Ручка скатилась на пол, и кабинет встрепенулся. Сан Саныч переворачивал страницу, Миша трепался по телефону. Только что Карпов видел оцепеневшие мумии, но сейчас он в этом уже сомневался. Он снова замер, прислушиваясь, хотя заранее знал, что наваждение вряд ли повторится. Саныч так увлекся книгой, что принялся барабанить по столу.

Олег почувствовал, что целебная травка его больше не удержит.

Вскочив, он подбежал к Мише и вырвал у него телефонную трубку.

- Мне срочно! - пояснил Карпов, но прежде чем нажать на рычажок, поднес трубку к уху.

В ней раздавались короткие гудки.

- Ты с кем разговаривал? - набросился он на Мишу. - Со святым духом? Или сам с собой? Поговорить - поговорил, а номерок-то набрать забыл! Ха-ха-ха!

- Совсем сдурел? Тебе к врачу надо, - опешил тот.

- Сам сходи! - окрысился Олег. - Чего ты прикидываешься, а? Я же видел, как ты кемарил.

- Да, Рыбкин, что-то ты не того, - подал голос Саныч. - Человек полчаса разговаривал, вон, ухо аж красное, а ты - "кемарил".

Ухо действительно было красным, а трубка - влажной от пота.

Показалось?!

- Мне нужно было... срочно... Извини, Миш. Извините меня, - пробормотал Карпов, обращаясь к обоим, и выскочил в коридор.

Олег летел к Шефу. Он еще не знал, что делать - стоять на коленях или грозить самоубийством, но отдых ему был просто необходим. Неделя, как минимум. Иначе можно свихнуться - как Миша, как Саныч.

"Разыграли! - догадался он неожиданно. - Вот гады! И когда только сговориться-то успели? Ловко у них получилось, молодцы!

Сволочи. А чего я так завелся? Ребята пошутили, ну и что? Или, может, бабка мне не той травы дала? Может, у нее тоже свои приколы?

Кругом веселье!"

В приемной никого не оказалось. Унявшись, Карпов осознал, что отпуск после трех прогулов - роскошь, недоступная даже для генсека ООН.