Евгений Прошкин - Эвакуация

Олег уже собирался вернуться в свой кабинет, как вдруг порыв ветра распахнул окно, и вместе с ним медленно отворилась неплотно закрытая дверь Валерьяныча.

Шеф не шевелясь сидел в той же позе, что и те двое. Мышцы лица были расслаблены, отчего начальственная физиономия выглядела глупой и безвольной. Версия участия Шефа в глобальном первоапрельском заговоре пугала Олега своей дерзостью. Оставалось только одно: его никто и не думал разыгрывать. Обычное поведение обыкновенных зомби.

Все в порядке.

Олег продолжал завороженно наблюдать. Теперь уже стало ясно, что это вовсе не галлюцинации.

Шеф не замечал Карпова и по-прежнему не двигался.

Сзади незаметно подошла Леночка.

- Что вы хотели? - спросила она, удивленно хлопая длиннющими ресницами.

Олег прижал палец к губам и кивком показал на Шефа.

- А, заявление принесли? Оставьте на столе, - сказала она нарочито громко.

Валерьяныч тут же кашлянул и взял в руки какой-то справочник.

- Лена, кто там? Карпов? Пригласи.

Олег неуверенно вошел и, присев на краешек стула, проговорил:

- Евграф Валерианович... Это, наверное, глупо. И нетактично...

- Ну-ну, - поддержал его начальник.

- Для меня это очень важно. Что вы сейчас делали? До того, как вернулась Лена?

- Да я, собственно... - виновато начал Шеф, но сразу опомнился.

- Слушай, а какое тебе дело? Ты кто такой, чтобы меня контролировать?

И, уже багровея и вставая из-за стола:

- Совсем распоясался, щенок! Будешь руководству указывать?

Олег тоже встал.

- Как самочувствие, Валерьяныч? - игриво осведомился он. - Прошел столбняк-то? Вы себя берегите, вам болеть нельзя. Такая ответственность! Вы ж не пенсионер и не женщина одинокая.

Шеф настолько растерялся, что плюхнулся обратно в кресло и некоторое время тупо смотрел на Карпова. Затем очнулся и обронил:

- Вон отсюда.

Олег истолковал приказ по-своему и, не заходя к себе в кабинет, отправился домой. Весь вечер он провел у телевизора. Карпов с нетерпением ждал информации о страшной эпидемии, но ни в одной программе о ней даже не обмолвились, и он понял, что телевидение уже заражено.

"В самом деле, - думал он. - Это же так просто: посмотрел на человека и сразу увидел, болен он или здоров. Ведь каждый кого-то знает, а следовательно, может определить, остался ли он тем, кем был. И только в одном случае никто ничего не заметит - если инфицированы все".

Ночью Карпов практически не спал. Одолеваемый тягостными раздумьями, Олег лишь изредка отключался, продолжая как часовой бдить одним глазом, поэтому утро он встретил с облегчением и, наскоро позавтракав, поехал в кафе у Ириного дома.

За прилавком его встретил веселый дядька с лицом, изъеденным оспой.

- Добрый день, - начал Карпов.

- Добрый, - приветливо кивнул оспенный.

- Скажите, где мне найти тетю Галю?

- Она здесь больше не работает.

- Тогда Люсю.

- Аналогично, - ответил буфетчик с притворным сочувствием.

- Скажите, а вы случайно не знаете Ибрагима? Седого такого, у него еще сын родился недавно.

Мужчина пожал плечами.

- Он мне очень нужен, поверьте.

Карпов скрипел зубами от бессилия. Рябой над ним откровенно издевался, но не бросаться же на него с кулаками!

- Они тут в прошлые выходные гудели, - напомнил Олег.

- Кушать будете? - бесцеремонно прервал его буфетчик.

Карпов как побитая собака поплелся к выходу, но у самых дверей остановился.

- Хотя бы телефон чей-нибудь дайте! - взмолился он.

- К сожалению, я потерял записную книжку, - нагло ответствовал оспенный.

Плюнув, Олег вышел на улицу.

"Местные торгаши, местные торгаши", - бубнил он как заклинание.

Ни палаток, ни лотков поблизости не было.

- Бабуль! - окликнул он проходившую мимо старушку. - Скажите, пожалуйста, где здесь ближайший рынок?

- Ры-ынок? Тут нет никакого рынка. Базар был, во-он там, у метро. Его вчера снесли.

- Как снесли?

- А как сносят? Разломали ряды, побросали в грузовик да увезли, вот и вся недолга. Говорят, магазин будут строить.

Карпов вспомнил, что, выходя из метро, видел на асфальте длинные темные прямоугольники с ржавыми вмятинами по периметру, и почувствовал, что некто всесильный затеял с ним какую-то недобрую игру.

Играть в темную, да еще по чужим правилам, не хотелось, и через несколько дней Олег продал квартиру вместе со всем барахлом.

Инстинкт, осевший в генах фронтовика-деда и отца - номенклатурного работника, подсказывал: угроза всегда идет с Запада. Значит, отступать нужно на Восток.

В Ачинске у Карпова жил двоюродный брат, с которым они виделись всего дважды, последний раз - пятнадцать лет назад. Обременять родственника Олег не собирался: деньги, вырученные за хрущевку, для провинции были целым состоянием, к тому же Карпов считал, что голова и руки у него на месте, как-нибудь устроится.

В Ачинск он прибыл со скромной спортивной сумкой. В ней лежали:

костюм, две рубашки, смена белья, бутылка водки и двухтомник Борхеса. Из старой жизни Олег взял только самое ценное.

Брательник Вова оказался человеком положительным, но пьющим.

Жена Володю бросила, причем это была уже третья женщина, не сумевшая вынести его перевоплощений. По трезвости Вова был скромен и мечтателен, однако "злоупотребив", превращался в деспота. У брата Олег провел лишь одну ночь, а на утро мухой полетел в агентство по недвижимости.

Работу он нашел легко. Зарплата рядового бухгалтера на заводе никого не прельщала, поэтому свободных мест было достаточно. Вскоре Олег сблизился с тихой, некрасивой девушкой Надей, также работавшей в бухгалтерии, и жизнь понемногу стала налаживаться. Снимать жилплощадь с продавленным диваном и черно-белым телевизором порядком надоело, и Карпов начал подумывать о покупке квартиры.

Апартаменты ему подобрал уже знакомый маклер, бывший настройщик пианино, оглохший вследствие отита. Олег решил, что пока он не осядет окончательно, на хоромы замахиваться не стоит, и приобрел простенькую квартирку в тихом переулке.

Надя, в чьей семье день без скандала считался прожитым зря, перебралась к нему с огромным удовольствием. Они и до этого не скрывали своих отношений, а теперь, когда их роман перетек в гражданский брак, на работе все были уверены, что свадьба не за горами.

Тревога, с которой Олег покидал Москву, понемногу проходила. Он все еще помнил о тех сомнениях и муках, но теперь ему казалось, что ужасы существовали как-то отдельно, сами по себе.

Однажды вечером, ложась в нагретую Надей постель, Олег понял, что пора жениться. Он размышлял две или три минуты, потом повернулся к Надежде и смущенно сообщил ей о своем предложении. В сумерках Карпову показалось, что Надя улыбается, на самом деле она неслышно плакала. Почувствовав на губах слезы, Олег встал и включил свет.