Евгений Прошкин - Эвакуация

Евгений Прошкин

Эвакуация

Евгений Прошкин родился в Москве в 1970 году. Успел послужить в армии, поработать в коммерческом банке и на колбасном заводе. Сейчас учится в Литинституте. Первый фантастический рассказ Евгения был напечатан еще в 1992-м, однако лишь в последние годы он начал активно публиковаться (на его счету - книги "Война мертвых", "Слой", "Механика вечности", "Зима 0001"). Повесть "Эвакуация", предлагаемая вниманию читателей "Звездной дороги", написана в "постдиковской" манере. Прошкин задается нетривиальным вопросом: если люди станут лучше, чем они есть, останутся ли они людьми?

Автобус свернул на Садовую и, приблизившись к дому культуры асбестоцементного завода, чуть притормозил. Пассажиры дружно схватились за поручни. Карпов, прижатый к ледяным дверям, сделал судорожную попытку найти точку опоры и на случай, если сохранить равновесие не удастся, наметил крепкую спину в черном пальто.

Каждый житель Оконечинска с детства знал, что маршрут восьмого номера проходит через огромную рытвину, которую автобус не минует - разве что выйдет на встречную полосу. Карпову же, как оконечинцу некоренному, пришлось прочувствовать эту особенность местного ландшафта собственной макушкой. Даже спустя полтора года он безошибочно узнавал автобус, в котором получил "боевое крещение":

небольшую вмятину в потолке над задней площадкой так и не выправили.

То ли по лености, то ли, как говорится, в назидание.

Приготовившись подпрыгнуть на ухабе, пассажиры замерли. Нудный ребенок, изводивший соседей своими капризами, и тот притих, вцепившись в ногу родителя.

Ожидание ямы растянулось на несколько нервных секунд, после чего люди опасливо зашевелились. Сидящие у окон не сговариваясь стали продувать в замерзшем стекле маленькие слезящиеся лунки. Карпов расцарапал рельефный иней на узком дверном оконце и кое-как разглядел приземистое здание с крупными буквами на фасаде: "ДК АЦЗ".

Рядом с традиционными колоннами, обглоданная временем и непогодой, зябла статуя в виде мужика с лопатой.

Скульптура напоминала замок из песка, накрытый волной: ноги потеряли ступни и превратились в круглые слоновьи тумбы; свободная рука, когда-то указывавшая на залежи полезных ископаемых, укоротилась до культи, из которой страшно торчала бурая арматурина.

Черты лица истерлись, из-за чего голова стала похожей на болванку.

Единственным уцелевшим органом каменного человека оставалась огромная лопата, сработанная из нержавейки. Весной, умытая первым дождем и еще не засиженная птицами, она блестела особенно ярко.

Но до весны еще жить.

Водитель поддал газу, и Карпов заметил на дороге оранжевые жилетки. Оказывается, автобус объехал-таки яму, вернее, рабочих, копошившихся вокруг нее.

- Тьфу, иттить иху мать! - крякнул краснолицый дед в солдатской шапке. - Вот же удумали - зимой асвальт ложить!

- Никакой не асфальт, - откликнулся пассажир в пальто. - Гравием засыпали. Правильно.

- Ну, дождались! - обрадовалась дама с кроличьим воротником.

- Шиисят годков помню эту дырку, - возразил дед. - Так уж и до лета потерпели бы.

Продолжение дискуссии Карпов не слушал, поскольку все реплики были известны наперед. Но одна фраза все же просочилась сквозь черепную коробку и зашевелилась в мозгу холодной жабой:

"дождались"...

В желудке возник клубок страха и, поднявшись в легкие, заполонил грудную клетку.

Дождались.

Карпова бросило в жар, и он, как при тяжелом гриппе, вдруг ощутил хруст каждого своего сустава, писк каждого сухожилия. Ему стало невыносимо душно в переполненном автобусе, но, выскочив на остановке, он так и не смог вздохнуть свободно - морозный воздух перехватил горло и застрял где-то в трахеях.

Дождались!

Мэр наконец-то решил привести дорогу в порядок. Сын Марины Анатольевны больше не шляется со всякой шпаной - готовится к поступлению в Красноярский университет, а Петр Семенович перестал склонять подчиненных девушек к сожительству.

Значит, она пришла.

Она настигла его здесь, в Сибири, в тупике одной из веток железной дороги, о которой забыли прежде, чем успели достроить. Этот город на краю земли, чье название говорит само за себя, дал ему приют и последнюю надежду, но не схоронил. Карпов знал: в какую бы нору он ни забился, она его найдет. Она научила его бояться. Чуять ее приближение он научился сам.

Олег Карпов отлично помнил тот день, когда ему впервые открылась жуткая правда, раз и навсегда изменившая его жизнь, переехавшая налаженный быт грохочущим бульдозером.

Это было тяжелое рабочее воскресенье после трехдневной гулянки праздник выпал на четверг, и теперь приходилось расплачиваться за халявную пятницу. Женщины явились на службу издерганными, а мужики - опухшими и жаждущими пива. До обеда народ обсуждал различные похмельные недуги, а к вечеру, когда все начали приходить в себя, по отделу разнеслась весть о том, что секретаршу подменили.

Заразившись этим внезапным ажиотажем, Карпов не утерпел и заглянул в приемную. Леночка находилась на своем месте, и это была, несомненно, она. Пунцовые вампирические ногти, прозрачная блузка, блестящий витой локон, спускающийся к правой брови, - все это удостоверяло Леночкину личность не хуже паспорта.

- Евграф Валерианович отсутствует. Если у вас к нему какое-то дело, я могу записать на завтра, - сказала она.

Олег, уже собиравшийся уйти, оцепенел. То, что он услышал от секретарши, могло быть озвучено кем угодно, только не Леночкой.

Ленок никогда не называла Шефа по имени-отчеству, если, конечно, его не было рядом, - слишком сложно для ее чувственного ротика. Она никогда не обращалась к Карпову на "вы" - много чести. Наконец, никогда не произносила столько слов подряд, без перерыва на улыбку или томный вздох.

Никогда.

Олег пригляделся внимательнее и обнаружил, что девушка в приемной не имеет с Леночкой ничего общего. Ее холеные руки управлялись с бумагами так ловко, что всякая потребность в оргтехнике отпадала. Глаза, большие, как у индийских актрис, уже не щупали, не оценивали, не приглашали в ад - они лишь смотрели, и эта их функция казалась самой необязательной.

Потрепавшись в курилке, все решили, что Леночка нашла себе хорошего строгого мужика, вот и остепенилась. На этом тему закрыли.

- Что бы сказали ее прежние подруги? - бросил кто-то напоследок, и Карповым вдруг овладело странное беспокойство. Он вспомнил, как несколько дней назад случайно встретился со старым товарищем. Узнав Шурика еще издали, Олег предчувствовал, что встреча будет почти формальной: обняться, поболтать, обменяться телефонами и никогда не позвонить - ведь юношеская дружба, как первая любовь, не возвращается. Он догадывался, что перед ним чужой человек, но не думал, что настолько. От былого Шурика в нем не осталось ничего.